, дорогая. Так что мы по-прежнему в игре. Мы всё-таки выполним задание Родины. Официант!
— Муляж? — в её голосе звучала растерянность. — Что происходит, Макс? Мы же одна команда! И действовать должны сообща. Один в поле не воин.
Я чуть было не брякнул: «а как же танк против пехоты?», но сдержался. Распускать павлиний хвост перед девушкой — удел простаков. Девушек интересуют не планы, а объективная реальность в ощущениях. Поэтому сказал другое:
— Ещё раз, медленно: они подменили бленкер. Полагают, что сделали это зря. Попросили прощения, и ушли строевым шагом по коридору. Я должен был бежать за ними, чтобы спросить, куда они торопятся? Или ждать, пока они вернутся?
— У меня голова кругом идёт, — пожаловалась Мария. — Артобстрел… и в каюте воняет горелым…
— Не думаю. Мы же оставили на проветривание. Обгорелый остов шкафа мне помогли вынести пассажиры третьего класса. С разрешения вахтенного выбросили за борт. Сажу и пену старательно вытерла техничка…
Прибежал официант. «Года не прошло», — недовольно проворчал я, и попросил принести Пино Гри и канапе с осетриной.
Мария сузила глаза:
— Ты разбираешься в винах?
— В последние дни много читаю. Не хочется выглядеть невеждой…
— Зато выглядишь мотом. Это вино и закуска в стоимость билетов не входят.
— Партия не обеднеет.
— А ещё ты купил рыжей девке дождевик и свитер!
— Ревность?
— Контроль над нетрудовыми доходами.
Я поднял руки в притворной капитуляции:
— Похоже, небольшая, но важная часть нашего приключения действительно прошла мимо тебя, дорогая. У меня есть ключ от каюты, в которой стоит ещё одна копия бленкера. Вторая, — уточнил я на всякий случай. — В каюте лежал чемодан с деньгами. Под койкой. Судя по всему, оплата Никанорову за измену Родины.
— Лежал? — насупилась Мария.
— Лежал, — безмятежно подтвердил я. — Его у нас украли. Но я успел вытащить несколько пачек и спрятать в укромном месте.
— Откуда у тебя ключ?
— Крецик принёс Никанорову документы и билет на «Аркадию». Студент так обрадовался документам, что забыл билет на столе.
— А ты его подобрал.
— Точно.
— И мне не сказал.
— А ты бы сказала?
— И про деньги промолчал.
— Мне очень стыдно.
— А почему рожа довольная?
— Потому что к нам снова кто-то идёт. И семейную ссору придётся отложить…
— Приятного аппетита, уважаемые. Вы позволите к вам присоединиться?
— Присаживайтесь, — благосклонно кивнул я. — Сейчас принесут вино. Поможете справиться с бутылкой.
Наш новый гость был заметно моложе Петра Леонидовича. Но, в отличие от него, явно предпочитал спорту пиво: выпирающий живот, обвислые щёки, мешки под глазами, пухлые пальчики…
— Меня зовут Юрий, и так уж сложилось, что я в курсе вашей операции с Крецановским.
Юрий присел на стул, который под ним жалобно скрипнул, и расстегнул пуговицы пиджака. Блеснула стеклом заколка на галстуке, и я сразу заподозрил, что в неё вмонтирована камера видеонаблюдения.
— Об этом весь пароход в курсе, — сердитой пантерой прошипела Мария.
— А вы в курсе, что наш столик прослушивается? — доброжелательно спросил я.
— Всё судно прослушивается, — вздохнул Юрий. — Сверху до низу. Мне ли не знать…
— В том смысле, что вы и слушаете? — зло спросила Мария.
Она была в бешенстве. Для визита Юрий действительно подобрал не самый удачный момент. Ей не терпелось о многом меня расспросить.
— И я в том числе. Слухи о приборе Крецановского поразительно похожи на сказку, но снятие крупной суммы наличными — реальность. Не свойственная дому Баюшевых реальность. Об их скупости ходят легенды, а тут… поразительная щедрость. Неудивительно, что на «Аркадии» работают три разведгруппы. Это только о тех, кого я знаю.
— Крецановский работал на Баюшевых?
— На Игоря Баюшева, — уточнил Юрий. — А вот и ваше вино…
Официант ловко разлил бутылку по бокалам.
Я жестом предложил налить и Юрию, но тот отказался. Какой скромный человек!
Я пригубил. Вкусно, но слабо. Содержание алкоголя на коварном уровне, при котором никогда не угадаешь, на какой стопке свалишься под стол. Разве с нашим самогоном сравнишь? Зато бутерброды с рыбой просто тают во рту. Неужто на Родине рыба не ловится? Или запретили рыбакам выходить в море, чтоб не убежали на Запад?
Юрий тактично молчал, пока мы с Марией дегустировали волшебный напиток, но едва бокалы вернулись на стол, невозмутимо продолжил:
— Сегодняшние события подтвердили догадки о ценности прибора. По пустякам подводные лодки гражданские суда не обстреливают.
Мария сделала ещё глоток и сказала:
— Мы с мужем были в каюте, и даже не поняли, что произошло. В нас стрелял неизвестный корабль?
Юрий молча смотрел на неё и едва заметно качал головой взад-вперёд, как китайский болванчик. Мне показалось, что у него подготовлено несколько сценариев дальнейшей беседы, но он в замешательстве: не может отдать предпочтение ни одному из них.
— Вы с Максимом в своей каюте попытались уничтожить бленкер смерти. Подводная лодка очень даже известна. Вплоть до бортового номера военно-морских сил Мегасоца. Что-то пошло не так, она взорвалась изнутри.
Он буквально впился взглядом мне в лицо.
«Для него важна твоя первая реакция, — подсказал Демон. — Развернул веер сообщений и ждёт, на какую часть информации ты будешь реагировать первым делом».
— Попытались? — невинно спросила Мария.
Юрий вздохнул и перевёл мрачный взгляд на неё.
«Это не то, что он ожидал услышать», — понял я.
— Вы сожгли макет бленкера. Сам прибор был подменен, пока вы гуляли по палубам.
«Твой выход!» — приказал Демон, и я спросил.
— Вы знаете, где настоящий бленкер?
— Был уверен, что его выкрал Пётр. Но, судя по вашей «размолвке», он его тоже потерял.
— Вы говорили о трёх группах, — напомнила Мария. — Если не вы, не мы, и не Пётр Леонидович…
— Нет, — покачал головой Юрий. — Амеры не при делах. Они просто следят за событиями. О приборе Баюшева им ничего неизвестно.
— Амеры? — в этот вопрос я попытался вложить всю язвительность, на какую был способен.
Юрий в явном замешательстве опустил голову. И снова чуть заметно ею покачал: взад-вперёд.
— Да, амеры, каюта сто тринадцать. Кто вы такой, Максим? — его взгляд обрушился на меня молотом. — Вы совершенно не похожи на красноармейца! У вас не просто манеры, культура другая! Мария, хотите, я покажу фото вашего мужа в его первые минуты на борту? Этот человек вас обманывает! Это двойник.
Я посмотрел на Марию, она посмотрела на меня. Уверен, что мы подумали об одном и том же: «первым делом разделите союзников. А потом натравите их друг на друга». Нет. Может эти фокусы у Запада с кем-то и проходят, но только не с агентами ГПУ.
— Ладно, — сдался Юрий. — Тогда возьмём тему попроще. До Лиссабона нам грести ещё четыре дня. При счастливом стечении обстоятельств, — к примеру, мгновенная смерть радиста, — в гибель подводной лодки в Мегасоце поверят только к утру. Как думаете, что предпримет ГПУ? Каким будет ответный ход?
Мы с Марией снова переглянулись. У меня не было сомнений в действиях начальства.
И Мария в точности озвучила мою мысль:
— Это будет или самолёт с тактической атомной бомбой, или баллистическая ракета с такой же начинкой.
— Мы тоже так думаем, — кивнул Юрий. — При таком раскладе, какие наши шансы?
Не сговариваясь, мы с Марией широко улыбнулись.
— Принимается, — снова кивнул Юрий. — Вы можете предложить что-то интересное, чтобы избежать нам, кораблю и всем этим людям… — он подбородком указал на жующий зал, — неминуемой смерти?
Мария нахмурилась:
— Даже если рассредоточить пассажиров по спасательным лодкам…
— … а судно оставить на ходу… — подхватил я.
— …то всё равно всех накроет атомным взрывом, — безжалостно закончил Юрий. — Я не об этом, молодые люди. Я просил «интересное» решение. Какое-то обстоятельство, неизвестное мне, но которое поможет всем спастись. Что думаете?
— Ничего, — честно призналась Мария.
Он посмотрел на меня, а я просто хлебнул ещё немного вина.
— Почему-то так и думал, — вздохнул Юрий. — Тогда я попробую рассказать что-то очень интересное.
Он сделал заметное ударение на «я».
— Вы отравлены, — сказал Юрий. — Яд смертелен, принят вами в самом начале ужина и промывать желудок поздно. Противоядие существует, оно у меня. Если до ночи вы припомните какие-то факты своей миссии, которые помогут мне спасти себя и судно, не задерживайтесь, стучитесь в триста двадцатую. Я вас выслушаю, и, если ваша информация меня заинтересует, дам противоядие. Если ничего не вспомните, тоже не беда: вы просто не проснётесь. Умрёте тихо и без мучений, в отличие от остальных пассажиров, которых ждёт агония в ядерном огне. Так что отнеситесь к моим действиям, как к милосердию. Спокойной ночи…
Да. В кино это могло стать красивой финальной репликой, после которой «плохиш» уходит, а герои до утра обдумывают своё положение в лучших традициях психологического триллера…
Юрий не учёл, что беседует с агентами ГПУ.
Мария вонзила ему нож под ключицу, а я для маскировки набросил на её руку полотенце и придержал затылок нашего визави. Мы сидели тесной семейной группой. В руках — бокалы, а свободные руки нежно обнимают дорогого гостя. Даже если пассажиров за соседними столиками и насторожила резкость движений, то уже через секунду они потеряли к нам интерес.
— Это нож, — тепло сказала Мария.
По круглым глазам Юрия было понятно, что он в этом не сомневается.
— Рядом с артерией, — уточнила Мария. — Если дёрнешься, умрёшь. Ты истечёшь кровью, прежде чем кто-то поймёт, что тебе нужна помощь.
— Вы так ничего не добьётесь, — просипел Юрий.
— Почему же? — удивился я. — Прихватим на тот свет своего убийцу. Высшая доблесть бойцов Красной Армии. Двоих за одного врага! — на войне соотношение потерь было гораздо хуже.