– Не важно, – улыбнулся мужчина, – твой друг. Я бы хотел знать о тебе все.
– Все? – не выдержала она. – Я бы рассказала тебе все! Я бы рассказала, каково это сидеть сутками напролет у кровати умирающей матери! Я бы сказала, каково это, когда после ее смерти ты вдруг никому не нужен и у тебя нет денег даже на еду! Мне очень повезло, что у меня была Элис! Она заменила мне мать и отца. Но ей никто не заменил родителей, поэтому она отказалась даже ехать сюда.
В глазах Адель застыли слезы. Точно такие же слезы застыли в глазах ее отца. Наступила затяжная пауза, и Марко понял, что еще не время, еще рано, обид в ней очень много. Ее надо уводить. Он открыл калитку и произнес:
– Пойдем, Адель, ты много сказала.
Она вышла молча, а отец открыл рот, но так ничего не произнес. Он еще долго стоял и наблюдал, как отъезжает машина по проселочной дороге, как она скрывается за поворотом.
Адель отвернулась от Марко, который вел машину и смотрел на дорогу. Он временами бросал на нее взгляд, ожидая слов, но девушка молчала. Пришлось говорить самому:
– Я предлагаю тебе остановиться здесь в гостинице. Переспать с этим ночь, а наутро подумать. Возможно, ты захочешь его выслушать.
Она наконец обернулась, и их взгляды встретились:
– Мы можем остановиться здесь в гостинице, но наутро ничего не изменится. Этот человек не вернет мне прошлое. И причина его ухода мне не важна, мне не важны его просьбы о прощении.
– Но ты должна дать человеку высказаться, – закатил глаза Марко, и снова все внимание было на дороге. – Может, завтра ты скажешь иначе.
– Мир должен перевернуться, – пробубнила Адель.
В деревеньке Мустье-сен-Мари гостиниц было три, они выбрали первую попавшуюся, даже не взглянув на ее название. Марко не заметил, а Адель было не до названий, она еще бубнила что-то себе под нос.
– Приглашаю тебя на ужин, – произнес Марко, когда получил ключи на ресепшене. – Давай хотя бы порадуемся тому, что ты отдала письма!
Адель кивнула, он был прав! Тем более он ее сюда ради этого и привез. Они расстались в коридоре, решив встретиться через час в холле гостиницы.
Мысли Адель были далеко отсюда, она позвонила Элис и все ей рассказала.
– И ты его не выслушала? – удивилась та, и Адель совсем поникла.
– Зачем?
– Хотя бы для того, чтобы знать наверняка.
– Я разберусь с этим завтра, но мечтала бы оказаться в другом месте. Кстати, как твои дела на личном? Ты разобралась с новым парнем в твоей жизни?
Элис притихла, а потом шепотом произнесла:
– Да, ты не поверишь, но он сейчас у меня в гостях…
– Упс, – замялась Адель, – не снесите мамину любимую вазу, когда будете…
– Адель! Что ты говоришь! Я с ним знакома всего пару дней. А вот ты бы не связывалась с женатым мужчиной.
Обе сестры замолчали. Почему-то слова сестры немного ранили Адель. Тут же вспомнился поцелуй, а вместе с ним заныло где-то внутри.
– Мне надо идти. – Она положила трубку, уже забыв, что радовалась за сестру. Она даже забыла про отца и странное чувство жалости к нему. Черт! Жалость к отцу, которую она испытала, глядя в его глаза, ничто по сравнению с взрывом каждой клеточки от поцелуя Марко. Черт!
Она запуталась. Собиралась неохотно, давая себе наставления: «Говорить только об отце, можно даже вспомнить жену Марко, чтобы наверняка вечер был испорчен».
Она вышла из номера, прокручивая все эти мысли, и спустилась вниз в ресторан. Марко уже ждал ее: сидел за столиком и крутил в руке мобильный телефон. Как будто тоже волновался.
– Я думал, ты не придешь, – он встал, ожидая, пока она сядет, – но вижу, что желание отведать французскую кухню в тебе все же осталось.
Про кухню она совсем не думала. Знал бы он, что было в ее голове.
– Я разговаривала с Элис, рассказала про отца…
– И что она? – нахмурился Марко. Его мнение не изменилось, но, может, действительно в нем играет мужская солидарность. Ему было жаль Жака. Он видел в глазах того боль и безнадегу. Нет, он не верил в то, что дочь его простит.
– Как и ты, считает, что лучше было бы дать ему все рассказать.
Марко облокотился на спинку стула.
– Какая мудрая у тебя сестра. И конечно, тебя это на данный момент раздражает.
Она недовольно взглянула на него и приняла из рук официанта меню.
– Меня раздражает, что вас двое, а это значит, что мне придется дать этому человеку слово.
– Это мудрое решение. – Марко удовлетворенно уткнулся в меню. – Я ничего не понимаю, что здесь написано.
Адель улыбнулась, наконец она имела хоть какую-то привилегию, немного зная французский язык. Пришлось раскладывать каждое блюдо на ингредиенты, Марко внимательно слушал, а потом давал «добро» на это блюдо или отклонял его.
– Беф-ан-доб – отлично, – закивал он.
– Говядина, овощи и прованские травы…
– Давай не будем ставить эксперименты, закажем его. Сложно испортить говядину.
Адель засмеялась над ним, ее смех позабавил Марко, и он улыбнулся. Сколько раз он улыбался с ней? Много. Хотелось делать это еще чаще, ведь сложно смотреть на эту девушку без улыбки. Адель как будто поняла его пронзительный взгляд, тут же замолчала и деликатно опустила глаза. Она не могла больше смотреть на него. Что-то изменилось, дистанция между ними пропиталась энергией. Они буквально источали яркие лучи странного явления под названием «притяжение».
– Тогда завтра мы поедем к нему? – Адель нарушила паузу и разорвала ту самую энергию. – Но ты можешь не ехать, ведь это семейное дело.
– Ты права, я могу подождать тебя здесь, – спокойно произнес Марко, но она не это хотела услышать! Она хотела, чтобы он был с ней, но сказать не могла. Ведь Марко ей никто. Спасибо ему за то, что вообще сюда приехал.
Пришлось кивнуть и сделать вид, что его поддержка совсем не важна.
Ужин не затянулся, блюда были вкусными, что повлияло на аппетит. Разговор плавно перешел с отца на моменты детства Адель. Марко кое-что рассказал о Луке и о себе:
– Он все детство был задиристый, за что часто получал от меня.
– О, бедный Лука! – засмеялась Адель. – Я надеюсь, что еще увижу его.
Марко лишь улыбнулся:
– Как знать, все может быть.
Он так прощался? А завтра они сядут в самолеты и разлетятся по домам. Он в Катанию, она в Ла Валетту.
На второй этаж в номера они поднимались по лестнице, уже бурно обсуждая обратную дорогу.
– Мне не хотелось бы здесь задерживаться, – произнесла Адель, очутившись возле своего номера. – Думаю, что лучше после разговора с Жаком поехать в Париж, взять билеты и…
Она отвела взгляд, потом опомнилась, вставила карту, и дверь открылась.
– Спокойной ночи, Марко.
– Взять билеты и? – не понял он, не желая верить в то, что она таким образом сказала «и разойдемся в разные стороны».
Адель остановилась, но не обернулась.
– Наверно, лучше взять билеты в разные направления, ведь мы живем в разных странах. За меня не переживай, я долечу без проблем. Уже даже привыкла.
Она зашла в номер и закрыла за собой дверь. Марко вставил карту в свой замок, и тот щелкнул, дверь открылась, впуская его в темную комнату.
Он зашел внутрь, и тут же ночь обволокла его. Дальше прихожей он не прошел, стоял, прислонившись к двери спиной, и понимал только одно: он не хотел в Катанию! Он не хотел лететь отдельно от Адель! Ему хотелось держать ее за руку, смотреть в ее глаза и даже целовать ее губы.
Он рывком открыл дверь, вышел из номера и за один шаг оказался возле двери в комнату Адель. Что он делает? Но кулак сам постучал по ней, и дверь тут же распахнулась. Адель как будто стояла, так же прислонившись к двери спиной, потому что открыла быстро… Как будто ждала…
– Может, нам стоит выбрать совместное направление? – хрипло произнес Марко, сделал еще один шаг, оказываясь уже в чужом номере. Здесь так же царила темнота, но сейчас он не замечал ее, коснулся своей щекой ее теплой щеки, и девушка тяжело выдохнула. Потом ее губы оказались на его губах, и Марко потерял контроль.
Поцелуи были страстными и глубокими, темнота только способствовала тому, что разжигала костер. Марко быстро справился с пуговицами на ее блузке, вдыхая запах, который заставлял терять голову. Лаванда, Франция, Прованс. Теперь у него целое море этих цветов.
Сложно было сказать, в какой момент он оказался сверху, прижимая девушку к мягкой постели. Он целовал ее шею и рукой пытался найти выключатель от светильника. Хотелось света! Хотелось видеть ее!
Пальцы Адель коснулись его руки, не давая найти этот чертов выключатель, и Марко привстал с нее, оторвавшись от ее губ. Адель простонала и все же перехватила его руку:
– Люблю темно…
– Хочу на тебя смотреть, – произнес Марко и дотянулся до выключателя. Он включил свет и ослепил ее. Адель недовольно простонала, а Марко улыбнулся: – Вот теперь можно продолжать.
И снова коснулся ее губ, параллельно руками исследуя ее тело, касаясь шелковистой кожи.
Это было мучительно долго, но в то же время божественно приятно. Даже поцелуй был самым долгим в жизни обоих. Не хотелось прерываться, поэтому, не отрываясь друг от друга, Адель оказалась сверху, между своих ног четко ощущая твердость пряжки ремня Марко. Или это вовсе не ремень, и виной стали волны ее возбуждения? Пока ее руки искали ту самую твердость, Марко оставил ее по пояс обнаженной. Вот теперь она оторвалась от его губ, чтобы ответить тем же, стянуть с него футболку, наконец коснуться губами его кожи. Но он опередил, поднявшись на локти и губами захватывая ее сосок. Она тяжело выдохнула весь воздух из легких, руками обхватила его шею и губами коснулась его волос. Боже, как это приятно и так интимно. Эти мысли разжигали возбуждение еще больше. Она пошевелилась на том, на чем сидела, желая уже полностью остаться без одежды. Марко как будто почувствовал это желание или сам не мог долго сдерживаться, перевернул ее снова на спину и, оставаясь между ее ног, стянул с себя футболку.
Адель было тоже коснулась губами его груди, но это стало сложно. Сохранились только природные инстинкты: отдать себя самцу, подчиниться. А он как раз сейчас брал ее с большой жадностью, как в последний раз в жизни.