— Там ее поджидала настоящая Луиза, — догадался Фольк.
— Моей дочери пришлось признаться, что она метаморф. Вы, должно быть, слышали, что после восхождения на престол одного из наших сородичей и последующего его разоблачения, метаморфы подверглись гонениям, поэтому мы вынуждены были скрывать свою суть, — старуха вздохнула. Для успокоения пососала незажженную трубку. — Лакота уже готовилась, что ее вышвырнут, но Луиза предложила то, от чего она не смогла отказаться.
— Молчание в обмен на услугу?
— Хуже. Луиза готовилась сбежать с офицером, но боялась, что их поймают. Родители ни за что не отдали бы дочь сыну торгаша, подыскали бы более выгодную партию. А ее избранник и в армии не хватал звезд. Ферчуры не были богаты, но ценили свою кровь.
— Любовь слепа.
— Жить в неге и богатстве или вновь плутать по городам, таща за собой немощную мать… Да, я тогда уже была старой, — трубка вновь попала в щель рта. Речь старухи сделалась невнятной. — Она даже не думала над выбором. Моя девочка заняла место юной леди Ферчур. Первые балы, первые женихи. Будущее казалось радужным, если бы мы не помнили свою суть. Лакота взяла меня в дом вместо уволенной служанки. Ее мать не понимала выбора, но видя, как я трясусь над ее дочерью, смирилась.
Старуха немного помолчала.
— Когда ваш дед начал оказывать ей знаки внимания, она смутилась. Древний род, дракон — он бы не отступился, пока не добился своего. И она ответила.
— Лакота любила моего деда?
— Любила, раз решилась родить. Его предложение презреть условности и стать его любовницей возмутили бы настоящую леди Луизу, но не мою дочь. Тогда она и написала то письмо. Мы рассудили, что Ферчуры постараются замять скандал, что и случилось. Ваш дед откупился большими деньгами, заставил лгать, чтобы скрыть свою любовницу, устроил их сына на службу к императору.
— Он сейчас главный судья.
— Да, а моя дочь лежит в могиле.
— Ферчуры безутешны. Они не могут простить себе, что вычеркнули падшую дочь из своей жизни.
— Солеро и Лакоты нет, вашего деда тоже, — старуха подняла лицо, и на мгновение Фольку показалось, что она видит и без глаз, — может быть, пора Ферчурам открыть тайну?
Она перехватила трубку в другую руку и скрюченными от времени и болезней пальцами полезла в карман. Пошарив в нем извлекла склянку из темного стекла, крепко закупоренную пробкой, и протянула лорду Ракону.
— Вытяните записку. На ней адрес и нынешнее имя Луизы. У нее двое детей.
— Я подумаю, — герцог спрятал бутылочку. — Как погибла ваша дочь? Дед говорил, что она сгорела от лихорадки.
— Нет, мы проводили запрещенный обряд. Предлоги, под которыми мы прятали маленького Солеро от отца, кончились. Ему было уже три, а дракон держал его на руках лишь новорожденным. Лакота, как только родила, отослала мальчика в то имение, где вы видели цепи, а я присматривала за ним. Как показать ребенка, если он способен в любой момент поменять лицо?
— Был выход признаться.
— Мы боялись, что у нас отнимут ребенка и запрут как дикого зверька. Я сама принесла книгу, где описывался ритуал закрепления личности. До совершеннолетия Солеро казался бы обыкновенным мальчиком. Но что-то пошло не так. Нет, у нас все получилось, наш малыш перестал меняться, но Лакоту и меня сразил магический откат. Он полностью выжег дочь, а у меня задел только глаза.
Фольк закрыл ладонями лицо. Он не мог видеть, как спокойна старуха, когда рассказывает о страшном.
— Черные свечи — это ваших рук дело?
— Да. Однажды Солеро нашел ту колдовскую книгу. Упрекал меня, что столько лет мог совершенствовать способности метаморфа, а мы его их лишили. Потом вычитал ритуал насланной похоти. Привез меня, чтобы я вливала в готовые свечи магию. Сам не хотел получать болезненные откаты. Любое зло возвращается болью.
— Почему он хотел уничтожить меня?
— Ненавидел. И завидовал. У вас было все то, чего он лишен. Титул, богатство, этот остров.
— Я изначально был в той же ситуации, что и он. Ни денег, ни титула.
— Вас не называли бастардом. И вам первому предложили герцогство, — старуха, почувствовав, что Фольк собирается уходить, вопрошающе взглянула на него. — Что со мной будет?
— Не знаю.
— Можно, я заберу ее? — в дверях стоял Хочь-Убей. Его появления не заметил только Фольк, старуха же не проявила удивления. — Она уже настрадалась. Мы с женой позаботимся о ней.
Глава Сыска, во время беседы боявшийся дышать, качнул головой.
— Спасибо. Мы на день-два устроимся в гостинице, — Хочь понимал, что женщина, вольно или невольно способствовавшая злу, не должна жить рядом с семьей герцога.
— Я курю, — хрипло предупредила старушка. В ее голосе слышались слезы.
— Я тоже не милая черепашка, — успокоил ее Хочь-убей и, прощаясь, со значением посмотрел на поднявшегося с места Фолька. — Я нашел свою Мэю, — шепнули губы метаморфа, и затаенная радость в глазах не позволила лорду Ракону усомниться, что у новой Заставы в Малой Руссее появились сильные хозяева. Не дадут ни портал, ни Иванов в обиду.
Фольк тихо вошел в спальню. Василиса, умаявшись за день, уже спала. Красивая.
Раздевшись, пошел к водопаду, освещенному факельным огнем. Смыть с себя напряжение, следы смерти, которая, хочешь или нет, меняет тебя, недобрые мысли, страх за судьбы тех, за кого ты в ответе. Завтра начнется новый день. Пусть и он не пройдет без переживаний, но будет гораздо лучше всех предыдущих. Лорд Фольк Ракон герцог Хариим Драгон жив, его жена ждет ребенка, друзья оказались верными, а враги не смогли разрушить то, что он с таким тщанием создавал.
— Да я просто счастливчик!
Обернувшись драконом, лорд Ракон взлетел на скалу. Расправил крылья, чтобы почувствовать напряжение в мышцах, поймать ветер. Ветер свистел, чего быть не должно.
— Демоны, откуда дыра? — Фольк сокрушенно мотнул головой, разглядывая крыло. Не ожидал, что зубы Солеро в его попытке вырваться достигли своей цели. — Оставил-таки память о себе!
— Это заживет? — внизу, у водопада стояла Василиса. Ночная сорочка слезла с одного плеча, оголив грудь и лютик над ней. Захотелось провести по ним языком.
— Если поцелуешь.
— Дыру?!
— Нет, хозяина дыры.
— Дракона только в нос.
— А человека?
— Зацелую, лишь бы был здоров.
Взмах крыльями поднял ее волосы вверх.
Василиса смеялась и тянула к своему дракону руки.
Конец