ны в замок сзади за спиной. Она стояла и смотрела на большое количество людей…
В дверь постучали, и Адель тут же проснулась, пытаясь понять, что ее потревожило. Но когда постучали еще раз, она кинулась к двери.
Распахнула ее, увидев перед собой Марко. Уставшего, растрепанного Марко, который вздохнул и улыбнулся:
– Я тебя разбудил?
– Нет, – тут же ответила Адель, хотя казалось, что сон еще продолжается. Она чувствовала еще «тепло-тепло». Схватив Марко за руку, она потянула его в свой номер. – Расскажи мне все: что сказали, что сделали, чем все закончилось.
Он поддался, зашел, наверно, тоже плохо соображал:
– Это спрашивает журналист?
Эти слова он произнес с улыбкой. Ни капли сарказма, чистая правда. Все прямо!
И после этих слов Адель поникла, стало прохладнее и менее радостно. Автоматически дверь за ним закрылась, и Марко прошел к окну.
– Я даже не знаю, чем доказать, что буду молчать. Эта информация для моей статьи не нужна, но в принципе, – она замялась, потирая руку об руку, – я бы и ту не писала. Просто мне нужно место в журнале «Мдина», вот и все.
Адель даже не поняла, почему ей понадобилось говорить это прямо сейчас, когда Марко уставший, голодный, сонный.
– Так ты не работаешь в журнале? Ты не журналист? – удивился он, даже проснулся. Смотрел на нее очень внимательно, Адель показалось, что он злится. Но это нормально, она бы злилась тоже.
– Журналист, но внештатный. Я… – Она осеклась, понимая, что сейчас выложит все козыри. – Мне дали задание написать статью о той катастрофе, чтобы я получила место в редакции. У меня даже места нет, я пишу о природе Мальты. Мое место – это машина.
Адель опустила руки, понимая, что Марко слегка шокирован, и продолжила:
– Я, наверно, плохой журналист.
– Ужасный, – произнес он и внезапно улыбнулся, – чему я очень рад.
После этих слов Адель выдохнула:
– Я знаю, но я стараюсь.
– У тебя это плохо получается. И знаешь, я верю в то, что ты не напишешь о сегодняшнем инциденте. В тебе нет злобы, Адель, ты не умеешь подставлять других людей. Настоящие журналисты не боятся своих слов, а тебя пугают даже мои.
Марко сел на кровать, а Адель на стул, стоящий напротив него, и внимательно заглянула в усталые глаза этого мужчины.
– Если ты прощаешь мою ложь, то я готова выслушать твой рассказ о том, что тебе будет за то, что ты сел за штурвал чужого самолета. Может, я смогу чем-то помочь?
Как она красиво говорит! Марко это изменение подметил еще тогда, когда они поднялись на борт того самолета. Такого страха, который был раньше, у нее уже не было.
– Все нормально, Адель. Сообщили моему руководству, скорее всего, меня ждет выговор, но не думаю, что меня уволят. Любой бы на моем месте поступил так же.
– Наверно, нет, – не согласилась она, – есть много трусов. Ты нарушил устав своей авиакомпании в тот раз, сейчас опять… Но ты делал это во благо!
Адель встала со стула и принялась ходить по комнате. Она сложила руки на груди и сказала:
– Хоть я и обещала молчать, но могу предложить тебе такой вариант: я все же напишу статью об этом случае. Правду! Без капли лжи и со слов очевидца. Мне не нужны мнения экспертов, у меня есть свое мнение. Я там была и видела собственными глазами, как капитан итальянских авиалиний, летящий на отдых, садился за штурвал, чтобы помочь второму пилоту французской авиакомпании посадить самолет в пункте назначения. То есть в Париже.
Марко отрицательно мотнул головой:
– Не надо, моя жена ничего не знает о том, где я. Ты хочешь, чтобы все газеты пестрили заголовками о том, что Марко дель Боско опять во что-то вляпался, будучи даже не на работе?
Адель поникла. Больше потому, что он запрещает ей писать, а не потому, что переживает о том, что жена узнает. Он ее любит, что бы ни говорил Лука и сам Марко.
Отношения, которые длились столько лет, не могут так просто закончиться.
И обидно из-за проклятого поцелуя! Но поцелуй – не секс, они ничего не нарушили.
– Все в порядке. – Марко встал и направился к двери. – Из всего этого мне очень жаль не себя за выговор от начальства двух авиакомпаний. Мне жаль, что самый лучший учитель теперь не сможет передать свои знания студентам.
Какой бы Марко сильный ни был, но ему не чужды потери и сострадание. Адель бы его обняла, но лишь дотронулась до плеча:
– Никто не вечен. К сожалению.
Марко кивнул, понимая, что она права, он прекрасно знает о том, что смерть настигнет каждого. Вопрос: когда и как?
– Капитан Гюстав Рено умер счастливым человеком, – произнес он. – Я мечтал бы умереть за штурвалом самолета.
Адель убрала руку и недовольно мотнула головой:
– Давай не будем о смерти, ты и так чуть не умер в самолете.
– Согласен, – Марко усмехнулся и открыл дверь, – пусть это произойдет не при таких обстоятельствах.
– Марко, умереть во время рейса, когда самолет полон пассажиров… – Адель скривила лицо, – тоже не очень хорошая идея.
Теперь он улыбнулся, хотя надо бы страдать.
– Ты подняла мне настроение, Адель. Просто одним выражением лица.
– Я рада, – улыбнулась она, – кстати, я хотела тебе сказать кое-что еще.
Весь во внимании, он даже прикрыл дверь, чтобы не думать о том, что пора уходить в свой номер.
– Я благодарна тебе, что ты разрешил посидеть мне в кабине пилотов и посмотреть на свою работу. Я увидела много нового. А еще я поняла кое-что важное: красоту полета можно разглядеть, но на это надо время. И обязательно должен находиться рядом человек, который будет держать за руку…
Адель уставилась на него, боясь продолжить. Ведь дальше последовал бы поцелуй, который тоже бы стал неким толчком к тому, что страх можно победить.
– Надо просто все собрать в кучу, и это «все» является очень хорошим лекарством. Я практически уже не боюсь летать, и теперь в моменты страха я буду думать о том, какую работу проделывают пилоты, в каком предвкушении стюардессы ждут пассажиров. Я вспомню каждую деталь нашего полета…
Она уставилась на него, понимая, что говорит лишнее, тем самым заставляя его как-то отреагировать. Боже, стало до чертиков неудобно.
Адель в смущении коснулась пальцами лба и выдохнула:
– В общем, просто спасибо.
Марко смотрел на нее долго, не перебивая, почти не моргая, боясь отвести взгляд, желая сейчас заставить ее молчать своими губами. Но если бы он так и сделал, то просто поцелуя стало бы мало. Он в ее номере, не надо долго думать, что бывает в таких ситуациях.
Все резко стало сложно. Впервые Марко не знал, что делать! Он капитан, принимает жизненные решения, берет на себя ответственность за всех пассажиров и экипаж, а сейчас смотрит на девушку, хочет свалить ее на кровать, но не может двигаться.
Зато голос он не терял:
– Адель, я хочу попросить прощения за тот поцелуй. Его не должно было быть, я женатый мужчина и не имел права так поступать.
Она лишь кивнула, а он открыл дверь и вышел.
– Ничего страшного, Марко, я уже забыла.
Она ничего не забыла!
А у него – это лучшее, что было за последние годы!
Но проглотив ложь друг друга, они с грустью разошлись по комнатам.
Ночью Адель не могла уснуть, и поцелуй не стал причиной. Она была другая – днем она увидит отца.
Она попыталась вспомнить его лицо, но выходил нечеткий образ. Все фотографии были выкинуты мамой после его отъезда.
Достав все письма из сумочки, она развязала ленточку и принялась их перечитывать. Уснула под утро и не смогла проснуться по будильнику. Марко не звонил, не стучал в стену, значит, тоже спал. Какая интересная жизнь, у каждого свои проблемы.
Пересилив себя ближе к десяти часам, Адель побрела в ванную. Отличный шанс разбудить себя прохладной водой. А уже в одиннадцать утра стук в дверь заставил ее выдохнуть и взять себя в руки. Она не должна волноваться перед встречей, но это происходило против воли.
Адель распахнула дверь перед Марко, который стоял с опущенными глазами, задумчивым видом. Можно было сказать, что он тоже не выспался.
– Ты готова?
Она кивнула и схватила со стула сумочку, в которой находились письма, перевязанные белой лентой.
– Волнуешься? – спросил Марко за завтраком. – Какая-то молчаливая.
– Да, – кивнула Адель и намазала джем на хлеб. Есть совсем не хотелось, но надо. – Марко, тебе тоже надо поесть, – возмутилась она, – ты как-то неохотно это делаешь! Тебя не устраивает континентальный завтрак? Или дело в чем-то другом?
Он усмехнулся:
– Как интересно ты уходишь от ответа…
– Я ответила, что да, я волнуюсь. А ты не ответил, почему не ешь?
– Может, я тоже волнуюсь?
– Перед встречей с моим отцом? – усмехнулась Адель.
С минуту он молчал, наблюдал, как она откусила кусок тоста, внимательно смотря Марко в глаза. А потом ответил, но совсем не то, о чем думал:
– У меня предложение: может, не стоит кидать письма ему в лицо, а надо дать человеку высказаться?
– А что тут можно сказать в оправдание? – удивилась Адель. – Ты опять на его стороне?
– Как раз нет, но просто дай человеку сказать, а потом закидай его словами и письмами.
Об этих словах Адель думала, пока они ехали в сторону Прованса. Дорога была долгая, на улице стояла солнечная погода, небо без единого облачка. Она смотрела в окно и перебирала тысячи фраз. Даже слов Марко, который восхищался пейзажами, Адель не слышала.
– Ехать восемь часов, – это все, что она услышала, и слава богу, Марко сел за руль. От нее сейчас было мало толку. – Если хочешь, можешь думать вслух.
Девушка улыбнулась и перевела взгляд на водителя:
– Если я буду думать вслух, то ты возненавидишь меня.
– Можешь попробовать, – он улыбнулся, – но у тебя ничего не получится.
Марко… Он пытался ее отвлечь, остановил машину рядом с заправкой и придорожным кафе, чтобы немного размяться и выпить кофе. Прогулка и кофеин быстро привели обоих в норму, сон прошел.
– Кстати, – произнесла Адель, наблюдая, как Марко заправляет машину, – а ты почему не спал? Мне казалось, что ты вчера устал?