Флоренсан Камю редко таскал Шанкараппу с собой и чаще всего отсылал пакет вопросов, а потом ехал получать консультацию сам. Непосредственный контакт с Шанкараппой обладал рядом сложностей, и организовать его было с нахрапу не просто. Однако, после некоторого опыта совместной работы, сам Кумар изъявил стремление обсуждать задачи группы Камю в личном контакте,и принимал задачу удаленно — а отдавал лично.Его интересовали некоторые тонкости говорения слов участниками команды, которые с трудом передавались даже силами сингулярностей. Микровдохи. Задержки ритма.Смещения дикции. Динамика линий обращений в микрогруппе.
То есть, на самом деле, Кумар Шанкараппа постоянно отслеживал и анализировал все открытые коммуникации всей группы в принципе, но то — онлайн. А переносить в непосредственной близости к себе живых людей в количестве, большем, чем три-четыре, Шанкараппа просто не мог. Следовательно, двигаясь в собственной традиции принимать максимальный вызов, Шанкараппа требовал ходить к себе вчетвером. Одним из четверых, по умолчанию, всегда должен был быть глава исследовательской команды. Еще одним имел право быть кто-нибудь новенький.На самом деле, список правил, согласно которым могла проходить личная аудиенция Кумара, занимал примерно двенадцать страниц убористого текста, и весь его Нъеди имела в голове, и весь этот список, до мельчайших деталей, обычно обеспечивала сингулярность, в которой Шанкараппа жил, а сейчас — пока опорная база их текущей сингулярности и цепочка ее активных трансляторов находились в неудобном положении за местным светилом — исполняла временно самостоятельная локалка станции.
Для Нъеди это означало лишние хлопоты по проверке и перепроверке, но локалка вроде бы справлялась. Для Шанкараппы это означало несколько суток жизни вне привычного ему бесконечного космоса информации, всего лишь с ограниченными базами локалки. Ну... представьте себе нашего современника, который по служебной надобности выехал на недельку за пределы сотовой сети с хорошо заряженной читалкой и десятком справочников в багажнике.
Это было большое неудобство. Но Кумар отлично понимал семантику конструкта служебной необходимости.
Помещение Кумара могло бы показаться странным, не находись там он сам. А так — ну, не то, чтобы нормально, а гармонично. Белая стена шершавой стекстуры делает круг вокруг крошечного красного коврика, но не сходится сама с собой, а заходит одна на другую, из-за чего пространство внутри напоминает раковину — и вверх сходится внутренностью рапаны, теряя шершавость и становясь перламутровой. Форма комнаты имела для Кумара значение, поскольку концентрировала аудиальные стимулы именно так, как он считал верным.Посетители вошли внутрь ракушки, разошлись на несколько шагов вдоль стены, опустили руки и молчали.Кумар Шанкараппа стоял на коврике и медленно двигался, вроде бы совершенно бессисстемно, но ни на миллиметр не выходя за границы, заданные ковриком. Сквозь его пальцы из руки в руку сквозила цепочка шаров — разного веса, разной текстуры, но строго одинакового размера.
— Рад видеть тебя, командир, — донесся отовсюду теплый, немного смеющийся голос, — и вам привет, бездельники. Здравствуй, Майя, мне приятно, что ты пришла реально познакомиться.Разумеется, Кумар не произносил эти слова сам даже в локалку. Та схема, по которой он конструировал результаты своего мышление в коммуникацию... В общем, это был достаточно многоступенчатый процесс.Фактически, перемыванию из одних единиц в другие в нем не подвергались только эмоции.
— Кратко обозначь, пожалуйста, есть ли у тебя подвижки после вчерашней порции информации, — попросил Камю.
Кумар перенес вес на одну ногу.
— В том смысле, как ты это называешь подвижками — скорее да. Я учел поступившие от общей динамики группы вводные о том, что ситуация нервирует людей больше, чем предыдущие изучаемые нами совместно ситуации, и принял решение передать тебе некоторые сугубо промежуточные результаты.
— Спасибо, Кумар, — очень серьезно сказал Камю, — ты прав, это важно.
— Я выделил в коллективных дискурсивных практиках переданного мне материала по станции, которая была захвачена флотом сингулярностей одиннадцать дней назад, четыреста одиннадцать архаичных элементов. Сто шестьдесят три из них относятся к архаике биологического типа и маркируют общий подъем парохиального альтруизма, фоновой тревожности и усугубившегося разрыва рангов в социальной структуре.
— Одичание, что ли, такое? — пробормотал Тарас.
— Как рамочное определение с указанием на регресс именно связности общего социального контекста, «одичание» очень подходящий термин, — ласково прожурчал голос. Лицо Кумары, полускрытое прядями серебристых волос, оставалось совершенно неподвижным.
— Остальные?
— Шестнадцать однозначно коррелируют с записями мемоанализа троих беженцев станции Норберто, которые были собраны твоими респондентами.
— Это которая из бродячих станций, — вслух спросил Камю, быстро кивнул, получив ответ из локалки и кивнул еще раз, отправляя результат немедленно на обжевывание команде.
— Станция Норберто, из серии кораблей поколений С-семьдесят пять, проходила через области...
Пока Кумар дотошно описывал весь известный путь корабля поколений от момента его обнаружения сингуляторным человечеством до его бесславной гибели и почти безуспешной эвакуации населения с него, Майя увидела, какБильдтштейн наложила прохождение этого бродячего поселения — по касательной, но все-таки зацепляющего интересующий их регион и вот почти уже покидая регион Норберто пошла вразнос... Когда? Двести семьдесят лет назад...
— А это не могут быть языковые следы эвакуированных? — усомнился Камю.
— В слепке языковых практик этой же станции сорокалетней давности ни одного из них нет.
— Ну вот, беженцы?
— Все выжившие беженцы со станции Норберто уграждановлены сингулярностями трех семей, ни один из нх не был оставлен в несингуляторных областях, — безмятежно возразил Кумар, — остальные языковые вкрапления пока достоверно не определяются, по целому спектру возможных причин. Во-первых, мемограммы выживших на сегодняшний момент беженцев довольно скудные, одного из них вывезли с Норберто семимесячным, вторая имеет свежие повреждения мозга и получение глубокой мемограммы временно блокировано лечащим ИИ,мозгтретьей находится также в весьма хрупком состоянии, но уже в силу возраста, индивиду девяносто три года, так что эти две мемограммы, скорее всего, поступят в более полном виде, но позже.Во-вторых, некоторое количество архаизмов, вполне вероятно, является реконструктами чисто функционального характера и связано с целенаправленной деятельностью владельцев дискурса.
— Что, прямо пропаганда? — восхищенно протянул Тарас. Отец оглянулся на него, но ничего не сказал.
— Не уверен, что пропаганда в классическом смысле этого слова, но некоторые элементы позволяют подозревать что-то, неприятно напоминающее пропаганду, — признал Кумар.
— Какие предположения тебе кажутся наиболее перспективными для изучения? — спросил Камю.
— Носитель норм станции Норберто последних десятилетий ее функционирования неизвестным образом оказался актором, навязывающим язык всей группе несингуляторных станций, причем примерно в течение трех-четырех последних поколений, — уверенно сказал голос Кумара Шанкараппы, — командир, могу ли я задать тебе вопрос, не относящийся к нашей работе, но вызывающий у меня серьезное любопытство?
— Кумар, а вот этот актор, это был биочеловек или ИИ? — влезла Майя и вдруг смутилась, — а то для человека... Многовато.
— Маркеры воздействия ранних сингуляторных разумов там, разумеется, присутствуют, — согласился Кумар, — но те шестнадцать, о которыяя сейчас сказал, достоверно человеческие, причем я могу даже в общих чертах определить носителя — мужчина, бисексуал, патриархал, религиозность монофизитского профиля. Больше пока ничего определенно сказать не могу.
— Задай свой вопрос, — сказал Камю.
— Кто эти люди, командир, и почему онипрямо сейчасубивают сотрудников нашей станции?
Глава 18, В которой разворачивается драма кортизольно-корковых стратегий и обсуждается то, как исторически разрешался, разрешается и будет разрешаться этот конфликт.
Амалия уже считала себя совершенно здоровой и страшно обрадовалась, когда локалка госпиталя разрешила ей отправляться обратно в часть, с условием пока еще носить здоровенные браслеты впрыскивателей, пока не не выдохнутся и не отвалятся сами, ну и разумеется не лезть в космос. Выжившая и уже частично пополненная часть ее боевой группы восприняла возвращение майоры с энтузиазмом, но заранее почесываясь в разных местах, поскольку порядок соблюдать, пока шла перекомпоновка человеческого и технического состава, удавалось не всегда.При захвате очень возражаюшей локации с двумя большими планетоидами и развивавшейся несколько столетий защитой, причем захвате, не предполагаюшем потерь более 3-5% гражданских, военные части сшоркиваются, как сыр о бетонную стену. Таков договор с дьяволом о том, чтобы быть военным — твоя жизнь ничто по сравнению с жизнью любых шпаков, даже шпаков противника.Без подавляющего технического превосходства в таком раскладе не стоило бы даже и начинать, но и с ним на руках выковыривать огневые зоны из населенных было вообще не простой задачей, а плотность совмещения первых и вторых вызывала у большинства коллег майоры Циклаури припадки неконтролируемой ярости в каждую свободную минуту. Пока работаешь — работаешь, крутись как хочешь, а войдя после смены в каюту, орешь и долбишься головой, пока локалка не набрызгает тебе полный объем узбагоину. Как можно ставить гравитоимпульсный центр, с его отдачей, посреди города? КАК?...
Единственным плюсом, как были согласны все, и био и небио участники оккупации, оказалась совершенно неожиданная пассивность штатского населения. И безопасники, и структуры поддержки порядка в нелояльных поселениях — все хором говорили, что возражений от местных по смене режима не поступало вообще. Разумеется, все положенные телодвижения по примирительной активности осуществл