— Кому передал второй муляж?
Он не стал отпираться. Рассказал о двух мужчинах, один из которых был в ковбойской шляпе и невыносимо гундосил. Мне стало скучно, и я только уточнил:
— Если скажешь сейчас, что вместе с муляжом отдал им копии документов, вернёшься домой и больше никогда меня не увидишь. Но если обманешь… — через секунду мы стояли в ста метрах от жерла вулкана Этна. — Я не стану тебя бросать туда, Митрич. Просто оставлю здесь. А через час приду посмотреть на твои обугленные кости…
Мы вернулись в Северное море, и Митрич упал на колени.
— Нет, — прошептал он, глотая воздух. — Только муляж… клянусь…
Не проронив ни слова, я совершил серию возвратов: слугу в дом Баюшева, а Митрича — к женщине, в спальню. Заодно заглянул в порт Дублина, как там морячки с угнанных подводных лодок? Поразительно, но они по-прежнему топтались на пирсе, где я их оставил. И я ещё боюсь куда-то опоздать?
С Игорем Баюшевым расставаться мне не хотелось. Я перенёс его с ледника к ваттовым островам.
— Вы же понимаете, что это вторжение я не прощу даже дьяволу? — спросил он.
— Вы же понимаете, что мне очень хочется вас убить? — эхом спросил я.
Он тоже оказался неплохим физиономистом. Сразу понял, что я говорю правду. А последняя четверть часа не оставляла сомнений в том, что убить его мне было проще, чем оставить в живых.
— Тогда почему не убиваете?
Я отдал должное его мужеству, но хотеть его смерти не перестал.
— Наверное, потому что лично мне вы пока ничего плохого не сделали. Напротив, выполнили все мои просьбы. И теперь мне даже неловко за причинённые вам неудобства.
— Агенты Мегасоца с чувством юмора? — презрительно спросил он. — Какая-то новая порода убийц и диверсантов? Или вы действительно дьявол? И на гору поставили, и на крыло дворца…
Я вздохнул и с большим сожалением вернул его в спальню. Мне очень хотелось его убить, но я не мог придумать, за что? Когда уже собирался возвращаться к Штабу, решил всё-таки заглянуть в его кабинет. Компьютер! Если я вычистил его почту, то почему не отформатировать жёсткий диск? Это оказалось ошибкой.
Едва я оказался за дверью, стены комнаты вспучились и полетели мне в лицо тысячью стальных осколков.
25. Огонь, вода и медные трубы
Очнулся в яме под водой. Видать, крепко покромсало. Насмерть. Удивило отношение камня: перестал мучить болью. Общий наркоз и в яму со «святой водой».
Выбрался, откашлялся, прочихался.
Дальше началось что-то необычное: на меня набросили огромное махровое полотенце. Почти одеяло.
Я дёрнулся, но заботливые руки уже обнимали за плечи, вытирали спину.
А ещё кто-то плакал. Тихо и безнадёжно. Что за новости?! Ах, да! Это же моя команда. Светлана?
Открыл глаза. Сперва мелькание пятен и полос, потом как-то всё прояснилось. Да. Светлана. Сидит рядом. Обнимает. Плачет.
— Всё хорошо, милая, почему глаза на мокром месте?
— Потому что страшно, — ответил грубый мужской голос.
Геннадий? Ого, да они все здесь. Вокруг меня. Алекс, Нина… вот чёрт, как же её? Ага, — Селена!
Стоят. Смотрят. И я смотрю. Что-то с ними не так. Загар? Волосы! У парней помимо причёсок — стильные бородки и усы. И у девушек волосы. Стрижки короткие — сантиметра три, не больше, но волосы свои. Светка — блондинка?
— Сколько прошло времени?
— Три месяца, — сказала Светлана.
— Как с оборудованием?
— Давно подключено, — сказал Алекс, — и проверено.
— Насколько возможно в пещере, — добавила Нина.
— Значит, в космос? — спросил я, вставая.
Поразительно! Голова была ясной. Ни тошноты, ни озноба. Обратил внимание на видеокамеру на треноге. Судя по мерцающему огоньку, и сейчас снимает.
— А это зачем?
— Подумал, что вам будет интересно посмотреть, что мы видели…
А что они видели? Ах, да! Невесть откуда на полу появляется кусок перемолотого мяса. Медленно погружается в камень, ниша наполняется бурой от крови водой. А через три месяца из колодца вылезает человек.
— Да, — сказал я. — Это очень интересно.
Геннадий вынул из камеры карту памяти и пошёл к палатке. Кутаясь в плед, я двинулся за ним.
Чувствовал себя превосходно. Уверенная, твёрдая походка, прекрасное зрение, связность мыслей. После пиропатронов было не так. Это камень научился меня восстанавливать, или я приспособился к реанимации?
Геннадий вставил карту памяти в компьютер, пощёлкал клавишами и на центральном экране я увидел нечто, к чему присматриваться не хотелось.
— Я выставил съёмку на один кадр в полчаса, — пояснил Геннадий. — Так что видео процесса ускорено в тысячу восемьсот раз…
Я разделил, умножил, и подумал, что час смотреть это кино не буду. Но через пять минут зрелище показалось захватывающим… нет-нет, ничего захватывающего в фарше человечины, конечно же, не было, но процесс восстановления увлекал. Вода быстро очистилась от крови, и в сиянии камня отсвечивала золотом. В бесформенной груде костей и мяса мелькали медные щупальца. Они крутили и прилаживали один к другому фрагменты моего тела. Было жутко и больно смотреть, но я не мог отвести взгляда.
— Огонь, вода и медные трубы, — сказал Геннадий. — Мы так назвали вашу реанимацию.
Я обратил внимание, что кроме нас в палатке никого не было.
— Они в ужасе, шеф, — пояснил Геннадий. — Вам не стоит так рисковать душевным здоровьем персонала. Светка две недели была в невменяемом состоянии, пока не убедилась, что камень вас вылечит. А пришли вы к нам… — у него дрогнул голос, — не в лучшем виде. О, да! вид у вас был неважный: сырой и большей частью пережёванный. Поэтому они там, снаружи. На этот ужас второй раз вряд ли кто-то решится посмотреть.
— Но ты-то смотришь?
— Я не отношусь к вам, как к человеку.
Ого! Сказано твёрдо и уверенно. Я посмотрел ему в глаза, но он не опустил голову.
— Папки с документами, шеф! — он вынул из ящика стола две папки; ну, да, правильно: одна Ксении, вторая Баюшева. — Я всё посмотрел и понял, что вы такое.
Очень интересно!
— И что же я такое, Геннадий?
— Вы — джинн!
— Джинн? Вы уверены? Не дьявол, не марсианин, именно джинн?
— Да, — твёрдо сказал он. — Вы мирно дремали в этой пещере, пока некий А. Никаноров не придумал способ обратить на себя ваше внимание без традиционного натирания лампы. Теперь вы исполняете его три желания.
— Понятно, — сказал я.
Наверное, у меня это получилось чересчур скептически, потому что Геннадий вскочил с кресла и заслонил собой экран телевизора.
— Вы можете думать, что вы — чекист и красноармеец, и, возможно, действительно им когда-то были. Но джинн овладел вашим сознанием и манипулирует вами.
— Понятно, — повторил я. — Вы с кем-то обсуждали свои догадки?
— Со всеми, — вызывающе сказал он.
— И что думаете делать дальше?
— Нам приятнее выполнять приказы джинна, а не чекиста. Пусть даже и недоучившегося.
— Понятно, — сказал я в третий раз. — Вы позволите пригласить вас к теннисному столу?
— Что? — он растерялся. — При чём тут теннис?
— И всё-таки…
Я вышел из палатки.
Штаб мирно сидел у причала. Селена красила Нине ногти. Светлана демонстративно уткнулась в читалку. Алекс что-то поправлял в кадках… трава теперь больше напоминала кусты. Некоторые ветки лежали на полу.
Я прошёл к столу. Взял из коробки три мяча и, когда Геннадий подошёл на двадцать метров, показал ему руку с шариками пинг-понга.
— Сколько мячей в руке?
— Три.
— Хорошо! Теперь всем вопрос: будем смотреть «шоу президентов» или займёмся космосом?
По их лицам сразу стало понятно, что за эти три месяца президенты им изрядно надоели.
— Тогда с вашего позволения я всё-таки оденусь, а Селена пусть расскажет, как мы будем выводить подводные лодки на орбиту.
Светлана вынесла из палатки комплект одежды, и я, ничуть не стесняясь, принялся одеваться. Казалось странным стесняться людей, которые видели меня «насквозь».
— Первым делом, наполняем морской водой цистерны главного балласта, — сказала Селена.
Я замер.
— Это ещё зачем?
— Дополнительная защита от излучения, — негромко пояснил Алекс.
Ага! Вот оно в чём дело. Неплохо…
— Продолжай.
— Во-вторых, вы должны забросить лодки в те же точки, относительно Земли, куда забрасывали «салюты».
— Но мне казалось, что получилось неточно.
— Из этих точек мы разводим спутники по местам с закрытыми глазами, — похвасталась Нина. — Три месяца непрерывного тренинга на симуляторах.
— С учётом движения Луны? Молодцы!
— В-третьих, переместите в лодки нас. Мы будем отслеживать сближение с Землёй и корректировать орбиту двигателями. После того, как спутники займут свои места, вы снимете нас с орбиты, и дальнейшее наблюдение будет вестись из какого-то места в реальном мире.
— То есть Штаб нужно вынести из камня?
— Разумеется, — сказала Нина. — Какой смысл в работе здесь, если «там» ничего не происходит?
— А что нам делать с оружием, шеф? — спросил Алекс. — Мы нашли несколько револьверов и ящик с гранатами. Кроме того, лодки нафаршированы ракетами средней дальности. Снимать их мы не рискнули, но, поскольку времени было достаточно, научились наводить на цель…
Я смотрел ему в лицо и улыбался.
Неясные мысли, тенями скользившими по самой границе сознания, неожиданно оформились в конкретные образы и формы. Неожиданно, вдруг, в эту самую секунду я увидел картинку, в которую складывались пазлы-события. И ключевыми словами оказались «револьвер» и «крылатая ракета».
Я понял, куда вела вся эта история!
— Личное оружие и гранаты выбросить. Боеприпасы не трогать. Перезарядка изнутри? Если ракеты закончатся, мы сможем перезарядить пусковые установки, не выходя в открытый космос?
— «Закончатся»? — с восторгом прошептал Алекс.
А девушки переглянулись и поскучнели.
— Так точно, — как положено, доложил Геннадий. — Перезарядка производится изнутри. Тридцать две ракеты, шеф. По восемь на каждую пусковую установку.