лектрическим напряжением вакуоли одной клетки и создающего электрическое напряжение (эй, ты чего, не видишь что твоему товарищу за шиворот капает расплавленное олово?) на краю следующей, что превращает химию обратно в электрический сигнал — в общем, переход из нейрона в нейрон занимает, объективно, время. И если какая-то зона отделена от других зон мозга сплошными пересадками, то мозг не будет думать хуже, но будет думать чуть медленнее.
Нормальный симбиогражданин даже не заметил бы, насколько, но задачи, поставленные доктору его нанимателем, требовали восстановитьпациенткуне хуже, чем была.
— Не кусать! — визгливо проорал Сусьяха Герр-Загенхоф из шезлонга в личку майоры Циклаури.
— Сука, — подумала майора.
— Сука было, и изволь вслух.
— Еп...блан!
— Вот так, — удовлетворился доктор Герр-Загенхоф и прилег обратно.
— Еблан фантастический, — молча пробурчала майора в личку.
— Еще, любимая, — нежно отозвался Сусьяха и с удовольствием отметил про себя, что отставание артикуляции от не-вполне-вербальных мысленных сообщений у майоры больше обычного,что замечательно, потому что мышцы во рту и в горле упрямая девчонка прокачает себе и сама, а вот порождение развернутых сообщений иногда так и застревает на «дай есть». Фантастический, мммм.
— Нахуй иди!
Не новость, что одними из первых при поражении зон вербализации к человеку возвращаются эмоционально заряженные слова. Мозг протаскивает контент, который перестал прямо проходить из одной зоны коры в другую, через подкорку. Аподкоркеже неэмоциональная информация низачем, ее туда просто не пропихнешь, как латинские падежи гимназисту, который еще слыхом не слыхал ни о римских проститутках, ни о убийстве Цицерона.Зато там, где просочился пенек трухлявый, жопа волосатая, срань господня и там прочие инвективы, которыми — все время новыми, как требовал доктор Герр-Загенхоф — честила старика пациентка, в общем, где просочился инвектив или пейоратив, он протащит на себе контексты, а за контекстами придут слова — ну а от старой локации слов к новой протянутся уже по коре мосты из аксонов и дендритов. Так что доктор, как мог, стимулировал майору материть его всеми, что вспомнит, словами, майора же, хоть и понимала, что зловредный дед нарочно, признавала, что доктору виднее и покорялась. Нормальную схему тренировок она себе поддерживала сама, для того никакой вербализации, ни мысленной, ни артикулированной не нужно, но кому, черт возьми, нужен офицер, не способный связать трех слов без ебанаврота? Значит, надо лизать леденец, и повторять скороговорки, и вспоминать вспоминать вспоминать стихи песни частушки лимерики, любую сцепленную пургу, стимуляторы прорастания новых аксонов все уже были в ее мозге, и постоянно поступали из имплантов, но показать как и куда и чем именно прорастать — она должна была сама давлением активности мозга.
— Ппппипидастра кусок, — тщательно выговорила она вполголоса.
— Пипифакса, — поправил Сусьяха.
— П... пипипидастра обиднее.
— А, ты нарочно? Отлично, — обрадовался доктор Герр-Загенхоф
Вид он имел при этом самый ленивый и расхлябанный. Лежал Герр-Загенхоф в большом дереве-шезлонге, босые черные ноги доктора были сложены на бархатном пуфике, рядом на низком столике стояла батарея прохладительного и термос с жидким азотом на случай, если что-то степлится, в зубах доктора торчала тонкая коричневая выдрочка, глаза прикрывала растрепанная соломенная шляпа.
Под шляпой доктор хмурился.
Он препирался с здешней сингулярностью. Спор затягивался потому, что у сингулярности были аргументы, а у доктора интуиция.
Проблема была невеселая.
После полного обрушения шести артифициальных интеллектов из семнадцати в пострадавшей семье, и частичной потери мощностей еще пяти — одна, планетарная, сингулярность сумела отбиться без потерь, а четыре сумели рассредоточиться достаточно, чтобы сохранить основные потоки... В общем, в той группе систем возник ряд совершенно понятных проблем с сохранением информации пользователей. В принципе, поскольку пользовательская часть аккаунта цепляется прямо на организм, совсем потерять «кто ж ты такой» при эвакуации невозможно, особенно если в теле еще теплится какое-никакое индивидуальное электричество, но вот все сопровождающие аккаунт файлы, а главное, путаница согласований, переписок, общих множеств, вот это вот всё — осталось невредимым в уцелевших сингулярностях и в тех своих хвостах, что были общими с сингулярностями других семей (условно, переписка любого местного с любым неместным вся благополучно спасалась на стороне неместного гражданина). Очень много личной информации погибло или было экстренно заархивировано вместе с основным кодом сингулярностей куда-нибудь в архивы, которые сейчас пассивно летали по случайным прихотливым орбитам в облаках технического и биологического мусора.
А едва начались спасательные операции, и так перегруженные спасаемым кодом линии связей сингулярность-сингулярность и внутренние пространства пострадавших систем немедленно наполнились криком миллионов и миллионов людей.
— Ты жив?
— Ты где?
— Не молчи!...
Сингулярности, как смогли,демпфировалиэтот шквал, разослав от имени каждого живого найденного гражданина по каждому запрашивающему адресу микросообщение, означавшее, что контакт жив, но связь временно не поддерживается, о восстановлении сообщим дополнительно. Но вы объясните симбиогражданину, что связи может не быть, ага.
Нагрузку по сортировке переклички граждан (вслед за нагрузкой по физической, медицинской и психологической работе с эвакуируемым населением) взяли на себя соседи пострадавших сингулярностей. А передача информации из одной локации в световом космосе в другую — это, извините, не передача электрического импульса из нейрона в нейрон, времени она забирает больше.Кстати, имело бы смысл остановиться на этом вопросе чуть подробнее, просто потому, что аналогии между населенным космосом и эээ, населенной Землей из того времени, в котором находишься ты, дорогой читатель, отличаются в одном важном аспекте. Интернет светового космоса может быть чудо как хорош между Землей и Луной, будет непросто организуем между Землей и Венерой, но технически, никак, от слова совсем никак невозможен между лунами Юпитера и тем, что мы с вами называемКеплер 1649-с, а в описываемом здесь хронотопе зовется Логокагхэр (переводите с хинди сами).Связь, разумеется, есть, но эта связь опосредована переходами через пассивное хранение цифры в варпе. Активная цифра в варпе остается активной очень недолгий промежуток времени. Представьте себе, какой бы у вас был интернет, если бы его приходилось таскать из Европы в США и обратно самолетами и пароходами в чемоданах на остановленных винчестерах. Внутри Европы — хороший, да.
Ну и вот, нападавшую с момента аварии (пока это называлось, до уточнения, так) переписку майора Циклаури сингулярность рассортировала в меру своего разумения, чисто рабочие сообщения завернула обратно, на текущего офицера, занимающего теперь должность Амалии, сообщения ситуативные и быстро устаревшие урегулировала сама, а остальное — в том числе коммуникацию с Майей Циклаури и другими близкими людьми — свалила на доктора. Доктор потратил примерно восемь часов личного времени (не жертвовать же ради вот этого рабочим) на утомительную фоновую ерунду, составляющую постоянные дружеские пинги взрослого человека с нормальной коммуникабельностью, и перебрал, так или иначе по степеням значимости почти все запросы на продолжение погибших переписок.
Один из запросов ему не нравился.
Во-первых, это был один из запросов, которые (в связи с обсыпавшейся базой), значились как «поступивший с неизвестного адреса» — то есть этот запрос числился как отосланный с дальней варп-станции от приписанного вообще бог весть где варп-работника. Содержание было малоинформативным, один из миллиардов запросов «как ты там», которые сейчас бились, как мухи, в направлении пострадавшего региона. Послать обратный пинг по адресу отправителя, уточнить, что там у отправителя с майорой была за переписка? Она там где-то должна храниться, другой вопрос что это «где-то» будет идти не час и не день, а может и не один месяц — при «том, что адресат уехал из Бразилии обратно в Ленинград». Пингануть «адресат жив, отстаньте» Сусьехе мешало... Мешала вредность, которую он использовал в качестве профессиональной интуиции.
Светить невнятное письмо майоре прямо сейчас — вызывало сильные возражения медицинского компонента сингулярности.
— Давай сложим в папочку личное не срочное", ну и пусть она потом сама рассортирует, — наконец подумалСусьеха Герр-Загенхофи дал понять, что дальше не отступит.
Сингулярность дала понять, что слишком много споров из-за тупого пинга в полтора вдоха, но спорить не стала.
Доктор прислушался к тому, что делала майора. Она заканчивала с леденцом — то есть леденца оставалось еще много, но он заметно побелел. Медленно шла по бульвару вокруг озера, высоко задирая на каждом шагу ноги в утяжелителях. Про себя она бормотала какой-то детский стишок.
С хорошо мотивированным пациентом работать и приятно, и ответственно. Доктор нахмурился. Если дело пойдет хорошо, месяца через полтора-два она сама прочтет все свои письма, и ответит на те, на которые сочтет нужным. Ну и все-таки, давай пинг о выяснении пакета коммуникации пошлем?Пинг ушел молча.
Вот и ладушки, — вслух сказал доктор. Мало ли кто там отослал письмо без текста, одним оборванным обращением, просто так удалять мы не будем, окажется ерунда, никто не умрет. А вдруг не ерунда?
Ерунда, — сердито отозвалась сингулярность.
Спорим на щелбан что нет, — подумал доктор.
Как-как она сказала? — ехидно сказал ИИ, — фантастический... Щелбан?
Черезшестнадцать днейиз зоны приписки адресата прибыл весь пакет переписки майоры и этого, сцуко, немногословного варпера, и сингулярность кинула доктору Герр-Загенхофу уже не первый в их совместной работе респект.
— Отдавай немедленно, — ругнулся Сусьяха.Майора остановилась посреди восемьсот тридцать первого отжимания, две секунды помедлила и продолжила работать. Доктор даже не подходил к ней близко, зачем, параметры сердцебиения и активности мозга текущего пациента все равно выводились ему прямо на изнанку век. Отлично, отлично. Доктор выругался еще раз про себя, уже по привычке, и мысленно перекроил планируемые для майоры задачи.