Это открытие многое меняло.
— Но он не только у меня про очки спрашивал, — уточнила Нина, видя моё смятение.
— Понятно, — повторил я. — Ещё один вопрос: вы понимаете, что станете секретоносителем? Вами будет интересоваться не только ГПУ, но и контрразведка Запада. А если у нас с вами что-то не заладится, то мне придётся вас изолировать от цивилизации. Изоляция может затянуться…
— Я рискну, — просто сказала она.
— Тогда добро пожаловать на борт! — сказал я, и протянул ей руку.
Она робко подала пальчики и в то же мгновение перенеслась на маяк в Ла-Манше, неподалеку от мыса Бичи-Хед.
Нина подошла к окну и положила ладони на поручни:
— Поразительно красиво! — сказала она, разглядывая отвесную скалу и белую линию прибоя в четырнадцати километрах к северу. — А где это мы?
— На маяке. Полностью автоматизирован. С одной стороны вид на Ламанш, с другой — Восточный Суссекс. Здесь не всегда так солнечно, но всегда одиноко. Плановый техосмотр проводился месяц назад, так что следующее посещение маяка состоится через три года. В ближайшее время гостей ждать не стоит. Здесь у нас будет Штаб. Здесь вы будете отдыхать и работать.
— Вы всё расскажете? — у неё блестели глаза.
— Меня ждут ещё одиннадцать человек, Нина. Вы тут погуляйте, осмотритесь… кают-компания прямо по коридору. В холодильнике — еда, на столе — чай и сахар. Чувствуйте себя хозяйкой.
…Вернулся в ординаторскую вовремя: стук следующего претендента уже был настойчивым, но ещё не требовательным.
Открыл дверь. Снова девушка. Жёлтая куртка, шапочка с белым помпоном. Дерзкий взгляд, решительные движения. Барышня из тех, кто точно знает, чего хочет, и чтобы объяснить свои пожелания слова не ищет.
— Стучать было не обязательно, — с раздражением сказал я. — Как вас зовут?
— Светлана.
Через пять минут общения первое впечатление пришлось пересмотреть и «выбросить в корзину»: интеллектуальная штучка. Профессиональный сисадмин, знание нескольких языков и не только программирования. Семья есть, живут в столице. Возвращение невозможно, ибо «положат» всех: в землю или на койку. Индекс асоциальности два и один: занималась программами автоматической рассылки спама антинародного содержания.
Спасать мир хочет, но «Мегасоц мастдай».
Бленкер покончил с моими сомнениями, выдав заветные «девять-шесть-два».
«Может, он просто неисправен»? — подумал я. В самом деле, какая вероятность, что три человека в одной комнате умрут в один день через тридцать лет жизни?
Я отправил её к Нине и пригласил следующего.
К сожалению, сосредоточиться на вопросах больше не получалось. Я сразу протягивал претенденту щуп, и, к моему большому облегчению, бленкер три раза подряд выдал какие-то случайные числа. Я давал людям деньги, и разбрасывал по городам Европы с напутствием: «дальше — сами, и да поможет вам Бог!»
Но едва я успокоился, бленкер снова выдал «девять-шесть-два». А через одного — указал на ещё одного парня. Всех этих людей я отправил к Нине, на маяк. Как бы там ни было, бленкер полагал, что мы с Марией из этой компании. А с чего мне не доверять бленкеру?
«Не позволяй командовать машине!» — возмутился Демон.
Восьмой посетитель настаивал на своей гениальности: «я — электронщик от Бога! Я подслушивал переговоры вождя!» Мне показалось, что для работы с бленкером его помощь была бы весьма кстати. Кроме того, обрадовался возможной альтернативе Никанорову. И, хотя бленкер «обидел» электронщика сроком жизни, — первая цифра была не девять, а три, — тоже перенёс его на маяк.
…Александр Никаноров зашёл десятым. Опустился на стул и представился Мишей. Мы долго рассматривали друг друга, а когда я уже решил, что разговора не получится, он неожиданно выпалил:
— У меня нет желания благодарить за своё спасение.
— Вы не верите в добрых ангелов?
— Нет.
— А во что вы верите?
— В инопланетян. Вы ведь инопланетянин?
Я не знал, что сказать. Первая реплика наверняка продумана. Он ждал нашей встречи, и готовился к ней. Но как отнестись к его предположению о моём внеземном происхождении, я понятия не имел.
— Почему так думаете?
— Это же очевидно. На Земле не существует технологии мгновенного перемещения в пространстве. А что вы ещё можете?
«Марсианин? Надо же…»
— Я не вправе сообщать людям о своих возможностях, — с достоинством сказал я.
— Разумеется! Тогда другой вопрос: неужели бленкер настолько опередил земную науку, что им заинтересовались инопланетяне?
Ах, вот оно что… ход его мысли сразу стал понятен.
— Ваш аппарат представляет угрозу для развития человечества. Моя задача — устранить эту опасность.
Он смотрел на меня глазами фанатика, воочию увидевшего Бога.
— Вы поразительно похожи на человека. Может, с телом немного перестарались, но речь безупречна. Это маскировка или Вселенная стартово антропоморфична?
Ответ на этот вопрос находился в глубоком тылу моего невежества. Столько книжек я ещё не прочитал.
— Почему вы назвались Мишей?
— Хотел увидеть вашу реакцию. Вы же знаете, как меня зовут?
— Куда бы вы хотели отправиться, Александр?
— Меня устроит любое тихое местечко. И мой чемодан с деньгами. О нём вы ведь тоже знаете? Обещаю больше ничего не изобретать.
— Тихое местечко и чемодан? — я улыбнулся. — Это можно устроить. Подпишите, пожалуйста…
Я положил перед ним соглашение о неразглашении, отпечатанное здесь, в ординаторской, всего минуту назад. Чернильная авторучка лежала перед Никаноровым с самого начала нашей беседы. Александр внимательно прочитал текст, повертел пальцами ручку, и пожаловался:
— Как-то чересчур по земному.
— Пустая формальность. У нас тоже бюрократия.
Он ещё минуту раздумывал, а потом отодвинул соглашение в сторону и решительно отложил ручку.
— Пока не увижу деньги, подписывать не буду.
Я с напускным разочарованием забрал соглашение, а к ручке не притронулся: не хватало ещё самому макнуться в альдегид.
— Ладно. Можно обойтись и без формальностей.
Он был удивлён моей покладистостью, но промолчал. Я предложил пройти в следующую дверь, которая вела в уютную комнатёнку с тремя топчанами. Здесь врачи дремали во время ночных дежурств. Но едва Студент подошёл к порогу, я легонько придержал его за локоть, и мы оказались в бунгало, прилепленного к скале одного из бесчисленных фиордов Норвегии.
Я выглянул из окна и поразился красоте пейзажа: строгие утёсы в сиреневой дымке, далеко внизу — свинцовая вода, небольшой галечный пляж, пирс и два судна у причала: буксир и баржа.
— Располагайтесь, — тоном бывалого риэлтера сказал я. — Это кухня. Холодильник, плита, телевизор…
Я включил телевизор. Толпа полуголых девушек лихо отплясывала на движущейся платформе. Мелодия едва слышалась сквозь хаос барабанов и труб. Выключил.
— В соседней комнате камин, в подвале — общий котёл отопления… большой запас угля и дров в сарае справа от дома. В гостиной — потрясающая библиотека. Правда, на русском ничего не нашёл.
— Спасибо, я читаю не только на русском языке.
Я вздрогнул: по стене стремительно пронеслась сороконожка.
— Безобидная мухоловка, — сказал Никаноров. — Всего сорок ног и скорость, но какой тест на ксенофобию!
Энтомология меня не интересовала, и я продолжил:
— У пирса баржа и буксир. Оба без топлива.
— У баржи не может быть топлива, — улыбнулся Никаноров. — По определению.
Я старательно игнорировал его колкости:
— Это исключительно тихое место, Александр Вам понравится. И здесь вас никто не побеспокоит. А пока я буду заниматься вашим чемоданом, напишите эссе о возможностях бленкера. Особое внимание уделите причинно-следственным связям. Что всё-таки произойдёт, если курице отрубить голову до срока?
Он резко повернулся ко мне и явно хотел что-то сказать, но у меня оставались ещё два беспризорника, которым было нужно уделить хотя бы толику внимания.
Не дожидаясь нетерпеливого стука в дверь, я вышел к оставшимся. Мужчины. Испуганные лица. Тяжело дышат. И что же их так испугало? Десять человек вошло в ординаторскую, но никто оттуда не вышел?
— Вы уже решили, куда направитесь? — спросил я.
Тот, что постарше кивнул и сказал:
— Мы из Черемхова. Это под Иркутском.
Мне очень хотелось отправить их в Черемхов. Но у меня не было времени. Добраться до Иркутска — полчаса, ещё столько же, чтобы отыскать Черемхов…
С каждым «походом» моя мобильность росла: теперь я одним «шагом» покрывал несколько сотен километров, но «Аркадия» была без присмотра почти три часа. Нужно было срочно возвращаться в каюту к Марии. Я отсутствовал непозволительно долго.
— Могу забросить в Амстердам и дать денег на пароход. Перекладными доберётесь до Владивостока, и через месяц будете дома. Но если подождёте, дома будете этим вечером. Решайте.
— Подождём? — с надеждой глядя на старшего, то ли спросил, то ли предложил молодой.
Пожилой кивнул.
— Да. Мы лучше подождём.
— Тогда с вас уборка, мужики, — я махнул рукой на «процедурную», заляпанный пол и мокрые простыни. — Приведите всё в идеальный порядок. Я вечером вернусь, и отправлю вас в Черемхов. Идёт?
Они дружно кивнули, а я всё-таки решил потратить ещё несколько минут, чтобы закончить исследования. Напрасно. Бленкер высветил обоим что-то короткое, буквально несколько дней. Похоже, в Черемхове этих двоих не ждёт ничего хорошего. Но я им ничего не сказал. Не люблю пугать неизбежным…
Я перенёсся на маяк.
Пятеро молодых людей отнеслись к моему появлению достаточно равнодушно, чтобы я порадовался выбору бленкера. Предложили кофе. Я отказался.
— Ваша задача: изучить маяк и составить список, чего не хватает. И по оборудованию, и по жизни. Работа сводится к наблюдению за развитием инцидента в Северном море. Пароход «Аркадия». Завтра, если его сегодня не потопят, он войдёт в Ла-Манш, и его можно будет увидеть из южных окон. Внимательно смотреть и слушать все новостные ленты. Интересуют анализ и прогнозы развития ситуации. Надеюсь вернуться после обеда.