— На нашем корабле стоит такая же. Да ее в шторм волной снесло.
Вышли из ресторана поздно вечером довольные компанией: все в одном звании, субординацию соблюдать не требовалось, обменивались флотскими и авиационными остротами… Летчики записали, как найти Рогова, поймали такси и уехали. Рогов сел в следующее.
В машине у него снова испортилось настроение. Думал о том, что часто приходится встречать людей любезных, веселых, остроумных — открытая душа, а увидишь его за служебным столом и не узнаешь, даже внешность изменяется, не человек, а дубовый чурбан с оловянными глазами. Обещать за ресторанным столиком — куда проще.
Капитан I ранга Озеров дозвонился до замполита авиационной части к десяти утра. Тот пояснил, что начальнику техснабжения осталось менее года до увольнения в запас. Он и раньше был таким, а теперь, стремясь получить пенсию «под завязку», ничего самостоятельного предпринимать не хочет. Делает только то, что написано в инструкциях, и ни на миллиметр в сторону. Замполит пообещал выяснить, записал номер телефона. Через пятнадцать минут он снова позвонил:
— Все в порядке, присылайте машину.
Когда Рогов привез на пирс четыре сферы, то увидел, что на перехватчике уже переливается новая, промытая. А вторая сфера, упакованная в оберточную бумагу, лежала на палубе. Их привез боцман на автобусе и нес до базы на голове, поддерживая обеими руками.
На причале зазвонил телефон, и вахтенный матрос, повесив трубку, сказал Рогову:
— Товарищ капитан-лейтенант, на КПП вас какой-то летчик спрашивает, торопит — ему некогда.
Перед КПП стоял «пикап», возле него курил вчерашний белобрысый знакомый. Он торопливо поздоровался.
— Извини, Валерий, спешу. Крюк изрядный сделал. А чего людей не взял с собой? Ведь шесть штук. Как освободишься — заскакивай к нам, надо ведомость передаточную оформить и требование привези.
Расхохотавшись, Рогов полез в кузов, позвав подсобить дневального по КПП.
— Спасибо, Коля, ей богу не ожидал.
— О чем разговор? На шесть штормов хватит? Запиши мой телефон, заходи, не по делу, просто так. Неплохо было бы встретиться еще раз, как вчера.
10
— Встать! Смирно! Товарищ старший лейтенант, личный состав корабля собран по вашему приказанию. Боцман корабля главстаршина Ожегин.
— Вольно. Сесть.
Изотов снял фуражку, положил рядом с собой, попытался пригладить волосы, поглядывая на матросов. Вся команда перехватчика, за исключением вахтенных, была в сборе. Изотов укоризненно посмотрел на Лаптева.
— Я, по-моему, ясно сказал тебе, что нужно комсомольское собрание.
— Так это ж все равно, — ответил Лаптев, — у нас все комсомольцы, кроме офицеров.
— Хотя да, у нас тут один беспартийный затесался, — усмехнулся Изотов и кивнул на сидящего в углу Мефиступола.
За окнами кубрика шумели желтеющей листвой деревья. В кубрике с потолка свисали гимнастические кольца на толстых капроновых тросах. Показав на них, Изотов спросил:
— Надежно закрепили? Не то сорвется кто-нибудь и сломает шею.
Поднялся Бурмистров:
— Там, товарищ старший лейтенант, двутавровая балка проходит. В нее и ввернули рымы, резьба метрическая двадцать два. Слона выдержит.
Рассеянно кивнув в ответ, Изотов задумался, почесал висок, покосился на сидящих рядом Рогова и Волкова, потом сказал:
— Сегодня у нас, товарищи, не собрание личного состава, а скорее совещание, что ли…
Рогов вставил:
— НТС, Михаил Алексеевич, научно-технический совет нашего корабля.
— Пожалуй, так.
Изотов встал, походил по кубрику, заложив за спину руки, потом остановился и спросил:
— Кто конструктор автоматов «АК», стоящих на вооружении личного состава армии, флота и у нас?
— Калашников, — ответило несколько голосов.
— Не точно. Старший сержант Калашников — лауреат Государственной премии, — поправил Изотов. — Понимаете, ребята, в нашей стране в специальных институтах, в конструкторских бюро, на кафедрах академий и училищ инженеры и ученые разрабатывают новые образцы стрелкового оружия, а на вооружение в нашей огромной стране принята конструкция оружейного мастера — старшего сержанта. Может, я привел слишком исключительный пример… Понимаете… Ну, допустим, кто-то потерял на территории базы часы. Мы решили найти, вышли всей командой, будем искать все, а найдет один. — Изотов осекся, растерянно посмотрел на Рогова и признался: — Вот черт, кажется, не с того начал и не туда пошел? Мы же собирались говорить о коллективном творчестве.
Рогов вставил:
— Все верно, Михаил Алексеевич, ищут все, а находит один, но находит потому, что ищут все. А ну, как один-одинешенек отправится искать? Не найдет.
— Угу. Сейчас выйду на курс, — сам себе сказал Изотов. — Прежде чем поставить самую незначительную деталь, тщательно продумывают ее тип и ее место на корабле, чтоб не мешала другим, была удобна и доступна в обращении и не подвела в бою. Вы знаете, что прежде чем выдать заводу окончательные рабочие чертежи, в конструкторском бюро был построен макет в натуральную величину со всем оборудованием и снаряжением, где практически проверялась возможность и удобство размещения. Так?
— Так точно.
Изотов оперся обеими руками о спинку стула.
— Кажется, все было продумано опытными и умными специалистами. Однако после заводских испытаний наша команда предъявила заводу и конструкторскому бюро перечень замечаний и предложений на скольких страницах? — Изотов повернулся к Рогову.
Тот не задумываясь ответил:
— На шести. Всего девяносто четыре пункта.
— Часть из них была принята заводом и конструкторским бюро, часть обещали предусмотреть в последующих сериях кораблей, остальные отклонили. Мы спорили. Конструкторы, инженеры не бюрократы, а мы не ясновидцы. Они и мы одинаковые люди, и порой каждый по-своему бывает прав.
Изотов опять прошелся по кубрику, посмотрел в окно, обернулся:
— Хорошо. Корабль спущен. Мы начали плавать, выполнять учебные и боевые задачи, и у нас опять появились новые замечания, предложения. — Изотов посмотрел на радиометриста и сказал: — Старшина второй статьи Гостюнный, покажите, как вы переходите на аварийное питание станции.
— Есть! — Гостюнный привычным жестом показал, как он переключает пакетник.
— Быстро?
— Так точно.
— Да. Но вам пришлось оторвать свою корму от сиденья и приподняться на полусогнутых. А в это время вдруг корабль мотнет волной, подбросит взрывом, в такой позе вы не устоите, вас может сшибить. При этом вы на несколько секунд выйдете из строя и не будете видеть цель.
— Это точно, товарищ командир, — согласился Гостюнный и снова повторил свой жест. В этот момент акустик Горелов толкнул его в бок, и радиометрист повалился на электрика Лаптева. Все захохотали.
Подождав, пока матросы успокоятся, Изотов продолжал:
— Значит так, мы осваиваем технику, мы ее принимаем… Кому, как не нам, знать что к чему? К тому же нам повезло — мы попали в сильный шторм, на который корабли этого типа не рассчитаны. Мы проверили себя и технику, и у нас опять появились новые замечания, предложения. — Изотов снова обратился к радиометристу: — Вы думали, где удобнее разместить пакетник?
Встав и чуть помедлив, Гостюнный ответил:
— Так и так прикидываю — негде.
— А если чуть сдвинуть в сторону один из блоков?
— Тогда возможно, но кто это разрешит?
— Об этом речь пойдет дальше, — заметил Изотов и продолжил: — Я как-то слышал одно, хоть и слишком резкое, но в общем правильное изречение: критиковать может каждый дурак. Заявить, что это плохо, может всякий; доказать, почему это плохо, не каждый сумеет, и совсем немногие могут показать, как сделать лучше. Вот это и будет настоящая критика. Де-ло-вая. Допустим, мы предъявили КБ или заводу список своих заключений и предложений. Там нас поблагодарят и будут разбираться. Нам, в свою очередь, нужно будет доказывать свою правоту. А для этого лучше всего проверить свои предложения на практике. Но многое на своем корабле мы проверить не сможем. Мы в боевом строю. У нас есть единственная возможность практически проверять, делать разные варианты на макете в натуральную величину. Значит, нужно иметь свой макет корабля со всем вооружением и оборудованием. На нем мы будем полными хозяевами, будем делать что хотим и как хотим. Вот и все. О технической стороне дела нам расскажет командир БЧ-5.
Рогов встал:
— Наш командир прав, что сколько бы пядей во лбу ни было у тех, кто проектировал и строил, всего они предусмотреть не могут. Практика — критерий истины. Многое определят не испытания, а длительная эксплуатация, то есть мы с вами. Не только командир, механик, штурман, а все мы вместе. Корабль только тогда корабль, когда на нем каждый выполняет, что ему поручено. Мы все вместе управляем кораблем, значит и думать должны сообща. Понятно?
— Понятно.
— Я хочу привести свежий пример о том, что не боги горшки обжигают. После эпопеи с колпаками у меня завязалась дружба с летчиками. Славные парни. Так вот, несколько недель назад в газетах было сообщение о том, что при взлете разбился пассажирский самолет и что назначена специальная комиссия для расследования. Не помню, было ли опубликовано сообщение комиссии, но летные части все эти материалы получают подробно. И вот в этой части, что недалеко здесь находится, молодой врач больше недели сидел в кабине пассажирского самолета в нашем аэропорту и повторял все манипуляции летчиков во время взлета, делал свои измерения, расчеты и пришел к выводу, что весь пульт управления находится в поле зрения пилота, но при взлете, когда он внимательно смотрит на один прибор, аварийная сигнальная лампочка хоть и находится в поле зрения, но попадает в район слепого пятна. Есть такой участок в каждом глазу на его сетчатке, где выходит зрительный нерв. И какие-то доли секунды летчик может не заметить аварийного сигнала, когда на него нужно реагировать мгновенно. Возможно, что это явилось причиной катастрофы. Понимаете, самолет проектировали сотни опытнейших конструкторов, а вот такую деталь подметил врач. Ну там сразу послали письмо в управление гражданской авиации, а сами в летной части создали комиссию, чтоб проверить это и на своих машинах. А теперь о макете. Командование бригады согласилось с нашими довод