Саманья не выдержала, чтобы не прокомментировать такое:
– Потому что в нем летит парочка богатеньких холостяков?
Та одарила ее гневным взглядом, но промолчала, а вот все остальные засмеялись.
– А в моем салоне летит самый толстый мужчина, – произнес Кевин, и Адель его перебила:
– Я видела, он сейчас застрял у меня в проходе при выходе из самолета, Саманья толкала с другой стороны.
Марко смотрел на них и улыбался: обсуждают пассажиров, насмехаются, при этом выглядят милыми и все равно заботливыми. Наверняка весь месяц они будут рассказывать ему за ужином байки из полета.
– Мне иногда жаль, что я не вижу пассажиров…
– Поверь, там не на что смотреть, – успокоила его Тора, – мы будем тебе рассказывать.
А вот второй пилот Ханс был очень рад, что его вид во время полета – это небо и небо. На людей он насмотрится в аэропорту.
– Хорошо, – кивнул Марко, – завтра вылет в семнадцать часов, сегодня еще есть время погулять, кто хочет. Но сначала поедем в гостиницу и устроимся. А дальше – ваше личное время.
Он перевел взгляд на Адель, и она тут же принялась искать свои вещи. Прошла мимо него, боясь задеть, но ярко ощущая запах пачули и ананаса. Ей срочно надо было в парфюмерный магазин дьюти-фри. Или стоп! Зачем теперь ей магазин? Ведь запах из рейса в рейс всегда будет рядом.
Она схватила свой чемодан из специального отсека, и это получилось нервно. Да, нервно! Потому что свободное время ее нервировало больше, чем время в полете.
Как протерпеть встречи с Марко несколько недель?
Экипаж одновременно покинул самолет, направляясь по телетрапу в терминал аэропорта. Адель старалась затеряться среди девяти человек, быть подальше от Марко, но иногда это получалось плохо – они сталкивались в дверях, на эскалаторе, везде, где только было возможно.
– Ты была когда-нибудь в Осло? – спросил Марко при одной такой случайной встрече.
– Нет. Плохо это или хорошо – не знаю, но слышала, здесь холодно.
– Это никак, – улыбнулся он и посмотрел в ее глаза, – ты ничего не потеряла. У них, кстати, много странных памятников…
Его прервал зазвонивший телефон, Марко достал его, чуть-чуть притормаживая. Звонила Патриция, она как будто чувствовала, что именно в этот момент он хотел остаться наедине с Адель.
Экипаж уже почти вышел из зала прилета к центральному выходу, Адель зачем-то сбавила шаг. Но это было рефлексом на то, что его сбавил Марко. Она не желала продолжать разговор, который вел к одному – к прогулке по Осло.
– Алло. – Марко начал говорить первым, но говорить совсем не хотелось. Сейчас он ей скажет, что перезвонит.
– Марко, посмотри вправо вниз, – произнесла она, – мы с Фаби так соскучились, что решили увидеть тебя.
Он не сразу понял, что происходит, но машинально подошел к поручням и выглянул вниз со второго этажа. Внизу стояли встречающие, и среди этой толпы он увидел, как ему машет дочь. Фаби улыбалась и кричала «папочка», а Патриция присела на корточки, что-то говорила и тоже махала ладонью.
Черт, он был рад видеть Фаби – это точно. Но Патриция здесь явно не просто так. Это намек Вселенной, что нельзя совершать ошибки.
Он тоже помахал им:
– Я сейчас спущусь, мы как раз едем в гостиницу.
Он отошел от перил улыбаясь и тут же встретился со взглядом Адель. Она видела все, сразу поняла, что девочка, которая махала ему, – его дочь. Вдалеке она плохо рассмотрела Патрицию, но ей вдруг резко стало дурно, воздуха перестало хватать, и она расслабила узел на платке, а потом вообще его стянула. Отвернулась от Марко и пошла быстрым шагом за своим экипажем. Они уже спускались по лестнице как раз к тому месту, где сейчас произойдет встреча, которую Адель не хотела бы видеть, но ее не избежать. Сейчас она увидит глаза женщины, которая в жизни Марко значит больше, чем она. И его дочь!
Ее начало знобить, когда она спускалась по лестнице. Марко шел следом. Адель не знала, что ощущал он – радость или неудобство. Но она не стала оборачиваться, следуя за Саманьей, шагая на последнюю ступень…
– Папочка! – вырвалась из рук матери Фаби, пробежала мимо Адель и кинулась в объятия Марко.
Вот теперь Адель обернулась, как и все остальные члены экипажа. Теперь все стали свидетелями, как любящая дочь обнимает отца, как жена идет к мужу и целует его перед всеми. Но никто не видел, как сложно было Адель за всем этим наблюдать. Она лишь нервно сглотнула, понимая то, что время ничего не унесло с собой – была любовь, потом ее предали. Предали ради этой женщины и этой маленькой девочки, которую Марко поднял на руки и снова поцеловал в щеку. Те эмоции, ту боль, которую Марко заставил ее пережить, не стереть, не простить. Он выбрал семью, возможно, поступил верно, но он причинил боль ей, Адель…
Патриция перевела взгляд на людей из экипажа, оценивая каждую стюардессу, а потом остановила его на Адель. Среди десяти человек она нашла ту, которая пыталась гордо смотреть ей в глаза. Нет, Адель не было стыдно за прошлое! За любовь не может быть стыдно! Но сердце стучало, а в ухмылке Патриции читалась победа, она ликовала и давала понять, где чье место. Адель отвернулась и пошла прочь, стараясь идти быстрее и дышать чаще.
Она вышла на улицу, и ее кто-то схватил под локоть:
– Все хорошо?
Это был Кевин. Какого черта ему понадобилось идти за ней? Только она собралась ответить на его вопрос, как сзади послышались голоса девушек – экипаж выходил из терминала тоже.
– Стало вдруг так душно, – начала оправдываться Адель, – у меня бывает в определенные дни.
Она специально приплела сюда месячный цикл, чтобы Кевин не знал, что ответить, и отстал от нее.
– Я помогу тебе, – он схватил ее чемодан, чтобы занести в автобус.
– Не стоило, но спасибо, – тихо прошептали ее губы, а желание очутиться внутри автобуса вдруг стало самым важным в жизни. Хотелось отсюда уехать. И она очень надеялась, что семья Марко не поедет с ними.
Но она ошиблась, когда уже села в самый конец автобуса и увидела в окне Марко с дочерью на руках, а рядом шла Патриция, мило улыбалась и держала его под локоть.
Красивая семья. Все, кто находился внутри салона, восхитились ею. Даже Арани согласилась, что жена Марко очень эффектная женщина. И была права! Патриция действительно выглядела уверенной, успешной женщиной – стройная фигура, высокие каблуки, расправленные плечи, черные, как смоль, волосы замысловато забраны в пучок. И лицо красивое – черные глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, скорее наращенными, но это признак того, что женщина ухаживает за собой. Черные полоски бровей, умело сделанные наверняка самым лучшим мастером, четкие, в меру пухлые губы. Да, Патриция, несомненно, красивая женщина.
Внезапно Адель ощутила себя невзрачной, безликой и кривоногой. Неудивительно, что Марко не остался с ней. Он выбрал себе достойную женщину, Патриция под стать ему. И она полная противоположность ей, Адель.
– Это Фабиана, моя дочь, – Марко отпустил с рук девочку, и та побежала по проходу, ожидая родителей и привлекая внимание всех своей детской наивной улыбкой, – и моя жена Патриция. Если вы не против, они поедут с нами.
Марко представил семью всем, наверняка Арани застонала, увидев такую представительную и яркую семью.
– Красивая женщина, – произнес Кевин, который сидел рядом с Адель, – но ты красивее.
Она тут же перевела испуганный взгляд на него, боясь, что он что-нибудь понял. Но нельзя провести никакие параллели между ней и Марко. А плохо стало при виде Патриции… такое бывает… упало давление, изменилась погода…
Она продолжала пристально смотреть на него, находясь очень близко. И видела, как он посмотрел на ее губы и улыбнулся.
Эту же картину увидел Марко, когда пропустил жену и дочь к окну. Пока он приходил в себя от незапланированной встречи, искал взглядом Адель, чтобы хоть краем глаза увидеть, каково ей лицезреть все это. Он увидел, что Кевин буквально касается ее лица, пристально смотрит, наверняка мечтая обладать ею. Ни одна женщина мира не сравнится с Адель. Не нужно быть властительницей мира, не надо быть директором или знаменитым дизайнером, не надо на себя сыпать тонну пудры и наращивать ресницы. Надо быть просто Адель, чтобы так притягивать к себе мужчин!
Марко сел рядом с женой, тут же Фаби начала что-то говорить, но Марко хотел обернуться, чтобы еще раз взглянуть – не померещилось ли ему это. А чего он ждал? Что она будет всю жизнь одна? Однажды Адель встретит мужчину, выйдет за него замуж, родит ребенка… Господи! Зачем он об этом думает? Их дороги разошлись! Он выбрал дочь, которая сейчас залезла к нему на колени и обняла за шею. Хоть одна женщина, которая всегда радует. Ее хотелось тискать бесконечно.
– Папочка, я скучала.
– Я тоже скучал, солнце мое. – Марко крепко прижал дочку к себе, и этой картиной умилялись Тора и другие девушки из экипажа.
– Они такие милые, – произнесла Хадия, любуясь этой сценой, – как повезло его жене, что она имеет такого мужа.
– Она, кстати, красивая, – отметила этот момент Арани. Мысленно она уже вычеркнула Марко из списка своих жертв. Наверняка он примерный семьянин, да и тягаться с его женой не было желания.
– Да, очень эффектная, под стать ему, – согласилась Тора и перевела взгляд на задний ряд автобуса. Там Кевин сидел рядом с Адель, что-то говорил, а она с подавленным видом смотрела в окно. Он пытался развеселить ее шутками, но она как будто была в своем мире, погружена в свои мысли. Потом Тора перевела взгляд на Марко, он улыбался, разговаривал с дочкой, которая сидела у него на коленях. Жена тоже подключилась к беседе, касаясь его руки, заглядывая в глаза. Эта семья казалась счастливой.
Эта дорога для Адель оказалась самой длинной в жизни. Иногда она переводила взгляд с окна на впереди сидящую семью. Дочка у Марко оказалась милым ребенком. И было видно, как сильно Марко ее любит.
Сердце сжалось, но надо было делать вид, что ее не интересуют все эти люди. Надо было переключить себя на Осло за окном, на рассказ Кевина про толстяка: