на Трис, а Трис гневно воззрилась на Майлза.
— Ну, в чем дело? Мы же лишимся своего преимущества… — начала она.
— Если я ошибся, — простонал Майлз, — то покончу с собой. Ждите, черт подери! Сьюгар, подсади меня!
Он взобрался на худые плечи проповедника и уставился на выпуклость. Силовой экран еще не успел окончательно выровняться, когда до них донеслись первые крики разочарования. Майлз отчаянно завертел головой. Попробуй, разгадай этот ребус: если цетагандийцы все знают, а он знает, что они знают, а они знают, что он знает, что они знают, и… Майлз не успел завершить цепочку силлогизмов: на противоположной стороне лагеря начал расти второй пузырь.
Он выкинул руку вперед, словно бросая кости:
— Туда! Туда! Скорей, скорей, скорей!
Теперь и Трис поняла, в чем дело. Присвистнув, она наградила Майлза уважительно-изумленным взглядом, стремительно развернулась и поспешила возглавить марш-бросок своего отряда. Неуклюже соскочив на землю, Майлз двинулся следом.
Обернувшись, он увидел, как серая человеческая масса ударилась о противоположный край купола и отхлынула. С этой минуты Майлз оказался в положении человека, пытающегося обогнать приливную волну. Заранее всхлипнув, он заковылял быстрее.
Неужели он ошибся?.. Нет! «Летучие отряды» вовремя добрались до цели, и плитки действительно оказались на месте. Командиры уже начали раскладывать кучу на несколько мелких. Группы поддержки окружили их стеной и приготовились к обороне. На этот раз цетагандийцы перехитрили сами себя.
Волна прилива догнала Майлза, и вместо широкого обзора, приличествующего командующему, у него осталась только точка зрения червяка-рядового. Кто-то пихнул его сзади, и он упал; ему показалось, что в спине перепрыгнувшего через него человека он узнал Питта. Впрочем, тот, наверное, предпочел бы наступить на Майлза, а не перешагнуть… Сьюгар помог ему подняться, и Майлзу удалось проглотить стон. Кругом и так хватало шума.
Он узнал своего паренька, как раз схватившегося с каким-то громилой. Майлз протолкнулся мимо него, громко напомнив:
— Ты должен кричать «Становись в очередь!», а не «Иди в жопу!» Команда в бою всегда искажается, — пробормотал он себе под нос. — Вечно одно и то же…
Рядом возникла Беатрис, и Майлз уцепился за нее. У Беатрис было собственное пространство, нечто вроде личной границы. Майлз увидел, как она ее охраняет: небрежно ткнула локтем в чью-то физиономию, так что ее хозяин только зубами щелкнул. Если бы такое попытался проделать Майлз, он разбил бы свой локоть, а не выпуклость вражеской скулы. Кстати, о выпуклости: он оказался лицом… ну, не к лицу… Короче, перед рыжеволосой. Он едва справился с желанием вздохнуть и уткнуться в мягкую серую ткань, прикрывшую родное убежище. Напомнив себе о травмах, которыми обернется для него это предприятие, Майлз оторвал взгляд от притягательной области и уставился в лицо Беатрис.
— Пошли, — буркнула она и поволокла его через толпу.
Не начал ли стихать шум? Стена его бойцов чуть раздвинулась, позволив им протиснуться в центр.
Они оказались рядом с началом очереди. Получилось, видит Бог, получилось! Четырнадцать групп, довольно тесно сбившихся у стены купола (в следующий раз это надо будет исправить), пропускали по одному голодных просителей. Распорядители заставляли очередь двигаться на предельной скорости, отводя получивших плитки вдоль стены обратно в лагерь, к краю толпы. Оливер отрядил пары самых крепких солдат следить за уходящими, чтобы ни одна плитка не была отобрана у законного владельца.
Большинство новоиспеченных полицейских отнеслось к своему делу с огромным энтузиазмом. Возможно, кое-где под шумок вымещались и старые обиды — Майлз увидел одного из суровых крепышей, взятого в оборот парой патрульных. Вчерашнему супермену били морду. Майлз опять напомнил себе о недопустимости личных симпатий и антипатий в столь важном деле и со вздохом легкого сожаления отправился за Оливером, чтобы тот восстановил порядок среди своих подчиненных.
На раздаче у Трис царила идеальная дисциплина. Майлз поздравил себя с тем, что поручил раздавать еду женщинам, — здесь удалось задействовать эмоциональный фактор огромной силы. Немало мужчин, получая в руки плитку рациона, смущенно бормотали «спасибо», а потом их примеру следовали многие идущие следом.
«Получайте, ублюдки! — мысленно обратился Майлз к невидимым наблюдателям за куполом. — Вы потеряли монополию на психологическую войну. Мы еще повернем ваше пищеварение в обратную сторону! И пускай у вас от злости все кишки вывернет…»
Его размышления были прерваны каким-то шумом у одной из точек раздачи. Майлз раздраженно наморщился, увидев, что в центре заварухи находится Питт, и поспешно заковылял туда.
Оказалось, что Питт отплатил за свою плитку не словами благодарности, а недвусмысленным взглядом, улыбочкой и какой-то грязной шуткой. Оскорбленные дамы тут же атаковали его, но безуспешно: Питт был парень крепкий и к тому же не стеснялся бить женщин. Одна из нападавших, только чуть выше Майлза, отлетела назад и уже не смогла подняться. Очередь замерла, плавный цивилизованный поток желающих пообедать разбился окончательно. Майлз вполголоса чертыхнулся.
— Ты, ты, ты и ты, — постучал он по каким-то плечам, — схватите этого парня.
Те, к кому он обратился, не слишком рвались выполнять полученное задание, но к месту происшествия подоспели Трис и Беатрис. Нарушитель порядка был схвачен, скручен и вытащен за линию оцепления. Майлз удостоверился, что раздача снова заработала, и повернулся к разъяренному сквернословящему Питту. В этот момент подошли Оливер и Сьюгар.
— Я оторву этому подонку яйца, — бушевала Трис. — Я имею полное право…
— Вы — военный комендант, — прервал Майлз. — Если этого человека обвиняют в хулиганстве, его следует предать военно-полевому суду.
— Он насильник и убийца, — ледяным тоном отозвалась женщина. — Суд для него слишком большая честь. Он должен умереть медленной смертью…
Майлз отвел Сьюгара в сторону:
— Это соблазнительно, но почему-то мне не хочется сейчас отдавать ей парня. Очень не хочется. С чего бы это?
Сьюгар уважительно посмотрел на него:
— По-моему, вы правы. Видите ли… здесь… здесь слишком многие подобны ему.
А Питт, вне себя от ярости, уже заметил Майлза.
— Ты! Ты, бабский прихвостень! Думаешь, они тебя защитят? — Он дернул головой в сторону Трис и Беатрис. — У них сил не хватит. Мы и раньше им вставляли, вставим и теперь. Мы не проиграли бы эту чертову войну, будь у нас настоящие солдаты — как у барраярцев. Они вот не берут в армию бабья и всяких жополизов. Оттого и выгнали цетагандийцев со своей планеты…
— Почему-то, — медленно проговорил Майлз, — мне не верится, будто ты специалист по тактике барраярцев во время Первой цетагандийской войны. Иначе кое-чему научился бы…
— А тебя, небось, уже сделали почетной девицей, мутант? — не остался в долгу Питт. — Для этого много не нужно…
«Чего ради я тут стою и переругиваюсь с примитивным бандитом? — одернул себя Майлз. — Некогда. Надо с этим кончать».
Он отступил и скрестил руки на груди:
— Никому из вас до сих пор не приходило в голову, что этот тип — агент цетагандийцев?
Потрясенный Питт утратил дар речи.
— Это совершенно очевидно, — с напором заявил Майлз, возвысив голос, чтобы слышали все окружающие. — Он зачинщик всех беспорядков. Своим примером, своими безобразиями он совратил многих честных солдат, натравив их друг на друга. Цетагандийцы не могли надеяться на то, что вы сдадитесь, а потому постарались посеять среди вас семена зла. Чтобы действовать наверняка. И это сработало на удивление хорошо. Вы даже не подозревали…
Оливер тронул его за плечо и пробормотал:
— Брат Майлз! Я знаю этого парня. Никакой он не шпион. Он просто…
— Оливер, — прошипел Майлз, не разжимая зубов, — заткнись! — И продолжил своим самым зычным голосом: — Конечно, он цетагандийский агент. Тайный. А вы все это время думали, что сами творите это над собой.
«А где нет дьявола, — добавил он про себя, — там приходится его изобретать». Его подташнивало, но он сохранял маску праведного возмущения. Майлз всмотрелся в лица сгрудившихся вокруг людей. Где-то в недрах толпы нарастал глухой грозный ропот.
— Снимите с него рубашку, — приказал Майлз, — и положите на живот. Сьюгар, дай мне твою чашку.
У разбитой чашки Сьюгара был острый край. Майлз уселся на своего врага и крупными печатными буквами нацарапал по всей спине Питта «ШПИОН ЦЕТАГАНДЫ». Он погружал острие глубоко и безжалостно, и из царапин выступала кровь. Питт кричал, матерился и брыкался.
Майлз поднялся на ноги, дрожа и задыхаясь.
— А теперь, — велел он, — дайте ему его плитку рациона и уведите прочь.
Трис молча пробуравила взглядом спину уводимого Питта. Потом посмотрела на Майлза, стоявшего между нею и Оливером.
— Вы действительно считаете, что он цетагандиец? — тихо спросила она.
— Не может быть! — заявил Оливер. — Так к чему был весь этот спектакль, брат Майлз?
— Я не сомневаюсь, что все обвинения Трис справедливы, — напряженно ответил Майлз. — Но его нельзя было наказать за прежние грехи, не расколов лагерь и не подрывая авторитета Трис. Таким образом, Трис и женщины получают свое отмщение, не настроив против себя половины мужчин. Руки командора чисты, а нам больше не будет мешать закоренелый преступник, который наверняка восстал бы против нас. Более того, и другие преступники получили предупреждение, которое они вряд ли забудут. Так что моя выдумка эффективна во всех отношениях.
Лицо Оливера застыло. Помолчав немного, он заметил:
— Вы бьетесь не по правилам, брат Майлз.
— Я не могу позволить себе проиграть! — Майлз гневно посмотрел на него. — А вы можете?
Сержант сжал губы:
— Нет.
Трис вообще ничего не сказала.
Майлз лично проследил за раздачей плиток рациона всем пленным, кто был слишком слаб, чтобы встать в очередь.
Полковник Тремонт лежал на своей циновке как-то слишком неподвижно. Гадать о причинах не приходилось. Оливер встал на колени и закрыл мертвецу глаза. За последние несколько часов полковник мог умереть когда угодно — рядом с ним никого не было.