Гражданин уральской Республики — страница 46 из 51

— Иди, а то на нас уже смотрят.

Охранник косился на русскую парочку. Убедившись в этом, Костя проскользнул в уборную. Душа его возликовала. Какая глупая встреча! Но несомненный плюс.

Сортир пустовал. Костя прокрутил в памяти еще одни виньетки из Геленджика: ее избитые острые коленки после ежевечернего бадминтона, двухдневный ливень и бесконечные разговоры на кухне о всякой ерунде… Нужно было собраться. Костя отогнал лирику и приступил к осмотру туалета.

Первое, на что Муконин обратил внимание — это конечно окно. Оно было без решетки, что уже хорошо. Наполовину закрашенное белой краской, окно имело горизонтальную откидную форточку сверху, в проем которой вполне мог бы пролезть такой худощавый человек, как Костя.

Муконин открыл пачку с сигаретами и обнаружил там зажигалку и маленькую короткую ручку. Ага, молодец, Катюша! Костя прикурил, жадно затянулся сигаретой, помочился в один из трех унитазов. Затем он подошел к окну. Поначалу яркое солнце ослепило его. Весна разыгралась в полную силу. Но вид на улицу его разочаровал — на расстоянии вытянутой руки трепетали верхушки крон деревьев с набухшими зелеными почками. Внизу, по серой ленте асфальтовой дорожки ходили военные в форме НАТО, точно универсальные солдаты в компьютерной игре. Третий этаж, не ниже. Если прыгать, обязательно что-нибудь сломаешь. Костя вздохнул, цокнул языком. Под крышкой Катиной пачки сигарет он записал по памяти номер телефона Самарского связного. И приписал:

ПОЗВОНИ!


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ


По всему выходило, что возможность самостоятельного бегства выглядела весьма призрачно. Но даже если бы удалось вырваться из госпиталя, раскинул мозгами Костя, дальнейшие перспективы открывались нешуточные. Ведь Минипа-то останется в руках у врагов. И если они быстро раскусят, что перед ними муляж, то сразу задумаются, в чем смысл всей мистификации? И тогда… Ну почему генерал Калинов и Сопротивленцы телятся с главным ударом?! Почему Миротворцы до сих пор в здоровом теле?! Нет, придется продолжить игру, надобно выяснить, как у них дела с Минипой. Вдруг уже раскусили? И в этом мог помочь исключительно Майк Кельвин. Костя решил пока забыть о побеге и начать игру по правилам американца.

Перед ужином Муконин исследовал свою палату на предмет камер слежения. Мало ли что, вдруг на будущее пригодится. Одна камера, вне всякого сомнения, висела над входной дверью. Обычная миниатюрная камера на игрушечном кронштейне, — в случае чего, ей можно было легко свернуть голову. Но сколько еще имелось скрытых камер? И вообще, эта палата специально предназначалась для пленников или она изначально была общей? Но в общих палатах накладно держать автоматические глаза. Впрочем, ладно. В стенах никаких камер нет — это понятно. Остается медицинский аппарат для мониторинга. В него, наверняка, вделано какое-нибудь недремлющее око. И это очень разумно, потому что получается встречное перекрещивание лучей обзора. Хотя и аппарат, в принципе, можно накрыть одеялом. Можно, гипотетически. Но вряд ли все это понадобится.

Достаточно сделать так, чтобы Катя передала записку незаметно для камер. Ведь она догадается записать сообщение связного. Костя начеркал ей в пачке сигарет телефон Самарского связного, который дал генерал Калинов, и который Костя запомнил наизусть, прежде чем договориться о злополучной стрелке у Макдоналдса. Катя не будь дурой обязательно позвонит и сообщит обстоятельства дела, что все повязаны, а Муконин находится в таком-то месте. Ей дадут какие-нибудь инструкции, возможно, сразу предложат план побега. И тогда она что-нибудь напишет и передаст записку Косте. Поэтому важно как можно быстрее получить сведения о местонахождении и степени «раскодировки» Минипы. Чтобы было с чем бежать.

И когда Катя принесла еду, Костя заволновался. На подносе был настоящий армейский ужин: тарелка овсяной каши, краюшка хлеба, котлета, компот и булочка.

Девушка померила давление, затем температуру лазерным градусником. Лицо ее выглядело усталым. Костя искал встречного взгляда, но Катя будто специально прятала глаза. Когда медсестра сложила тонометр и термометр и поднялась со стула, Костя сказал:

— Позволь, я тебя провожу до дверей. Мне надо больше двигаться, чтобы быстрее прийти в форму.

— Как хочешь. — Их глаза, наконец, встретились.

И он понял все. Понял, что у нее что-то есть и она только ждет удобного момента для передачи, а тут он предложил проводить, и ведь не просто так!

У самой двери, под камерой (от медицинского аппарата для мониторинга Костя закрыл девушку спиной), Катя торопливо сунула ему в карман пижамы записку на линованной тетрадной бумаге.

Он остался один.

Подойдя вплотную к окну, Костя скрытно достал листочек и бегло прочитал текст.

Они сделают все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда. Нужен лишь подходящий случай. Они просили помочь тебе, чтобы я сообщила, если вдруг тебя будут куда-то перевозить или переводить. Чтобы появился удобный случай разработать план побега. Но миротворцы постоянно проверяют меня, вплоть до обыскивания. Эту записку я даже спрячу в лиф, иначе найдут, а потом, когда зайду в госпиталь, переложу в халат. А ты, по возможности, уничтожь ее, ладно? Короче говоря, нужно быть очень осторожными. Пока же тяни время. И скоро он сам позвонит мне снова.

Крепись. Классное было лето в 9-м году!

Костя задумчиво улыбнулся. Да, классное. Будь он Гумбертом, то раскусил бы ее истинные чувства в те дни. Но маленькие девочки его никогда не интересовали.

Муконин скомкал листок и, превозмогая позывы рвоты, съел его по частям.

Поужинал Костя уже без всякого удовольствия. Бумага, видимо, не хотела перевариваться. За грязной посудой никто не пришел. Немного помучавшись бездельем, Муконин выпил оставленные медсестрой таблетки и завалился спать.

Сон пришел сразу. Глубокий спокойный сон.


* * *

Под утро кто-то поменял грязную посуду на кружку кофе с круассаном — к сожалению, Костя проспал этот интересный момент.

Как только он позавтракал, явился Майк собственной персоной в сопровождении Кати. На нем был прежний серый костюм, а на девушке — давешний белый халат.

— О, мистер Муконин, сегодня вы смотритесь гораздо лучше, — залопотал он на своем языке. — Румянец на щеках появился.

— Правда? — Костя сразу поддержал дружеский тон. — Жаль, что в палате не повесили зеркало.

— Я надеюсь, сегодня вы готовы к плодотворной беседе? — осведомился Кельвин.

— Я к вашим услугам, — сходу сказал Костя, встретившись взглядами с медсестрой.

В серо-зеленых глазах, полных глубины, промелькнуло что-то родное и заботливое. «У меня есть новости», — словно прошептали ее очи.

— Я решил помочь вам, потому что чувствую, что бороться с вами бесполезно. Я согласен принять вашу сторону, потому что в данный момент не вижу более реальной силы, способной возродить Россию, — высокопарно сказал Костя.

— Вы это всерьез? — с подозрением заговорил Кельвин. — Что ж, благоразумно. Только странно, почему так быстро?

— Ну а почему нет? У меня было достаточно времени подумать. Вы ведь не оставили выбора. Как говорится, смерть или кошелек.

— А, значит, все-таки боитесь электрического стула? — заулыбался американец.

— Значит боюсь. Вы хотели знать пароль для активации компьютера Минипы. Но этого мало. У чемодана двойная степень защиты, — соврал Костя. — Помимо ввода десятизначного пароля, необходимо еще приложить к сканеру мой большой палец. Поэтому вы должны дать мне доступ к Минипе.

— Really? — это слово, знакомое Косте, прозвучало со снисходительной интонацией, как будто американец вообразил Костю ребенком.

Майк продолжил, а Катя перевела:

— В самом деле? Вы ничего не путаете? Что ж, даже если так, на видеоконференции и это возможно. (Майк улыбнулся.) Мы сосканируем ваш пальчик. (Костя открыл рот от удивления.) Да-да, на видеоконференции. Так что пусть Константин не думает, что ему удастся как-нибудь обхитрить нас. Ваше мудрое оружие хранится в самом сердце базы за семью замками. И туда мы вас никак не допустим.

— Я и не думаю… как объегорить… Больно надо, — глупо сказал Костя.

— Единственное, на что вы можете рассчитывать, — перевела дальше Катя, стрельнув глазами в Муконина, — вы покинете пределы госпиталя. Поскольку вы уже достаточно поправились, держать вас здесь накладно. Вы переводитесь во временную тюрьму миротворческой базы. Под присмотр тамошнего медика. Оттуда, собственно, мы и проведем сеанс связи с лабораторией по поводу Минипы. Не волнуйтесь, это хорошая тюрьма. К тому же, если с вашей помощью мы разберем Минипу, то формальный суд сразу вас оправдает.

Майк посмотрел на золотые наручные Ролексы, перевел взгляд на Катю и добавил еще несколько тирад.

— Сейчас девять утра по местному времени, — продублировала девушка. — Мне необходима пара часов для оформления бумаг. Бюрократия, понимаете ли. (Кельвин улыбнулся.) И потом, наша тюрьма находится в другом районе города, рядом с базой. Нужно будет подготовить автомобиль и сопровождение. Так что, я думаю, где-то к полудню все решится. Итак, в двенадцать ноль-ноль будьте готовы.

Когда Катя донесла эти последние слова, Костя незаметно для камер подмигнул ей. Вот, мол, учти, позвони связному и передай эту информацию. Девушка опустила веки и сделала едва заметный кивок.

— Ну что ж, я не прощаюсь на сегодня, — заключил Майк Кельвин, вставая со стула. — Скоро увидимся.

По его лицу проскальзывало выражение, говорящее, что он остался доволен. Хотя тень некоего сомнения тоже мелькала — Костя охоч был до физиогномики.

За американцем поднялась и Катя. Она больше ни разу не посмотрела в сторону раненого Муконина.

На этом и расстались.


* * *

Лощеный представитель Миротворцев Майк Кельвин проявил завидную пунктуальность. Ровно в двенадцать ноль-ноль (впрочем, часов у Кости не было, Муконин подсмотрел циферки на Майкином Ролексе) в палату вошли два пехотинца с модернизированными карабинами, отдаленно похожими на тот, что был у дневального больницы. За ними появились Майк в военной форме офицера НАТО и Катя в деловом брючном костюме серого цвета. Китель майора объединенных сил очень шел капитану, и если не замечать скомканное левое ухо, то можно было похвалить Кельвина за бравый вид. Он преобразился, стал настоящим офицером из американских боевиков. Выражение озабоченности на его правильном лице сменилось скучающей улыбкой, когда он обратился к Косте.