за его спиной зреет заговор. И до тех пор, пока у вторых не было твердой уверенности, что карта Аквилии сыграла, действовать они не спешили. Мы прибыли в лагерь восставших три дня назад, нас не убили сразу, хотя и попытались это сделать, на следующий день мы дали бой люциановской гвардии и снова продвинулись к столице, встав лагерем в дневном переходе буквально под стенами города. Тогда-то, видно, до заговорщиков во дворце и дошла информация о том, что у нас все получилось, и настало время действовать. Если бы Мара застрелила наследницу, а нас порубил на куски одноглазый с его подручными, дворяне, поморщив носики, потащили бы на трон Мару…
Нет, маловероятно. Это неизбежно вызвало бы дрязги и склоки уже между самой знатью, ведь истинное происхождение девчонки было известно каждому при дворе. Значит, дворянам все-таки была нужна на троне настоящая Аквилия, и они решили рискнуть, отправив ее в лагерь восставших. Не слишком ли серьезный риск? Или они с самого начала знали, что с ней ничего не случится, а роковой выстрел Мары был непредвиденным эксцессом? Нет, не могу поверить, что после успеха столь сложно выстроенной комбинации заговорщики поставили бы все на карту и стали так рисковать. Видимо, у них была причина верить, что эта наша поездка закончится благополучно, и Аквилии ничего не угрожает. Интересно было бы до этой причины докопаться…
Притом теперь я уже твердо знаю, кто именно кукловодил всей этой затеей с самого начала, и кто теперь соберет сливки в результате успешно разыгранной партии. Кукловодил, отмечу, изящно и очень тонко. Правда, нашему таинственному интригану пришлось и самому отправиться за тридевять земель, ибо доверить эту миссию он по понятным причинам никому не мог — Эльдмар не пошел бы за кем попало. Что ж, браво. Исполнено ювелирно, снял бы шляпу, если бы она у меня имелась в наполненной ароматной пеной ванной — я, впрочем, предпочитаю принимать водные процедуры без головного убора.
Любопытно, но в самом городе после смерти короля и прибытия во дворец наследницы на первый взгляд ничего не изменилось. Да и на второй тоже. Лавочники, как и прежде, торговали своим товаром, по улицам бродили булочники и зеленщики, питейные заведения распахивали свои двери на рассвете и заполночь извергали из дымных недр с трудом держащихся на ногах обывателей. Из газеты я узнал, что бывшим мятежникам выкатили несколько бочек дешевого вина, раздали по пригоршне медяков, объявили поголовное прощение всех грехов и отправили по домам. В общем, жизнь шла своим чередом, только на третий день улицы старого города стали украшать цветами, разноцветными тряпичными флажками и лампионами с масляными фонарями внутри. А вечером в гостиницу доставили красиво оформленные приглашения во дворец на торжественную коронацию ее величества Аквилии Первой — по одному для нас с Холтом и Отрой.
Пришлось повторить заново всю эту утомительную процедуру с одеванием подобающего случаю благородного костюма. Меня бесконечно радовало разве что то обстоятельство, что я мог не слишком торопиться избавиться от пышных одеяний по возвращении из дворца: поймавший меня в коридоре гостиницы Холт радостно сообщил, что на следующий день после коронации празднование продолжится прямо здесь. Правда, совершенно по другому поводу, — а именно, по причине свадьбы его и Отры, на которую я, разумеется, приглашен. Что ж, придется позаботиться о подарке: негоже являться на свадьбу друга с пустыми руками.
Перед тем, как отдать себя в руки слуги с наглаженной рубашкой и надушенным камзолом, я заглянул в комнату Мары, в которой та сидела в фактическом заточении с самого нашего приезда в столицу. Девица пребывала в легком унынии, хотя, кажется, и нашла себе занятие: все помещение было завалено бумажными листами с карандашными набросками дам в кринолинах и мужчин в военных мундирах. Некоторые рисунки были даже весьма недурны, на мой неискушенный взгляд.
— Ты говорила, что в Алистоне тебя воспитывал родной дядюшка, — сказал я, — он жив?
— Наверное, — пожала плечами Мара, — я не видела его уже без малого три года.
— Хотела бы к нему вернуться?
— К дяде Крогану? — захлопала ресницами девица. — Ну, не знаю… С ним интересно, он очень веселый человек, и к тому же охотник… Но я уже привыкла жить как-то… Сама по себе.
— Хорошо, обсудим это позже, — сказал я, поднимаясь.
— Ты обещал научить меня владеть шпагой! — напомнила мне Мара, когда я уже схватился за дверную ручку.
— Научу, раз обещал, — вздохнул я. — Начнем с теории.
Я вышел на середину комнаты и внимательно посмотрел на бывшую мятежницу. Эх, рановато мне еще брать учеников. Сам только что закончил тренировки, и не могу сказать, что овладел искусством фехтования в совершенстве. Правда, один мой наставник уже мертв, а второй теперь неизвестно где. Впрочем, дав слово, я привык его держать, теперь уж деваться некуда. За язык меня никто не тянул. Можно будет показать ей пару приемов при случае, надеюсь, ей этого хватит. Скорее всего, убедившись, что для достижения хоть какого-то заметного результата придется очень много трудиться, она отступится от своей затеи.
— Вот это называется фехтовальной стойкой. Для начала тебе нужно научиться двигаться в ней шагами вперед и назад. Вот так: делаешь шаг правой ногой, потом приставляешь левую. Не вплотную, между ними должно оставаться пространство примерно в полторы ступни. Назад — в обратном порядке. Свободного времени у тебя уйма, тренируйся.
— Погоди! — Мара схватила карандаш и несколькими быстрыми штрихами изобразила человека в правой стойке с длинной шпагой в руке. — Так? С рисунком мне будет проще все это запомнить…
— Почти так. Колени согнуты чуть сильнее: если провести прямую линию вот тут, от колена к полу, она должна упереться в подъем стопы.
Мара парой уверенных движений стерла нарисованное и тут же нанесла на бумагу несколько новых штрихов.
— Теперь правильно?
— Теперь да. Постарайся, чтобы у тебя получилось так же красиво, как на твоем рисунке.
Я кивнул девушке, и снова взялся за дверную ручку.
— Грат! — остановила меня Мара. — Скажи, а сколько времени потребуется, чтобы научиться по-настоящему хорошо фехтовать?
— Немного, — улыбнулся я. — Примерно вся жизнь. Ну, или чуть-чуть больше.
Глава 34Коронация и свадьба
По случаю коронации дворец украсили сотнями корзин с живыми цветами и венками из еловых веток, мраморные колонны обернули разноцветными полотнищами, а с балюстрады второго этажа свисали длинные тканые полотна с гербами дворянских родов. В богато убранном бальном зале играл оркестр, а само помещение заполняли разодетые гости. Гул множества голосов напомнил мне сельскую ярмарку, а от сияния орденов на мужских камзолах и брильянтов на дамских платьях рябило в глазах. Признаться, чувствовал я себя тут не слишком уютно — среди всей этой благородной публики не покидало ощущение, будто я оказался здесь совершенно случайно. Судя по всему, примерно такие же эмоции испытывал и Холт, а вот Отра, облаченная в длинное синее платье с глубоким декольте, чувствовала себя прекрасно и искренне наслаждалась происходящим.
Церемония коронации началась с богослужения, которое провел сам епископ Герродский. Разговоры стихли, под гулкими дворцовыми сводами зазвучали многоголосые песнопения. Священнослужители в праздничных по такому случаю одеяниях разожгли церемониальный очаг, и зал наполнился терпким ароматом благовоний. Сотни свечей в серебряных люстрах отбрасывали дрожащие тени на благородные лица древних правителей, наблюдавших происходящее с развешенных по стенам картин, и на лица собравшейся во дворце знати, взирающей на церемонию с трепетом и благоговением.
Служба окончилась. Церемониймейстер возвысил голос, и двое наряженных, словно куклы, дворян вынесли на массивном серебряном подносе скипетр и тяжелую диадему. Аквилия в простом белом платье с ярко-алым шлейфом, закрепленным двумя золотыми заколками на плечах, преклонила колено и произнесла слова королевской клятвы — я не смог их расслышать из-за расстояния, но вполне проникся торжественностью момента. Возникший за ее спиной Маркиз Олдрик да Монфор, граф Вигу, поднял диадему с подноса и возложил ее на голову наследнице — теперь уже полноправной королеве Валлора. Я заметил, что диадему он придерживает руками, иначе драгоценность своим весом рисковала испортить венценосную прическу. Епископ коснулся лба Аквилии потухшим угольком из священного очага и нарисовал на бледной коже знак вечного пламени Утешителя. После этого новоиспеченная королева Валлора и Геррода поднялась в полный рост, окинула присутствующих внимательным взглядом, и по усыпанной лепестками роз ковровой дорожке прошествовала к трону, а вельможи при ее приближении склонялись в почтительном поклоне. Интересно, куда исчезла та испуганная и робкая зверушка, которую я наблюдал в момент нашей первой встречи? Сейчас я видел перед собой настоящую королеву, пока еще очень юную, но исполненную сдержанной уверенности и аристократичной властности. Так, по крайней мере, мне показалось издалека.
Аквилия опустилась на трон, и к его подножию потянулись гости, дабы выразить свое почтение новому сюзерену. Наша очередь подошла практически в самом конце — первыми к королевской руке допустили представителей знатных и уважаемых родов.
— Отра! — улыбнулась королева старой знакомой. — Я слышала, будто ты когда-то мечтала служить престолу и защищать его интересы с оружием в руках. Искренне надеюсь, что ты примешь мое предложение стать сержантом королевской гвардии Валлора. Я знаю тебя не очень продолжительное время, но уверена, что тебя ожидает блестящая карьера.
Отра, пряча улыбку, склонилась в изящном книксене — судя по всему, предложение пришлось ей по душе.
— Холт! — повернулась ее величество к моему другу. — Ты проявил мужество и отвагу, защищая интересы Валлора. Корона жалует тебе почетный и наследуемый титул барона, без земли.
Слуга протянул зардевшемуся Холту оформленную должным образом дворянскую грамоту. Что ж, Валлор — королевство маленькое, на всех имений не напасешься. Судя по всему, новоявленная королева решила прервать начатую Люцианом недобрую традицию раздачи феодов направо и налево. Впрочем, безземельный барон — это тоже очень неплохо для парня из захолустного городка на краю земли!