Он кивнул, хотелось бы промолчать, но ответить что-то было надо:
– Думал о капитане Рено.
Это была ложь, да простит его капитан Гюстав. Марко думал о нем минут пять, соболезнуя и печалясь о потере. Остальные часы он думал о словах Адель, что она уже забыла его поцелуй. Еще бы! Ведь он сам подвел ее к этим словам! А хотелось бы знать правду, так ли это: забыла она или солгала?
Остальные полночи он думал о своих словах, о том, что просил прощения, но ни черта не жалеет о том, что ее целовал. С радостью бы повторил. Особо резкое желание возникло тогда, когда Марко остановил машину возле поля, покрытого лавандой. Проехать мимо было бы неправильным, они обязаны здесь прогуляться.
– Удивительное место, – произнесла Адель, выйдя из машины, – и запах…
– Пахнет тобой, – произнес он и привлек этим ее внимание.
– Правда?
– Да. Ты пахнешь лавандой.
Адель задумалась: никто и никогда не говорил ей о том, что она пахнет лавандой. Разве мужчины способны различать запахи?
– Ну раз уж мы коснулись запахов, то, может быть, ты назовешь мне свой запах?
Она купит этот парфюм в магазинах «Дьюти фри» и будет всю жизнь вспоминать Марко дель Боско. Этот запах ей будет напоминать небо, хотя в нем все нотки земные.
– Назову, а ты прогуляешься со мной по полю? – Марко протянул ей руку, и Адель коснулась его пальцев. Они пошли вперед, вдыхая запах чистоты, невинности и прохлады. Запах лаванды останется в их памяти навсегда, как нечто свободное, уютное и умиротворенное.
– «Кредо», – произнес Марко, чем привлек внимание Адель. А она уже так прониклась природой, что совсем забыла о его запахе. Надо запомнить! Но она никогда его не забудет.
В деревеньку Мустье-сен-Мари они заехали уже под самый вечер, когда солнце коснулось горизонта.
– Предлагаю снять номера в гостинице, а завтра утром нанести визит отцу, – предложил Марко, но Адель хотелось закончить то, что мучило ее давно.
– Ты можешь пока заняться гостиницами, а я не хочу мучиться еще одну ночь.
Их машина стояла возле деревянного забора, который ограждал небольшой дом каменной постройки.
Дом, где жил ее отец. Вернее, именно этот адрес был красиво выведен на письмах мамы. Возможно, он давно здесь не живет. Вот сейчас она это и выяснит.
Марко не хотел оставлять ее одну, он видел ее волнение, потерянный взгляд, когда Адель смотрела на дверь дома. Гостиницы подождут.
– С тобой пойти? Я могу постоять на улице возле двери, а могу зайти с тобой внутрь.
Девушка взглянула на него, боясь поверить в то, что услышала. Да, для нее зайти в этот дом волнительно, но разве это написано на ее лице? Хотя Марко пилот, он замечает каждую деталь, каждое изменение.
Он коснулся ее холодных пальцев, привлекая внимание к прикосновениям: Адель впервые не знала, что ответить. Вернее, она больше не знала, как набраться наглости и сказать ему «да». Ведь он не обязан это делать. Но автоматически кивнула.
Марко даже улыбнулся и открыл калитку, ступая по каменной кладке, аккуратно уложенной на территории двора. Он потянул за собой Адель, и она тоже улыбнулась, смотря на сплетение их рук. Но как только она очутилась возле двери, то улыбка улетучилась. От нее не осталось ни следа, и пришло волнение.
Марко смотрел на нее и ждал, когда она сама нажмет на кнопку звонка или постучит в дверь.
– Боже, я не помню, как он выглядит, – прошептала Адель.
– Поверь, когда ты его увидишь, то узнаешь.
Она взглянула на Марко, благодарная за то, что он вообще существует в этой жизни:
– Спасибо.
– Скажешь потом, когда все закончится, поднимая фужер французского вина в самом дорогом ресторане. Сегодня вечером.
Из-за волнения она не сразу поняла, что Марко только что позвал ее на свидание. Или ей показалось? Они уже ужинали в Брюсселе, но тогда это казалось естественным. А сейчас каким-то… интимным.
Кивнув, Адель решила, что тему ресторана она обсудит, как только выйдет из этого дома. Но она точно еще к ней вернется. А пока… волнение зашкалило. Ее дрожащий палец нажал на звонок, и послышался приглушенный бой. Она отошла на шаг назад, облизывая пересохшие губы, вдыхая больше воздуха, уже не ощущая прикосновения Марко – он убрал руку.
Дверь распахнулась, и перед ними предстал парень лет семнадцати-восемнадцати с темно-каштановыми волосами. Такой же цвет волос был у Элис.
– Здравствуйте, – произнесла Адель и достала пачку писем, – я ищу Жака Леруа, он живет здесь?
Парень кивнул и открыл дверь шире:
– Проходите, я сейчас его позову. Пап!
Он ушел, а Адель перевела взгляд на Марко, он подмигнул ей, давая понять, что будет ждать ее на улице. Она кивнула в ответ и зашла в дом, где ее встретила уютная светлая обстановка, вся мебель в приглушенных неярких тонах, нет кричащего оформления, она даже не видела роскоши – интерьер был прост, но создан со вкусом. Это обычный небогатый домик в деревне Прованса, но здесь явно живут в гармонии с собой, все лежит на своих местах. Адель засмотрелась на шторы в гостиной, оценивая мебель и даже запахи.
– Прошу прощения, вы ко мне? – произнес мужской голос сзади, и Адель обернулась, встречаясь с человеком, которого видела последний раз двадцать лет назад.
Глава 27
Мужчина тоже рассматривал ее с интересом, даже слегка прищурил глаза и нахмурил брови. Как же он постарел! Адель смутно помнила его лицо, но после смерти матери нашла в той же шкатулке, где лежали письма, его фотографию. Люди, изображенные на снимке, были молодыми и влюбленными. Наверняка им казалось, что любовь продлится вечно.
– Я вас знаю? – спросил он, пожав плечами. Нет, он не помнил ее, ей было пять. Он постарел, а она выросла.
– Адель, – прошептала девушка, отчетливо ощущая сердцебиение, – Адель Леруа.
Она наблюдала, как мужчина попятился назад, отрицательно мотая головой. Такое ощущение, что он увидел привидение.
– Господи. – Жак нервно провел рукой по лицу, как будто разгоняя сон или явь. Он остановился, даже обернулся, чтобы не задеть стол. Мужчина был явно в шоке. Но Адель не торопилась кидаться ему на шею, кричать «папочка», целовать его. Она лишь перевела взгляд на того самого парня, который открыл ей дверь. Ее брата. Но любви к нему не было. И хоть он не виноват ни в чем, она испытывала к нему только злость.
– Пап, с тобой все хорошо? – Парень подошел к отцу, пытался помочь сесть, но тот лишь убрал его руки и кивнул:
– Все хорошо, оставь нас, сынок, наедине.
А еще хотелось бы посмотреть в глаза той женщине, которая разбила семью, где были двое маленьких детей.
– Я приехала, чтобы тебе кое-что передать. – Адель держала в руках письма, но не торопилась их вручать. – Мама писала каждый год по одному письму и рассказывала тебе о нас.
Голос Адель дрогнул, рука с письмами тоже задрожала, пришлось перевести дыхание и снова взглянуть в глаза этому мужчине.
– Я ничего не получал. – Цвет глаз Жака был родным, хоть Адель отца совсем не помнила. Но где-то она видела этот цвет… Боже! Каждый день в зеркале!
– Она их не отправляла. Складывала в шкатулку…
– Как она? – Казалось, что Жак начинает приходить в себя, раз задает вопросы.
– Умерла шесть лет назад, – оборвала взгляд Адель, – у нее был рак мозга. Умирала мучительной смертью и очень долго.
А когда она снова посмотрела в его сторону, то не поверила глазам: он присел на диван и закрыл ладонями лицо.
Сложилось ощущение, что он скорбит. Но так ли это на самом деле? Хотя глаза не врут.
– Боже, – прошептал Жак, – я ничего не знал… а как Элис?
Его глаза стали красными, что удивило Адель. Она старалась держаться достойно, не дать выход эмоциям.
– Отлично. – Знать правду ему необязательно, но все же хотелось, чтобы он знал кое-что очень важное. – Мы пережили ад после смерти мамы. Знаешь, когда дети остаются одни во Вселенной, то та их поглощает.
Адель подошла к нему ближе и протянула письма:
– Это тебе. Я просто исполнила последнюю волю мамы. Но одному Богу известно, почему она не отправляла тебе эти письма.
Девушка развернулась и прошла к выходу, сердце колотилось, даже дыхание стало сбитым. Она распахнула дверь и увидела Марко. Господи! Родное лицо, эти глаза, которые вопросительно смотрели на нее. Хотелось кинуться к нему в объятия, но отец ее остановил одним лишь голосом:
– Адель, дочка, подожди. – Он, хромая, прошел за ней к выходу и в дверном проеме увидел мужчину. – Добрый вечер, месье. Я вас обоих очень прошу остаться с нами на ужин. Адель, нам надо поговорить, прошу, дай мне слово!
Она обернулась:
– Нам не о чем говорить. Я думаю, самое важное скажут письма мамы…
– Адель, но ты не можешь вот так взять и уйти. – Он как будто не верил в это, но она правда вышла и рукой коснулась плеча Марко:
– Пошли.
Он лишь кивнул и напоследок взглянул на Жака Леруа, того самого мужчину, который бросил свою семью ради создания новой. Сейчас казалось, что он ошарашен появлением своей дочери. Но еще бы! Спустя столько лет прошлое постучало в дверь. Адель потянула Марко к калитке, но он ее притянул обратно к себе:
– Ты не можешь так просто уйти.
– Почему? – не поняла она.
– Он твой отец и хочет тебе рассказать все как было.
– Мне это неинтересно…
– Может быть, он мучился всю жизнь…
– Это его проблемы…
– Адель! – Марко повысил голос и притянул ее к себе еще ближе. – Всегда людям надо давать слово. Нельзя наказывать, не зная правды!
– Марко! – Она шептала, но это получалось очень возмущенно. – Опять эта твоя мужская солидарность!
– Нет, это человеческие качества. Мы люди, а не животные! Каждый имеет право на слово.
Она бы топнула ногой, злясь на то, что Марко ее задержал, потому что Жак подошел к ним ближе.
– Мне очень хотелось бы познакомится с мужем моей дочери. – Он протянул руку Марко, и тот ее пожал.
– Он мне не муж, – фыркнула она, – я не замужем!