— Может, начать с вас? — спросил я. — Но тогда вы не увидите судьбу президентов. Пропустите зрелище, которым народ не наслаждался со времён Людовика шестнадцатого. Причём, в массовом формате…
Они заёрзали, но промолчали. Тогда я продолжил:
— Если они и вправду первые, то пусть первыми и ответят. Это справедливо. Пусть в первой цепи шагают те, кто объявил войну, а не те, кого силком ставили под ружьё.
— Очень эмоционально, — неодобрительно сказал Джонсон. — Вы же профи, Максим. Это всего лишь работа.
— Нет, — я почувствовал, что снова закипаю. — Это именно личное, Джонсон. Вы мне надоели. Белые, красные, зелёные. Все! Представьте обычного человека, у которого никогда не спрашивали, чего он хочет от жизни. А когда власть плевала ему в лицо, он не всегда мог утереться. И вдруг человек получает возможность плюнуть в ответ. В кого он превратится?
— Пока я вижу монстра, — хмуро сказал Пётр.
— Правильно! — драматическим шёпотом сказал я, и с удовольствием отметил, как заблестели искорки пота на лбу у Юрия. — Правильно, господа. Вы только что выпустили в мир пять миллиардов монстров.
19. Мышеловка для китов
Прежде, чем что-то делать, нужно было срочно понять, как разговорить Марию и как заткнуть рот Светлане. Первая так и сидела внизу, обняв себя за плечи и опустив голову. Вторая здесь, наверху, ходила вокруг меня и жаловалась миру, что я ничего не делаю.
С приходом гостей келья превратилась в пещеру. Очень любезно со стороны камня. Кости лилипутов подросли до человеческих размеров. И, чтобы понять природу освещения, присматриваться к стенам теперь было необязательно. Светились именно кости: черепа, тазы, грудные клетки.
Противоположные стены «кровати» разошлись на шестьдесят метров, и чтобы спуститься с неё, теперь требовалась верёвка.
Ещё одно интересное наблюдение я сделал ровно через минуту после того, как объявил войну человечеству: время в камне тоже останавливалось.
На самом деле, легко запомнить: время там, где я. Если я в камне, время идёт в камне. Если снаружи, — значит, время идёт снаружи.
— Мы не можем так жить! — Светлана ворчала, как жена с трёхлетним стажем, которая уже понимает всю тяжесть наказания, но ещё не смирилась, что это пожизненно. — Нужны кровати, столы, стулья. Нужны комнаты… разные помещения для разных нужд…
— Плавательный бассейн попроси! — крикнул со своего места Геннадий.
Да, им весело. И светло. Я попросил каждого оценить уровень освещения пещеры. Светлана и Нина сказали, что ярко. Селене и Алексу — «нормально», а вот Геннадий заявил, что книгу в этих сумерках не взялся бы читать. Так что полная темень здесь только для Марии.
Что бы это значило? Если это такое распознавание «свой-чужой», то чем ярче, тем больше «свой»?
Но сам-то я оцениваю яркость, примерно, как Геннадий: при необходимости читать с листа можно, но для удовольствия — нет. Выходит, Светлана с Ниной для камня больше «свои», чем я?
И как мне спуститься к Марии? Она там одна, во тьме. Прислушивается к нашим голосам. О чём она думает? Почему молчит? Стыдно, что снова пыталась исключить меня из жизни? Или жалеет, что не успела?
— Хотя бы телевизор! — просит Светлана.
— Вряд ли, — рассудительно замечает Геннадий. — Пока Максим с нами, в мире ничего не происходит. Вообще ничего. Абсолютно.
— Так это замечательно! — радуется Нина. — Поставим спутниковую антенну, и будем самым эффективным штабом в мире…
— Ты не поняла, — голос Алекса. — Если там нет времени, то нет сигналов. Представляешь несущую на осциллографе? А как она замерла в сечении времени?
Учёные люди! Что он сказал? Ничего не понять.
— Ну, тогда кабель…
— Время-стоит-на-месте! — пионерской речёвкой прокричали Селена с Геннадием.
— Тогда пусть Макс снаружи записывает инфу на флешку и сюда приносит. Мы обработаем, пока он там…
— Когда он там, время останавливается у нас.
— Это что же, мы, типа, умираем? — неуверенно спросила Светлана.
— Нет, — сказал я, — точнее: замираете. Считай, не стареете. Снаружи я проживу тридцать лет и состарюсь. А когда вернусь в камень, у вас не пройдёт ни секунды. Ты останешься такой же молодой и красивой.
— Красивой? — она кокетливо поправляет волосы.
Бойцы группы захвата оказались настолько галантными, что не отобрали у девушек парики. Впрочем, дело, конечно, не в галантности, а в отсутствии сопротивления. За «волосы» никого тащить не пришлось.
— Это как в «Спящей красавице», что ли? — уточняет Алекс. — Когда весь замок уснул до прихода принца?
— Похоже. Только там ещё было веретено.
— Сказители — творческие люди. Каждый от себя что-то присочинил, вот и появились веретено с ведьмой.
— Ну, ведьма у нас, кажется, есть, — осторожно говорит Селена, и я чувствую, как они косятся на провал.
— Я знаю, как мы можем работать, — торопится отвлечь от «скользкой» темы Светлана, и я благодарен ей за тактичность. — Максим приносит задачу на флешке. Пока он отдыхает от оперативной работы и приводит себя в порядок, мы готовим рекомендации. Потом проводим совещание, на котором из списка возможных решений он выбирает оптимальное и одно-два про запас, как планы «Б». После этого Максим выходит наружу для полевой работы, и у нас всё замирает…
— А если «в поле» с Максимом что-то случится? — встревожено спрашивает Нина.
— Тогда, наверное, нам всем кирдык.
— Нет, — надеюсь, мой голос звучит уверенно; сам-то я не знаю, как оно будет на самом деле. — Меня уже убивали. Камень забирает меня к себе, и восстанавливает.
— Лечит?
— Ну, если реанимацию обугленного трупа можно назвать лечением, то «да», лечит.
Неловкая пауза. Они пытаются представить, как выглядит обугленный труп. Не стоило им этого говорить.
— Здесь нет туалетов, душевых… — возвращается к роли «ворчливой жены» Светлана. — Кухня, мойка посуды, холодильник… посуда! Чашки, тарелки…
Мне по душе её рассудительность. С таким начальником Штаба можно не одно минное поле перейти.
— Душевую, может, и неплохо, — согласился я. — Но ни кухня, ни туалеты не нужны. Камень поддерживает метаболизм без харчей на входе и продуктов пищеварения на выходе. Кушать, наверное, можно. Но не обязательно. Разве что для удовольствия.
— И куда оно всё девается? — голос Геннадия.
Отвечаю, как есть. С искренним невежеством:
— Не знаю. Я здесь вообще ничего не знаю. Собственно, я здесь только второй день…
Или третий? Вот дела, — сбился со счёта!
— Если не знаешь, зачем сюда притащил?
Ого! Кто это? Кто это сказал? Откуда голос?
Приподнимаюсь на локте. Все смотрят на край плато. Мария? Это Мария спросила?
Я поднялся и подошёл к самому краю провала. Метров десять! Не меньше. А сколько до потолка — не разобрать, не могу оценить в этих сумерках.
Мария сидит у подножия стены, оперевшись об неё спиной. Перевожу дух: очень боялся её нервного срыва. Но голос звонкий. Как тогда, перед выстрелом мне в затылок.
— Потому что на каждом может быть «жучок», — говорю правду. — Менять одежду, не было времени. А тебя дорогая, следует обыскать с внутренним досмотром.
— Ну, так спустись, и досмотри! — кричит Мария.
Я не знаю, как это сделать.
С приходом гостей габариты кельи увеличились в двадцать раз. До противоположной стены «провала» больше сорока метров.
Хотя… есть идея!
Присаживаюсь и кладу ладонь на камень. Из-под пальцев сочится вода. Нужно просто разуться и босиком проделать выемки для «ступенек».
Вот только почему «я»? У меня же есть Штаб!
— Геннадий! Не сильно занят?
Вместо Геннадия подлетает Светлана. Но я упрям:
— Мне нужен Геннадий.
Он подходит, и я предлагаю ему поработать камнетёсом. Он удивлён.
— Вы шутите? Вода из камня?
— Но ты же сидел на полу. Под руками камень не растекался?
Вместо ответа он с силой трёт ладонь о камень и показывает: ничего, кроме каменной крошки.
Светлана, не спрашивая, повторяет его действие. Та же история: у них камень не превращался в воду!
Весёленькое дельце! Я даже застонал. По всему выходило, что работать придётся мне.
Как-то же нужно вытащить оттуда Марию?
— Лебёдка? — деловито предлагает Алекс.
Он тоже подошёл. Все подошли. Обрадовались, что видят меня в активированном состоянии. Я и вправду понемногу выхожу из ступора. Камень помогает?
— Нужна длинная балка, — сказала Светлана. — С метровым выносом за край, и три метра по полу. Свой конец придавим противовесом, а на другой стороне через блок перебросим трос. Поднимем её лебёдкой. Спускаться необязательно…
Простота её правоты вызвала досаду. Зациклившись на свойствах камня, я прошёл мимо очевидных решений. Но не мог же я признаться подчинённым в скудоумии? Поэтому решил начать с бытовых условий, оставив подъёмник напоследок.
— Давайте-ка присядем, — предложил я.
А когда они огляделись в поисках стульев, принёс из Лондона семь кресел-шезлонгов. Вроде бы и «походные», но удобство такое, что сто раз подумаешь, прежде чем вставать.
Одно кресло сбросил вниз, подальше от стены, а когда все расселись, объявил метод мозгового штурма.
— Каким вы хотите видеть Штаб? Всё, что приходит в голову, — я посмотрел на таймер, — по часовой стрелке, каждому по десять секунд. Светлана?
— То, что я видела на маяке, мне кажется идеальным. Жаль, что безопасность не на высоте. Когда прилетел вертолёт, штурмовики уже были в зале…
Я показал пальцем на Нину.
— Да, — подхватила она. — Там всё продумано! Центральный монитор, полукруглый стол, каждому отдельный компьютер…
— Выходит, безопасность — главное, — без подсказки подключился к игре Алекс. — Нужно сделать так, чтобы к нам нельзя было подобраться. Автономность, скрытность…
Я указал рукой на Геннадия.
— Идеально, чтобы в режиме приёма информации у нас была возможность прямого контакта с миром, — сказал Геннадий. — Но после ответной радиопередачи, мы могли немедленно сменить положение.