– Знаешь, что! Хочу и ем! И буду есть! И пить! Есть шоколад и запивать алкоголем!
Он шутил, пытался вызвать ее возмущение, потому что при этом она выглядела еще более потрясающе: глаза округлялись, на щеках вспыхивал румянец, который придавал ей вид как после горячего душа. И в целом она выглядела по-домашнему уютно. Даже несмотря на то, что одета в форму и на лицо нанесена косметика.
Выход к рукаву самолета их встретил молчанием пассажиров. Они мирно ждали своей минуты, когда окажутся на борту. Интересно, им понравился Осло? Или, напротив, они мечтали бы уже сесть в свои кресла и отдохнуть?
Помимо пассажиров, на которых Марко не задерживал взгляд, у входа уже стояли некоторые члены экипажа:
– Мне надо идти осматривать самолет, – сказал он Адель и передал ей пакеты. – Надеюсь, ты не напьешься раньше времени.
– Не переживай, это я оставлю на Рейкьявик.
Она взяла у него пакеты, встав рядом с Кевином, который явно нахмурился при виде того, что капитан помог Адель.
– Если бы я знал, что тебе нужна помощь, то был бы рядом, – произнес он. – Ты нашла схему аэропорта?
– Мне не нужна ничья помощь, – тут же вставила она, – черт, я забыла про схему. Но кому нужна эта схема, я купила кучу шоколада, будет чем развлекать себя в холодной Исландии.
Члены экипажа поднялись на борт в полном составе, сразу приступив к работе: надо было осмотреть салон еще раз и начинать принимать пассажиров. Рейкьявик их ждал, но впереди их ждала почти трехчасовая работа и турбулентность.
Глава 14
– Может, собака сдохла? – шепнула Саманья Кевину, когда они стояли у входа, встречая пассажиров.
– Не мечтай, – ответил он так же тихо, – с чего ей дохнуть, она живет лучше любого человека.
– Может, стара…
Но хозяйка взошла на борт, держа в руках собачонку, как тряпицу. Видимо, нелегко пришлось Жозефине в Осло. Саманья улыбнулась:
– Добро пожаловать.
– Мы устали, – уныло произнесла дама, – экскурсии нас вымотали, особенно устала Жозефина. – Она поцеловала собаку в морду и прошла по проходу на свое место.
– Даже за сто евро бы не поцеловала, – скривилась Саманья и получила немой укор от Торы.
Майя зашла на борт последней, отмечая в блокноте, что все пассажиры в сборе. Она могла сразу пройти на свое место, но что-то ее затормозило, и она свернула налево, в кабину к пилотам. Прошла мимо Адель и Торы, которые переглянулись между собой:
– Как жаль, что она не видела, как он любит свою семью, – произнесла Тора, и Адель вдруг показалось, что эти слова ей в укор. А может, просто показалось, потому что Марко с остальными был более сдержан, а с ней смеялся и проявлял внимание. Неужели Тора это заметила? Или просто сказала, потому что Майя явно искала любых встреч с капитаном.
Адель промолчала и пошла проверять вещи своих пассажиров, особенно она переживала за старичка Стивена, которому тяжело было запихивать их в верхний багажник. Но, увидев его в своем кресле улыбающегося и счастливого, она поняла, что он все же смог это сделать.
– Как прогулка по Осло, мистер Хоффман?
Он закивал, его глаза заблестели:
– Мне очень понравилось, было весело, хоть некоторые пассажиры были очень шумными и неугомонными. А некоторые хотели постоянно есть.
– А, я знаю таких. – Взгляд Адель устремился в сторону Кевина, где восседал самый толстый ненасытный мужчина. К концу путешествия она боялась, он сломает кресло. И бедный Кевин, он уже нес ему пачку чипсов и газированный напиток.
– Но в целом Осло тоже обладает своей чарующей красотой, хоть она и холодная.
– Через три часа мы прилетим в Исландию, вот где будет холод, мистер Хоффман, – улыбнулась Адель, оборачиваясь в сторону кокпита. Дверь все еще была открыта, она видела Майю, которая приветливо улыбалась, скорее всего капитану. Хотелось бы сунуть ей в лицо семейную фотографию Марко – Тора права. А может, Майе глубоко плевать на жену Марко, и может, она просто хочет временного развлечения?
– Чего стоим?
Возле Адель прошла Тора, и девушка вышла из задумчивости.
– Надо бы уже двери закрывать, а она все еще в кокпите, – кивнула девушка в сторону кабины пилотов, где находилась Майя.
– Гони ее и усаживай на место, ты права, надо закрывать двери, – скомандовала старшая стюардесса и отправилась на кухню, куда пришли уже Саманья, Кевин и Дав.
Адель торопливо зашла в кокпит, наблюдая милую картину: двое пилотов не занимались работой, они оба развернулись к Майе, которая стояла по центру, и вели с ней милую беседу. У Адель пропал дар речи, но после недолгой паузы она наконец произнесла:
– Мы закрываем двери, капитан, – и перевела взгляд на Майю, – а вам уже пора сесть на свое место, пассажиры должны быть пристегнуты.
– Строгая, – улыбнулся напоследок им Ханс, отвернулся и наконец занялся своей работой.
Майя тут же вылетела из кокпита, а Адель удовлетворенно взглянула на капитана, готовая уже закрыть за собой дверь, но Марко ей подмигнул и улыбнулся, чем привел в замешательство и задержал закрытие двери еще на пару секунд.
Но она быстро пришла в себя, оставляя двоих пилотов наедине друг с другом, облаками и диспетчером.
– Уважаемые леди и джентльмены, говорит капитан, я снова рад вас приветствовать на борту нашего лайнера. Надеюсь, что вы хорошо провели время в Осло, и буду рад доставить вас в Рейкьявик. Наш полет продлится два часа пятьдесят минут. За это время вам предложат ужин и прохладительные напитки, вы можете воспользоваться интернетом, но я рекомендую вам больше выглядывать в окно, есть вероятность, что нам удастся увидеть северное сияние. Желаю вам приятного полета, сегодня нас ждет небольшая турбулентность, которая, надеюсь, не принесет вам неудобств. Спасибо за внимание, экипаж прошу занять свои места.
Адель стояла в проходе, и ей казалось, что этот голос шепчет ей на ухо нежности. Но, мотнув головой, она прогнала это странное видение и посмотрела на Майю. Та сидела на своем месте, пристегнутая ремнем безопасности, и тоже внимательно слушала капитана. На секунду закралось странное чувство ревности. Да, именно ревности, хотя можно подумать, Марко ее муж, чтобы его ревновать. Шокированная Адель прошла на свое место возле двери и села на сиденье.
Всегда взлет и посадка происходят по одной схеме, наверно, этот момент у многих стюардесс любимый – ты уже работаешь, но у тебя есть время посидеть несколько минут и подумать.
А каждый взлет для Адель – это возможность вспоминать лишь один-единственный взлет, и каждый раз эмоции от него разные: они бывают грустными, наполненными печалью и желанием стереть себе память, а иногда это яркие эмоции, благодарные, когда хочется сказать спасибо Марко за то, что он влюбил ее в небо.
«Небо и Адель» – именно об этом сочетании думал капитан, когда выруливал самолет на взлетную полосу. Надо же, несочетаемое соединилось. Как же так получилось, что Адель выбрала то, чего так боялась?
Как только диспетчер вышел на связь, Марко полностью ушел в работу. Что угодно может происходить в его душе, но в такие моменты нет ничего важнее внимания.
Самолет поднялся на нужную высоту, и Ханс тут же нажал кнопку выключения лампочек «Пристегните ремни». Теперь Адель встала с кресла, поправила юбку и вышла в салон. Она взглядом обвела своих пассажиров – все было тихо, они спали, смотрели телевизор или читали. Мистер Хоффман открыл книгу, название которой Адель не увидела. Но это была единственная книга на борту, все остальные читали на электронных носителях.
– Дьявол, – прошел мимо Адель Кевин и зашел на кухню. Она последовала за ним.
– Что случилось?
– Этот жирный… толстый пассажир, – как только зашла на кухню Тора, Кевин даже улыбнулся, – хочет все время есть.
– Так дай ему есть, – просто ответила Тора.
– Он хочет чипсы и колу, но я ему уже приносил.
Тора вынула пачку чипсов и колу и передала Кевину:
– Дай ему то, что он хочет. Мы должны молча и с улыбкой обслуживать пассажиров.
Недовольный Кевин вышел из кухни, но в нее влетела такая же недовольная Саманья:
– Мохнатая шавка, будь она неладна, сделала свое мерзкое дело прямо на сиденье! Еще одна такая выходка, и я скажу капитану, мне плевать, что за нее заплачено! Что-то я не видела, чтобы пассажиры гадили на своих местах!
Только старшая стюардесса утихомирила одного стюарда, как тут же обрушилась еще одна проблема.
На кухне повисло немое молчание, Тора тоже была не рада животному на борту, но что делать – так пожелало начальство.
Она вынула перчатки, пакет и сунула их Саманье:
– Тебе придется убрать.
Только сейчас Адель поняла, что ее пассажиры идеальны и не приносят хлопот, особенно мистер Хоффман, тихий и мирный старичок. Да и парочка молодоженов уже остепенилась, каждый сидел на своем месте. Молчаливый угрюмый мужчина тоже не доставлял неудобств, он вообще не произнес ни слова. Остальные были обычными, с небольшими странностями, но лучше иметь их, чем собаку, от которой не знаешь что ожидать.
Саманья нервно схватила пакет и перчатки и недовольно пробурчала:
– Они должны мне доплачивать за это.
– А пусть уберет ее хозяйка, – вставила свое слово Адель и была вознаграждена укоризненным взглядом Торы.
– Я думаю, она не делает такое и у собаки целая армия слуг.
– Что же она не купила билет хотя бы одному слуге. – Саманья удалилась, а Адель выглянула на это посмотреть. Приятного мало, если так пойдет и дальше, то молчать Саманья не станет, скажет Марко, а уж он… А что он сделает, если собака уже летит? Ничего! Передаст свое возмущение на землю учредителям проекта, и на этом все закончится. Марко же не убирает за собакой.
Пока все возились со своими проблемами, Адель взглянула в иллюминатор, уже темнело, они прилетят поздно. Ночной полет всегда спокойнее, чем дневной. Но, видимо, не для этого рейса, раз так много проблем им подкидывают пассажиры.
– Адель, – позвал ее чужой женский голос, и девушка стала искать, кому он принадлежит. Она обвела взглядом всех пассажиров, но каждый был занят своим делом. – Это я.