Мистер Хоффман позвал Адель, чтобы утешить ее лично. Он стал свидетелем того, с чего все началось: каждый момент, он помнил каждое слово, каждое действие. Он видел смерть Торы, прижавшись к спинке кресла, желая быть слепым.
– Милая Адель, я верю в то, что однажды встречу вас на земле с улыбкой на лице. Главное, очень хотеть и стремиться к этому. У нас у всех все получится!
Она кивнула и перевела взгляд на запасной выход, потом на следующий, оценивая, свободен ли путь до двери. Надо было проверить каждую и всем бортпроводникам сказать, что может поступить приказ открывать запасные выходы. Все могло быть! Но никто не знал, что будет, и неизвестность пугала.
– Всем приготовиться к посадке, – опять голос Марко зазвучал в каждом салоне, и Адель тут же взглядом обвела свой салон. Она увидела молодоженов, которые сидели, наклонившись и обхватив головы руками. Она увидела Аврору, шляпка для которой была уже не важна. Майя единственная не склоняла голову, поэтому пришлось подойти к ней:
– Прошу вас пригнуться!
– Нет, я не хочу прятаться при виде смерти. Буду гордо смотреть ей в глаза.
Адель хотела бы ей ответить резко, но ее поволокла Саманья – посадка уже близилась.
Пришлось сесть на свое место возле окна, пригнуться и обхватить руками голову. И молиться о благополучной посадке и долгожданной помощи на земле.
В это верила Адель, находясь в неведении в салоне, но Марко с трудом тешил себя мыслями о том, что они без проблем посадят самолет и тут же окажут помощь по устранению угонщика.
На свой страх и риск Марко вывел самолет на глиссаду, смотря перед собой то в окно, то на приборы. Он уверенно держал штурвал в руках, очень надеясь, что судьба к ним благосклонна и полоса свободна.
– Тысяча, – заговорил компьютер, отсчитывая расстояние до земли, – пятьсот, четыреста, триста…
Уже видны машины на дорогах, уже виден аэропорт, а взлетная полоса все ближе и ближе. Скоро шасси коснутся бетона и покатятся на бешеной скорости.
Самолет сразу не остановить, и если вдруг другой самолет начнет взлет с противоположной стороны полосы, это будет фатально. Марко молился, чтобы диспетчеры увидели его на радарах и подали знак всем оставаться на своих местах.
Возможно, так и есть. Но Марко этого не знал.
– Двести, сто… пятьдесят, сорок…
Шасси коснулись полосы, и самолет покатился:
– Реверс, – скомандовал Марко и тут же сам стал тормозить самолет. Закрылки выпущены на полную, спойлеры подняты, что тоже гасило скорость. Им повезло, полоса оказалась свободной, возможно, диспетчеры их ждали. Надо было быстрее свернуть на рулежную дорожку, но и тут могли быть проблемы.
Скорость сбавилась до такого момента, когда пилоты начинают убирать механизацию крыла, гасить огни, но Марко молчал, не давал распоряжения на это. Он выискивал дорожку, которая привела бы его прямо к диспетчерской.
Его молчания Ханс ожидал – самолет должен остановиться с выпущенными закрылками и всеми огнями, только этот сигнал поймут диспетчеры, если им не дошел код о захвате.
Самолет остановился, и капитан даже представил эту картину со стороны: они с неубранной механикой стоят напротив здания аэропорта, слева диспетчерская вышка, и там паника. К ним никто не подходит, хотя прекрасно видно наземных работников.
– Мне надо заявить о том, что самолет прибыл на дозаправку, – произнес он и тут же почувствовал металл пистолета у виска:
– Скажешь лишнее слово, и ты труп, – огрызнулся мужчина и подал ему наушники. – Я найду другого пилота, здесь их полно.
Марко кивнул, сейчас очень важно выполнять все требования, но не терять бдительность. А еще волнительно стало выходить на связь с диспетчерами. Он очень надеялся, что там профессионалы и они не начнут задавать вопросов и делать вид, что они не знают о захвате.
А они точно уже должны знать о нем, смотря на самолет Charlemagne, как на рождественскую елку, – весь в огнях и с неубранными закрылками. Марко верил в их профессионализм и лишь от него сейчас зависела его жизнь и жизни пассажиров:
– Charlemagne, – произнес он совершенно спокойным голосом, – мне необходимо дозаправить самолет, в полете я понял, что топлива недостаточно, пришлось вернуться.
Это самое глупое высказывание за всю его карьеру! Пилот не может так просто сказать «я прилетел обратно, плесните мне еще пару тонн топлива». Это смешно и глупо, но Марко верил в то, что эту глупость оценят в диспетчерской.
– «Вышка» на связи, – послышался уверенный голос диспетчера, – без проблем дозаправим вас, но придется подождать, у нас очередь, – было похоже, что диспетчер принял игру.
Угонщик выдернул наушники и откинул их на пол:
– Отлично, пусть заправляют, мы подождем.
– Может, ты тоже хотел что-нибудь передать?
– Передам из пункта назначения.
Он собрал наушники и открыл дверь, желая теперь припугнуть пассажиров, чтобы они не начали делать глупости.
Как только пилоты остались одни, молчали ровно полминуты, а затем Марко обернулся к Хансу:
– Я не знаю, что там снаружи, не знаю, планируют ли они освобождение людей, но боюсь, что мы должны попытаться что-то предпринять сами.
– Например? Ты хочешь пойти в салон и обезоружить голыми руками обезумевшего, психически нездорового мужика с пистолетом и взрывчаткой? Ты тоже больной.
Марко кивнул, нервничая из-за того, что этот тип в салоне. Сейчас трясет пистолетом у носа Адель, которая, к несчастью, работает в самом первом. Этот факт нервировал и раздражал, а еще заставлял делать безумные вещи.
Пока Марко придумывал выход, в салоне все именно так и было. Теперь Адель ощущала холодный металл у виска, пыталась делать вид для пассажиров, что не боится. Но она ужасно боялась, хотелось схватиться за голову, сползти на пол и реветь.
– Если хоть кто-нибудь попытается связаться каким-то чудом с землей, то вам всем придет конец, я взорву чертов самолет, и этот день пометят черным в календаре.
– Делайте, как он велит, – скомандовала Адель, – уберите из рук все гаджеты и ждите дальнейших указаний от капитана.
Когда мужчина рывком ее отпустил, она чуть не ударилась о стену самолета, но вовремя выставила руки. Она очутилась рядом с дверью, у которой всегда сидела при взлете и посадке. Та самая дверь, окно которой было перекрыто ограничительной красной лентой. Эту ленту снимают, когда собираются открыть дверь. Она ее не снимала, давая понять наземным службам, что вход в салон запрещен и здесь явно творится что-то странное.
Адель видела подъехавшие машины «Скорой» и пожарных с мигалками, что говорило о том, что они все поняли. Но их действия настораживали, она боялась, что то же самое увидит угонщик. Его реакция могла быть непредсказуемой – он мог взорвать самолет. Машины отъехали на большое расстояние, но, видимо, были готовы к худшему.
– Кто? – заревел угонщик, когда тоже взглянул в окно. – Кто доложил им? Кто?
Его бешеный взгляд прошелся по пассажирам, и он рассвирепел еще больше. А они опустили головы, ничего не понимая в происходящем. – Кто посмел передать информацию?
Он наставил пистолет на Пьера Дюссо, думая, что это он. Но потом перевел его на Аврору, которая взвизгнула и стала мотать головой. Затем пистолет оказался у Майи на виске, мужчина прочитал на ее бейджике, что именно она главная по пассажирам, а значит, могла передать.
– Клянусь, что это не я, – взмолилась она, и тут же Адель кинулась к ней.
– Это не она, это обычная осторожность, когда самолет возвращается обратно.
Она не знала, что лгать, что говорить, чтобы угонщик поверил. Но надо было отвлекать его внимание на себя с пассажиров и тем более с окна.
– Послушайте, – в проходе оказался Кевин, поднимая руки, потому что пистолет теперь был направлен на него, – успокойтесь, сейчас нас заправят и отпустят. Это процедура займет немного времени.
– Вы за дурака меня принимаете? Срочно взлетаем!
Мужчина обернулся в направлении кокпита и тут же получил мощный удар от Марко, который вышел из кабины, имея плохое предчувствие. Он не мог связаться с диспетчером, а те стали играть по своим правилам. Ведь молчание – это, возможно, первый признак того, что на борту все погибли. Они действовали неверно, не зная ничего, что сейчас происходит на борту.
Одним ударом Марко повалил здорового мужчину, а все в салоне завизжали, прикрывая рты. Он навалился на него, нанося один удар за другим, чтобы хоть так обезвредить противника. Тот выпустил пистолет от неожиданности и от внезапной боли, а Марко откинул его прочь, но не слезая с угонщика. Его лицо было уже все в крови, хотя тот сопротивлялся, кулаком заехал капитану по лицу, и Марко на секунду потерял концентрацию, но продолжал наваливаться. Лишь секунды хватило, чтобы мужчина, кряхтя, рукой нащупал кнопку у себя под рубашкой и нажал ее. Кровавыми губами он произнес:
– Мы все мертвецы, у вас есть две минуты, чтобы вдохнуть больше воздуха перед смертью.
Две минуты! Все стали кричать, выбегать из своих кабинок, а Марко нанес последний удар, от которого угонщик потерял сознание.
– Открывайте аварийные выходы! – громко скомандовал он и обернулся к Адель: – Срочно!
Он откинул край черной куртки мужчины, лицо которого было все в крови, и увидел датчик. Цифры бежали слишком быстро, сложно было представить, что есть секунды, а что минуты, в глазах все рябило. Но время шло на убыль.
Экипаж кинулся к запасным выходам, открывая двери, и тут же надувные трапы стали наполняться воздухом. В салоне была паника, которая не сулила ничего хорошего – будут травмы, но это лучше, чем потерять жизнь.
Марко быстро оттащил мужчину ближе к кокпиту, давая распоряжение Хансу выключить все системы и покинуть самолет. Затем вернулся в салон, открывая еще одну дверь – самую первую, которая находилась в первом салоне. Тут же Адель стала выпускать пассажиров: Майя слетела вниз первая, затем плачущая Амелия Дюссо и Аврора, которая схватила мужа и потянула за собой.