Не зря я проходила подготовку в спецназе.
Три метра. Два. Один.
Я прыжком заскочила в машину и рванула с места, едва не переехав охранника. Тот схватился за рацию — сообщить о краже.
День с каждой минутой становился все веселее.
Глава 62
Вода в сумерках казалась совсем черной. Шумно плескался гусь, окуная голову, но выныривая без добычи. В воздухе пахло бензином, крепкими сигаретами и особенно дедушкиным лосьоном после бритья.
Мальчик плакал.
— Мне не нравится, — шепотом жаловался он.
— Нравится, — отвечал дедушка. — Уж я-то знаю.
Он говорил очень строго, совсем как папа, когда тот сердится.
Мальчик, шмыгая носом, качал головой.
— Нет.
— В любом случае ничего уже не поделать, — заявил дедушка. — Если кто-то узнает, что ты натворил, будет только хуже. Никто не захочет с тобой дружить.
Мальчик затрясся. Его затошнило.
Это он виноват. Надо было что-то сделать. Сказать кому-то раньше. А он побоялся. А теперь уже поздно.
Если кто-то узнает, что он позволял дедушке с собой вытворять, тогда от него все отвернутся. Никто не станет с ним разговаривать. Даже мама — и та его возненавидит.
Мальчик зарыдал еще громче. Икнул, жадно глотая воздух.
— Хватит! — Дедушка тряхнул его, сильно сжимая за горло. — Я кому сказал, хватит. А ну прекрати! Сейчас же!
Глава 63
Нож приятно холодил кожу. Рагуил прошептал имя Зибы Мак. Стены тихо вздохнули.
Глава 64
Несясь по дороге, я думала о том, что удалось выяснить. В письме Протыкателя говорилось о давней обиде; загадка намекала, что это случилось с ним в детстве, а кукла окончательно расставила все по местам.
Он нарочно назвал себя в первой загадке «мальчиком», а вторую решил оставить рядом с куклой. Этой игрушкой он обозначил себя. И лицо ей неспроста измазал краской.
Есть множество маркеров, которые опытные психологи наблюдают у детей, переживших сексуальное насилие. Энурез. Частая мастурбация. Уродование кукол — в частности, закрашивание им лиц.
Дети нередко проецируют свои эмоции на неодушевленные предметы. Уничтожая игрушки, они тем самым выплескивают чувство отвращения к себе и бессилие. Это помогает справиться с болью и выразить ярость, которую они испытывают, но не смеют показать.
Протыкатель с помощью куклы рассказал мне, что пережил в детстве и что при этом чувствовал. Загадка говорила о том же:
Было весело играть,
Станет тошно поутру…
Лишь один я грех имел —
Унижения терпел.
В контексте жестокого обращения с детьми строки обрели смысл.
Педофилы часто начинают с того, что обхаживают своих жертв. Осыпают их подарками, угощают лакомствами, чтобы ребенок чувствовал себя особенным и держал их игры втайне от родителей.
Затем извращенцы позволяют себе невинные на первый взгляд ласки — приобнять, взъерошить волосы… Физический контакт становится плотнее, но происходит это постепенно; между жертвой и нападавшим к тому времени возникает доверие, поэтому ребенок не жалуется.
Потом, после акта насилия, ребенок считает, будто это он поступил неправильно и сам виноват в случившемся. Следовательно, молчит — боится, что ему не поверят. Или, что еще хуже, его будут ругать.
Видимо, именно это и произошло с Протыкателем.
Было весело играть (подарки, угощения).
Станет тошно поутру (насилие).
Лишь один я грех имел (он винит в случившемся себя).
Унижения терпел (явная двусмысленность: говорит о предательстве и завуалированно намекает на интимные отношения; причем, судя по манере выражаться, всю вину возлагает исключительно на обидчика).
Если Протыкатель пережил в детстве насилие, то в целом он разделяет судьбу многих серийных преступников. Кукла позволила мне понять кое-что еще. Объяснила, почему он выбирает себе жертв.
Я ошиблась. Он убивает не потому, что объявил крестовый поход против геев, и не потому, что стыдится своей ориентации. Не так — он выбирает себе жертв, которые напоминают ему обидчика. Истинный объект его ярости.
Следующая подсказка вполне может намекнуть, кто он такой.
Глава 65
Ты на лодочке плывешь,
Громко песенки поешь.
А в засаде злой старик
Хочет твой услышать крик.
Вмиг вернется все к началу
Возле старого причала.
Ангел спустится с небес,
Вскинет меч наперевес.
Все печали успокоит,
Тебе ложе подготовит.
Осенит тебя крылом,
И уснешь ты крепким сном.
На часах — семнадцать пятьдесят один. Оставался всего час до убийства следующей жертвы. У меня на руках была лишь вторая подсказка, которая может привести к третьей и еще бог знает какой по счету. Если я не справлюсь, умрет человек. А я до сих пор не знала, кто бы это мог быть.
Уже в который раз мне пришло в голову, что весь этот квест может оказаться уловкой. Гениальная затея — отделить меня от остальной команды и лишить возможности позвать на помощь. Протыкатель вряд ли служил в спецназе, но это еще не значит, что он не способен устроить отвлекающий маневр с одного фланга, а напасть — с другого.
У меня паранойя, или я впрямь попала?
Я не подхожу под описание жертв, однако убийца — психопат, шизофреник. Что, если по велению свыше он начнет вести себя иначе? Услышит в голове другой приказ?
На первой пресс-конференции я описала его психологический портрет. Допустим, мое выступление ему не понравилось. Покарать человека, который публично его унизил, весьма в духе архангела мщения. В Библии есть немало мест, где требуют не спускать подобных оскорблений.
Не лучше ли все-таки позвонить в Скотленд-Ярд? Рассказать ребятам, что происходит? Только можно ли? Я ведь до сих пор не уверена, что в деле не замешан кто-то из них… Нет, надо идти по подсказкам в одиночку.
Смерть мужа хоть и подкосила меня, зато сделала сильнее. Я лишилась единственного человека, который был мне дорог. Терять больше нечего. А значит, в отличие от других, мне можно рисковать.
Я заехала на стоянку «Теско» и заглушила мотор. На парковке были сотни машин. Среди них меня не найдут. Беда в том, что я понятия не имела, в каком направлении двигаться дальше.
В первой подсказке шла речь про магазин игрушек. О чем говорит вторая?
Есть очевидный намек на насильника, «злого старика». Отсылка к известной детской песенке «Ты на лодочке плывешь», которая лишний раз подчеркивает, что ответы надо искать в давнем прошлом.
Но где здесь намек, куда мне ехать?
Нужное место должно находиться рядом с водой, учитывая аллюзии к лодкам и причалам…
Однако, если следующая подсказка спрятана на берегу Темзы, мне конец. Я ни за что в жизни не доберусь туда вовремя. Не говоря уж о том, что река тянется на двести миль и новая подсказка может лежать где угодно…
Я еще раз перечитала стишок.
Там у старого причала…
В голове забрезжила одна идея. А если речь не про реку? Что, если речь про канал?
Вдоль Риджентс-канала тринадцать шлюзов. Но мне нужен только один — идеально вписывающийся в картину.
Кэмден-Лок!
Внезапно я поняла, куда ехать.
Я завела двигатель. Чем скорее найду следующую подсказку, тем быстрее пойму, кого спасать. Остальные жертвы — лишь суррогат, жалкие копии человека, которого убийца ненавидит по-настоящему.
Крайне важно установить его личность, потому что этот человек напрямую связан с убийцей.
Выяснив, кто он такой, можно будет наконец разоблачить Протыкателя.
Глава 66
Забудьте, что все дороги ведут в Рим. Нынче все пути сошлись в Кэмдене. Там нашли тело Эйдана Линча, нашли последних убитых. Там, если верить географическому профилю, живет Протыкатель. И там же, по всей видимости, меня ждала третья подсказка.
Однако чем это место так примечательно?
Опыт говорил, что дело не в удобном расположении. В Кэмдене с Протыкателем случилось нечто важное. Поэтому он постоянно туда возвращается. Сводит старые счеты. Исправляет былые ошибки.
Я подъехала к «Раундхаусу»[46] в восемнадцать ноль три. Буквально долетела — но время все равно утекало слишком быстро. Оставалось меньше часа. Следующую жертву вот-вот убьют. И, как подсказывало воспаленное сознание, не обязательно это будет очередной седовласый гей.
Все еще оставалась вероятность, что главная добыча — я.
На обочине не оказалось свободных мест, поэтому я бросила машину вторым рядом. Наверняка выпишут штраф, но плевать. Сейчас главное — найти очередную подсказку.
Невзирая на будний день, рынок был переполнен. На улице толпились готы, подражатели бог знает кому, люди в армейских куртках, в пирсинге и с волосами всех цветов радуги. Под ручку, едва переставляя ноги, бродили парочки неопределенных полов.
— С дороги! — крикнула я, пробираясь сквозь толпу.
Пробежала мимо доски объявлений, где висел свежий выпуск «Ивнинг пост» с броским заголовком: «Протыкатель снова нанес удар!»
— Представляете, говорят, трупы находят где-то неподалеку, — с волнительной дрожью рассказывала кому-то американская туристка.
В толпе я заметила патрульного. Тот стоял, подбоченившись, и внимательно озирал рынок. Глянув в мою сторону, потянулся за рацией.
— Эль двадцать два ноль шесть…
Дальнейшее утонуло в рыночном гаме, но по движению губ я поняла, что ему передали сообщение. Может, ищут воришку из магазина игрушек?..
Я нырнула в толпу. Надо спешить!
До причала было рукой подать, но туда еще нужно добраться.
Рынок пульсировал жизнью. Люди фотографировались, позировали уличным художникам, жевали на ходу тандури или индонезийскую пищу. Торговцы наперебой зазывали в свои палатки: «Натуральная кожа! Недорого!» Густо пахло китайской лапшой и индийскими специями. Гомонили голоса на всех языках мира.