— До орбиты Эскобара еще трое суток, — с сожалением сказал он. — Но все же… это семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут. Сколько можно успеть за четыре тысячи триста двадцать минут?
«Или сколько раз, — хмыкнул про себя Майлз. — Особенно если не спать». Если он правильно все понял, то Торн не имеет в виду сон как таковой. Что ж, удачи им обоим.
— А тем временем, — Торн провел Николь в коридор, — позвольте показать вам мой корабль. Иллирийской постройки… История о том, как «Ариэль» попал в руки дендарийцев (мы тогда служили под началом адмирала Оссера), необыкновенно интересна…
Николь что-то с любопытством прощебетала, а Майлз со вздохом зависти слез со стола и отправился разыскивать доктора Канабе. Предстояло выполнить последний неприятный долг.
Дверь лазарета с шипением отъехала в сторону. Майлз положил инъектор, повернулся в кресле и уставился на вошедших сержанта Андерсон и Тауру.
— Вот это да!
Андерсон четко отсалютовала.
— Прибыли по вашему распоряжению, сэр.
У Тауры дернулась рука — она не знала, следует ли ей повторить военное приветствие или нет. А Майлз вглядывался в нее, разинув рот от восторга. Таура преобразилась именно так, как он себе это представлял, — или даже еще больше.
Непонятно, как Лорин столковалась со швейным компьютером, но каким-то образом она убедила его выкроить увеличенную вдвое полную повседневную форму — китель, брюки, легкие полусапожки. Темные волосы Тауры были теперь аккуратно уложены в толстую косу, закрученную на затылке причудливым узлом, и сияли неожиданными красноватыми отблесками. С огромных рук исчезли грязные струпья, и (гениальное решение!) когти были не спилены, а только отполированы, обточены и покрыты переливающимся жемчужным лаком, сочетавшимся с серо-белой формой лучше любых драгоценностей. Лаком наверняка поделилась из своих запасов сама сержант Андерсон.
Таура казалась если и не упитанной, то по крайней мере не изголодавшейся, глаза ее блестели вполне живым человеческим интересом, уже не напоминая призрачные желто-зеленые, и даже издали было ясно, что хорошая еда, а также возможность почистить зубы устранили отвратительную вонь изо рта, вызванную несколькими днями питания сырыми крысами.
— Великолепно, Лорин! — восхищенно сказал Майлз.
Лорин горделиво улыбнулась:
— Вы примерно это имели в виду, сэр?
— Да, именно это, — подтвердил он и обратился к Тауре: — Как тебе твой первый п-в-прыжок?
Длинные губы изогнулись, и Майлз понял, что так бывает, когда Таура пытается их поджать.
— Я подумала, что заболеваю, и испугалась. У меня вдруг начала кружиться голова… Но сержант Андерсон объяснила, в чем дело.
— Никаких видений, странного удлинения времени?
— Нет, но это было… Хорошо хоть, что так недолго.
— Гм. Похоже, ты не из тех счастливчиков или несчастных, кого надо проверять на способность стать скачковыми пилотами. Но это даже к лучшему. Десантная команда нипочем не согласится отдать тебя на мостик после того, как ты продемонстрировала свои таланты на посадочной площадке Риоваля. — Майлз помолчал. — Спасибо, Лорин. Кстати, где ты была?
— Обычный осмотр катеров, консервация. Таура смотрела, что и как, а я работала.
— Ладно, можешь продолжать. Я пришлю Тауру, когда она освободится.
Андерсон неохотно вышла, явно сгорая от любопытства. Майлз дождался, пока за ней закроется дверь, и затем продолжил:
— Сядь, Таура. Итак, твой первый день у дендарийцев прошел хорошо?
Таура улыбнулась, устраиваясь на стуле, который протестующе заскрипел.
— Просто отлично.
— Да? — Майлз помешкал. — Понимаешь, когда мы прилетим на Эскобар, ты будешь свободна. Ты не обязана поступать к нам в отряд. Я позабочусь, чтобы ты могла начать на планете какое-нибудь свое дело.
— Что? — в глазах Тауры вспыхнул испуг. — Нет! То есть… я слишком много ем?
— Ничуть! Ты сражаешься за четверых, так что мы вполне можем позволить себе кормить тебя за троих. Но… мне надо кое-что объяснить, прежде чем ты примешь присягу. — Майлз откашлялся. — Я пришел к Риовалю совсем не для того, чтобы завербовать тебя. Ты помнишь, что за несколько дней до того, как тебя увезли от Бхарапутры, доктор Канабе сделал тебе инъекцию в ногу? Иголкой, а не инъектором.
— Да. — Она бессознательно потерла левую икру. — Получилась шишка.
— Он сказал тебе, зачем?
— Прививка.
Майлз подумал, что при первой их встрече она не ошиблась — люди действительно очень часто лгут.
— Ну так это была никакая не прививка. Канабе использовал тебя как живое хранилище для геноконструкторского материала. Молекулярно связанного пассивного материала, — поспешно добавил он, когда Таура изогнулась и обеспокоенно посмотрела на свою ногу. — Доктор уверил меня, что этот препарат не может самостоятельно активизироваться. Вообще-то моим заданием было просто забрать доктора Канабе, но он не желал улетать без своих генокомплексов.
— Он решил взять меня с собой? — радостно удивилась Таура. — Так это его я должна благодарить за то, что попала к вам?
Хотелось бы Майлзу посмотреть на Канабе, услыхавшего эту благодарность!
— И да, и нет. Более точно, нет. — Он заторопился, пока ему не изменило мужество. — Тебе не за что его благодарить, и меня тоже. Он собирался взять только образец ткани и прислал меня за ним.
— Так вы бы предпочли оставить меня в том подвале… Вот почему Эскобар…
Таура все еще не понимала.
— Тебе повезло, — продолжал Майлз, — что, когда мы наконец встретились, я потерял своих людей и был безоружен. Канабе и мне солгал. Он сказал мне, что я должен убить чудовище. Тебя, Таура. В его оправдание можно только сказать, что ему хотелось спасти тебя от ужасной жизни рабыни Риоваля. Там, в подвале, я бессовестно лгал тебе, потому что это мне казалось необходимым. Я должен был выжить и победить.
Озадаченное лицо Тауры застыло, глаза погасли.
— Значит, вы на самом деле… не поверили, что я — человек.
— Напротив. Ты прекрасно выбрала способ доказательства. Телом лгать гораздо труднее, чем языком. Когда я… э-э… демонстрировал свою убежденность, она была настоящей.
При взгляде на Тауру он все еще испытывал какие-то отголоски того сумасшедшего наслаждения. Наверное, от этого ему уже не избавиться — получилось нечто вроде условного рефлекса.
— Ты хотела бы, чтобы я доказал это снова? — с надеждой спросил он и прикусил язык. — Нет… Раз я буду твоим командиром…
Майлз страшно разволновался. Он взял инъектор, нервно покрутил в пальцах, снова положил.
— Короче, доктор Канабе просил меня снова тебе солгать. Он хотел, чтобы я дал тебе общий наркоз, и тогда он сможет спокойно вырезать свой образец. Ты, наверное, заметила, что Канабе трус? Он сейчас стоит за дверью и трясется от страха, боится, что ты узнаешь, какие у него были планы в отношении тебя. Лично я думаю, что для этой процедуры хватит и местного обезболивания. По крайней мере, если бы доктор Канабе делал что-то со мной, я предпочел бы оставаться в сознании и присматривать за ним.
Таура сидела молча, и хоть Майлз уже начал привыкать к ее странному волчьему лицу, но разобрать, о чем она думает, ему не удалось.
— Вы хотите, чтобы я разрешила… разрезать мне ногу? — наконец спросила она.
— Да.
— А что потом?
— Потом — ничего. Ты сможешь забыть о докторе Канабе, об Архипелаге Джексона и обо всем остальном. Это я тебе обещаю. Хотя не удивлюсь, если ты не станешь доверять моим обещаниям.
— Забыть… — выдохнула Таура. Она понурилась, потом снова вскинула голову, и плечи ее расправились. — Давайте поскорее покончим с этим.
Длинные губы ее уже не улыбались.
Доктор Канабе был отнюдь не в восторге, узнав, что его подопечная находится в полном сознании, но ледяная физиономия Майлза заставила его воздержаться от споров. Быстро произведя биопсию, он упрятал драгоценный препарат в криоконтейнер и поспешил сбежать с ним в свою каюту.
Майлз остался в лазарете, дожидаясь, пока пройдет действие анестезии и Таура сможет двигаться, не спотыкаясь. Она молчала, а Майлз наблюдал за ее застывшим лицом, всей душой жалея, что не знает, как снова зажечь эти золотые глаза.
— Когда я впервые увидела вас, — тихо начала Таура, — это было как сон. Какое-то волшебство. Все, чего я хотела, о чем мечтала. Еда. Вода. Тепло. Месть. Побег. — Она опустила взгляд на свои полированные когти, потом подняла взгляд к нему. — Друзья… ласковые прикосновения…
— Что мне сделать для тебя, Таура? — воскликнул он.
Она медленно проговорила:
— Я хотела бы стать нормальной.
Майлз ответил:
— Я не могу дать тебе того, чего не имею сам. — Слова прозвучали как-то безнадежно, и он заставил себя попробовать еще раз. — Нет. Не надо этого хотеть. У меня есть идея получше — пожелай быть собой! До упора! Выясни, в чем ты сильнее всего, и делай это. Перешагни через свои слабости. На них просто не должно быть времени. Посмотри на Николь…
— Она так красива, — вздохнула Таура.
— Или посмотри на капитана Торна и спроси у себя: что такое «нормальный» и за каким чертом тебе это нужно? Если хочешь — посмотри на меня. Мне что, лопнуть с натуги, пытаясь победить в рукопашном бою людей вдвое тяжелее меня? А может, лучше перевести бой туда, где их мускулы будут бесполезны? Я не могу позволить себе терять время. И ты тоже!
— Ты знаешь, как мало мне осталось? — вдруг спросила она.
— Э-э… А ты? — осторожно спросил Майлз.
— Из всех нас в живых осталась только я одна. Как я могу не знать?
— Тогда не мечтай быть нормальной! — страстно сказал Майлз, вскакивая и начиная ходить по комнате. — Ты только зря потратишь время на бессмысленную тоску. Захоти быть великолепной! Вот это у тебя получится. Великолепным солдатом, великолепным офицером — да мало ли кем еще! Великолепным исполнителем, как Николь! Только представь себе, как было бы ужасно,