Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

В старину мужи науки располагали точным способом оценивать дарования святых и сочинителей. Про Эскобара[2], например, говорили, что учености у него на пять баллов, таланта — на четыре, а здравомыслия — на семь. Карамуэля[3]ценили выше: за ученость — восемь, талант — шесть, а здравомыслие — тринадцать. Случись мне определять таким же способом достоинства нашего китайского философа, я без колебаний оценил бы его талант еще выше, а уж за ученость и здравомыслие смело поставил бы девятьсот девяносто девять баллов, ни на йоту не погрешив против истины.

Однако же, когда его письма были впервые у нас напечатаны[4], многих читателей раздосадовало, что он не такой невежда, как триполитанский посол[5]или посланник из Мюжака[6]. Их изумило, что человек, родившийся за тридевять земель от Лондона, этой школы благоразумия и учености, не лишен известных способностей. Словом, они дивились его познаниям точно так же, как китайцы дивятся нашим. «Чем объяснить, — спрашивали эти последние, — что европейцы, живущие так далеко от Китая, столь справедливо и здраво обо всем судят? Ведь они никогда не читали наших книг, вряд ли знакомы с азами нашей грамоты, а между тем говорят и философствуют не хуже нас»[7][8]. Дело же в том, что мы очень похожи на китайцев. Ведь различия между людьми обусловлены не расстоянием, их разделяющим, а тем, насколько утончен их ум. Дикари повсюду неразумны и жадны, а цивили...

Читать дальше