– А бывает еще вариант, – не унималась Адель, – двое любят друг друга, но приходит третий и все рушит.
Марко закатил глаза и схватился за бокал с пивом:
– Задай этот вопрос отцу. Но в тебе говорит обида.
Адель недовольно продолжила есть. В ней закипела обида, верно. Такой взрывной у нее характер. Она перевела взгляд на Марко, он оставался невозмутим и продолжил есть, временами поглядывая на нее. Капитанская выдержка! Что тут скажешь. Интересно, когда самолет загорелся, что в ту минуту чувствовал Марко? Страх? Безысходность? Бессилие? И что ощущает он спустя год?
– Марко, – Адель выдохнула, аппетит пропал, хотя еда была выше всяких похвал, – ты спросил меня насчет того, как я вернусь домой. Я… – она замешкалась, – с радостью бы поехала поездом, но устану пересаживаться с одного на другой. Если выбор небольшой, то я выбираю самое меньшее: один перелет сразу до Мальты вместо трех с тобой.
Он спокойно кивнул и взял в руки телефон. Сейчас возьмет ей билет, и сразу жить станет легче.
– Но чтобы мы больше никогда не встретились, ты мог бы сейчас рассказать самое главное, не упуская свои эмоции.
– Хорошо, – кивнул он, чем удивил Адель. Но Марко не собирался посвящать ее во все детали той трагедии. – Я нашел тебе прямой рейс до Мальты. Правда, в час ночи.
– Отлично, – кивнула она, – я согласна. Еще есть время, – она взглянула на циферблат его часов на руке, еще раз подмечая для себя, какие у него крепкие руки, сколько в них силы. Интересно, каково это ощущать себя в объятиях такого мужчины, – для твоего рассказа.
В горле пересохло, Адель отвернулась, отвлекая себя подсветкой Ратуши. На секунду дунул холодный ветер, и она поежилась. Или это нервное? Ложь! Это от возбуждения! Что греха таить, Марко дель Боско чертовски сексуальный мужчина. Рядом с ним находиться опасно, запустился какой-то механизм, о каком она раньше и не слышала: она обращала внимание на его руки, теряла речь от обнаженной груди и хотела ощущать его запах постоянно.
Как хорошо, что рейс ночью, она не будет спать с ним в одном номере и в одной постели. Сразу отсюда поедет в аэропорт. Как же так случилось, что она готова лететь даже на самолете, но лишь бы подальше от этого мужчины? Уже не было такой трясучки, как в первый раз, но сам процесс взлета и посадки по-прежнему нервировал. Надо еще раз пережить взлет и посадку. Больше она не сядет на самолет.
Марко хихикнул, чем привлек ее внимание:
– Что?
– Ты такая серьезная, когда дело доходит до самолетов. Неужели все еще так же боишься летать?
– Я не боюсь, – гордо вставила она, – просто сам процесс мне не очень приятен. Для меня самолеты ненадежный вид транспорта. Я лечу в последний раз и только потому, что это будет быстрее.
– И надежнее, – подметил Марко. – Каждый день взлетает сто двадцать тысяч самолетов с двенадцатью миллионами пассажиров. Катастроф я не помню за последние одиннадцать месяцев. И то, десять смертей из двенадцати миллионов… Ну, сама понимаешь, на дороге бьются чаще…
– Байки про дорогу оставь кому-нибудь другому. – Она натянула улыбку. – Со мной это не пройдет лишь потому, что смерть в аварии на машине, мне кажется, происходит быстро, а вот… – она сглотнула, – твои пассажиры знали, что они умирают.
Это так! По телу Марко прошел жар, и он ощутил запах гари! Его пассажиры надеялись, что будут жить… А потом надежда пропала. О чем они думали в свои последние минуты жизни? Но он точно помнил, о чем думал он: быстрее подготовить самолет к эвакуации, открыть все двери, выпустить пассажиров, а потом пройтись по салону, зная, что все спаслись. Он хотел, чтобы выжили все!
– Марко, прости. – Адель коснулась его руки, заглядывая в глаза, снова встречаясь с агатовыми глазами. Сейчас они стали чернее. Но, может, здесь не хватает света? – Я не хотела…
Но как же она не хотела, если она это хочет знать с самого начала их знакомства? Или и того раньше! С момента, когда ей дали задание взять у него интервью.
Марко перевел взгляд на ее руки, которые лежали на его руках. Через этот контакт прошел разряд в несколько тысяч вольт, даже пошло тепло и легкое покалывание. Адель тут же убрала руки, шокированная такой реакцией. Она хотела как лучше, хотела его успокоить, а в итоге сама потеряла покой.
– Ничего страшного, – спокойно ответил Марко и взглянул теперь в ее лицо, подмечая легкий румянец. – Ты просишь меня рассказать откровенно о той трагедии, но ведь после моего рассказа летать ты вообще перестанешь.
– Это не важно, можешь за это не переживать, я все равно от авиации не в восторге.
И все же Марко после ее слов испытал разочарование – она не в восторге. Ну еще бы! Пока она дрожала в кресле, то ничего прекрасного не замечала.
– Неужели ты не испытывала кайфа от взлета, когда по твоим рукам растекается кровь, и от невероятного ощущения тяжести своего тела?
Адель удивленно пожала плечами, помня, что она вжималась в кресло, вцепившись в подлокотники. А еще упиралась ногами в пол, чтобы хоть так ощущать устойчивость.
– Нет, кайфа я не испытала.
– Очень жаль, – выдохнул Марко, жалея о том, что уже ничего не сможет поделать с ее страхом. Через несколько часов их дороги разойдутся в разные стороны. – Могу дать пару советов: чем чаще ты летаешь, тем больше вероятности, что страх уйдет. Турбулентность не так страшна, как кажется, самолет не треснет пополам, а двигатели не отвалятся. И запомни самое главное, – тут Марко понизил голос и слегка подался к ней, – самолет никогда не рухнет камнем, это противоречит законам аэродинамики, и он может планировать даже без двигателей. Перед посадкой часто приходится делать развороты – мы не падаем! Мы просто гасим скорость или разворачиваемся к полосе. Запомни, самолет в этот момент не перевернется.
Он перечислил почти все моменты полета, которые ее пугали. Особенно турбулентность. Адель вспомнила мистера и миссис Смит и тот страх, что мужчина испытывал, когда самолет начало трясти.
– Я слышала, что люди при турбулентности получают травмы.
– Конечно, получают, – фыркнул Марко и выпрямился на стуле, – если не выполнять приказы капитана и не пристегиваться, то при хорошей тряске можно получить различные виды повреждения. Однажды я летел в Стокгольм и ближе к Скандинавии внезапно провалился в яму. Метров так… – он задумался, – на двести, что равносильно тому, что ты идешь по земле и вдруг резко падаешь в глубокую яму. Те, кто был не пристегнут, конечно, ударились головой о потолок. Поэтому мы, пилоты, никогда не расстегиваем ремни безопасности. И ты… будь всегда пристегнута тоже.
Адель внимательно слушала его рассказ, представляя тот самый полет, людей, которые ударялись головой о пластик на потолке. Наверняка подпрыгнули все тележки с продуктами. Бедные стюардессы. Получается, они всегда в зоне риска, ведь они не пристегиваются на работе.
После последнего предложения, которое произнес Марко, Адель почувствовала теплоту в его голосе, он говорил с заботой, хотел, чтобы самолет не причинял ей боль.
– Хорошо, капитан, как скажете, – улыбнулась она и опустила взгляд, понимая, что ей приятна эта забота. У него получилось ее запугать так, что она теперь точно не расстегнет ремень безопасности.
– Я готов рассказать тебе мою историю.
– Я готова ее выслушать. – Она подняла ладони, показывая пустые руки, их взгляды пересеклись. – Ничего не записываю, а только запоминаю.
Марко кивнул, даже не смотря на ее пустые руки. Он смотрел в ее глаза, потом его взгляд опустился на ее губы. У нее красивая форма губ, естественная, без силикона или чего там вкалывает пол-экипажа стюардесс. Да что далеко ходить! Патриция занимается таким уже очень давно и считает, что ему нравится целовать ее искусственные губы. Но это большое заблуждение. Он за естественность, даже если годы дают о себе знать.
Адель облизнула губы и нервно сглотнула, выводя Марко из транса. Надо было срочно заканчивать то, ради чего они здесь собрались, и больше не думать ни о ней, ни о ее глазах, ни о губах, к которым вдруг внезапно хотелось прикоснуться.
Глава 19
Марко подробно рассказал ей о том страшном дне: о том, как беспощадно светило солнце Мальты и слепило его. Домой не хотелось, перед работой он поругался с Патрицией. Повод был глупым, в этот раз закипел он сам после того, как она валялась в постели до обеда, вместо того чтобы провести утро вместе за завтраком.
– Знаю, что я виноват тоже, – продолжил Марко, но осекся. Это можно опустить, к трагедии это не относилось, но Адель как почувствовала его состояние, желая продолжить именно этот разговор:
– Я не семейный психолог и даже не была замужем, но муж, который много работает и редко бывает дома, достоин внимания. Разве я не права?
– Она объявила мне бойкот, решила, что молчание и недовольство с ее стороны спасут наш брак. А получилось, что его спасла катастрофа, которая случилась через несколько часов после этой глупой ссоры. – Он задумался, глядя в сторону: или не спасла? Безусловно, они стали жить в большей гармонии, говорить о будущем. Но как будто чего-то не хватало до сих пор.
Минуты катастрофы, рассказанные Марко, Адель боялась слушать. Но в то же время она боялась пропустить важную информацию. А он перевел разговор с ссоры на вылет из Мальты. Он уже рассказывал, сколько собралось пассажиров на борту, а она не сводила с него глаз, наслаждаясь красотой правильных черт лица этого мужчины. Наверно, Патриция сошла с ума, что морально и физически отдалилась от мужа, показывая свой обидчивый характер.
А Марко продолжал рассказывать, и теперь его рассказ приобретал нотки трагизма.
11 месяцами ранее
Мальта, Международный аэропорт
– Стоп! – прокричал Марко, одной рукой схватился за руль управления, второй стал опускать РУДы.
Когда ты слышишь странные звуки, то первая реакция – остановиться. К счастью, скорость была на несколько узлов меньше скорости принятия решения, но, чтобы еще быстрее остановиться, Марко включил реверс. Теперь точно ощущая, что так скорость замедляется.