Ответ напрашивался сам собой и пугал до полусмерти. Но она уже сделала один раз неправильный выбор. Она ничего не понимает во взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, она уже это блистательно доказала.
Кэт снова повернулась к комму. Записка. Сопроводительная записка к планам парка.
Л по-моему, они говорят сами за себя, разве нет?
Она нажала кнопку «отправить» и отправилась наверх, чтобы задернуть занавески и прямо в одежде завалиться в постель до самого ужина.
Майлз вполз в библиотеку, сжимая в трясущихся пальцах чашку слабого чая. Сегодня вечером свет здесь был слишком ярким. Может, стоило поискать убежище где-нибудь в углу гаража? Одно ясно — валяться в кровати, закрывшись с головой одеялом, надоело до смерти. Дня напролет вполне достаточно.
Он резко остановился, пролив теплый чай себе на руку. За защищенным коммом сидел отец, а мать устроилась за столом, на котором лежали несколько книг и куча распечаток.
Оба посмотрели на него и улыбнулись. Вполне достаточно, чтобы развернуться и броситься бежать.
— Добрый вечер, — выдавил он, прополз мимо родителей к любимому стулу и осторожно опустился на сиденье.
— Добрый вечер, Майлз, — ответила мать.
Отец перевел комм в режим ожидания и с любопытством посмотрел на него.
— Как прошел полет с Зергияра? — продолжил Майлз, помолчав примерно минуту.
— Без всяких хлопот, вполне удачно, — ответила мать. — Если не считать конца путешествия.
— А… это… — промямлил Майлз, мрачно гладя в чашку.
Родители по доброте душевной игнорировали его несколько минут, но то, над чем каждый из них работал, явно перестало их интересовать. Однако никто не ушел.
— Тебя не было за завтраком, — сказала наконец графиня. — И за обедом. И за ужином.
— Утром я еще был маловменяем, — буркнул Майлз. — И вряд ли являлся приятным собеседником.
— Пим так и сообщил, — кивнул граф.
— Надеюсь, ты с этим покончил? — строго добавила графиня.
— Угу. Все равно не помогает. — Майлз сгорбился еще сильнее и вытянул ноги. — Разбитая жизнь со рвотой — так и есть разбитая жизнь.
— М-м-м… Зато это помогает стать отшельником, — рассудительно заметил граф. — Если ты достаточно отвратителен, люди инстинктивно тебя избегают.
— Из собственного опыта, милый? — поддела его жена.
— Естественно, — ухмыльнулся он.
Снова повисло молчание. Родители уходить не собирались, из чего Майлз сделал вывод, что он явно недостаточно отвратителен. Может, стоит рыгнуть?
Он решился нарушить молчание:
— Мама… ты ведь женщина…
Графиня выпрямилась и улыбнулась поощрительной бетанской улыбкой:
— Да?..
— Не важно, — вздохнул он и снова поник.
Граф, потеребив губу, задумчиво поглядел на сына.
— Тебе есть чем заняться? Какие-нибудь преступления, требующие Имперского Аудита, или еще что-нибудь?
— В данный момент нет, — ответил Майлз. И, чуть подумав, добавил: — К счастью.
— Хм. — Граф подавил улыбку. — Может, ты и прав. — Помедлив, он продолжил: — Твоя тетя Элис дала нам полный отчет об официальном ужине. С комментариями. И очень настаивала на том, чтобы я непременно передал тебе, что она надеется, — отец весьма похоже изобразил интонацию тетки, — что ты не сбежал бы во время других своих неудачных сражений, как дезертировал вчера.
Ах да. Окончательную зачистку территории проводили родители.
— Но ведь в обеденном зале не было шансов оказаться застреленным, останься я в арьергарде.
— И таким образом избежать военного трибунала? — поднял бровь отец.
— Так всех нас в трусов превращает совесть, — провозгласил Майлз.
— Я, как ты понимаешь, в достаточной мере на твоей стороне, — сказала графиня, — чтобы меня обеспокоил вид убегающей с воплями в ночь красивой женщины, которую ты попросил стать твоей женой. Хотя твоя тетя Элис и сообщила, что ты практически не оставил молодой леди выбора. Трудно сказать, что еще она могла сделать, кроме как удалиться. Разве что раздавить тебя, как жука.
При слове «жук» Майлз скривился.
— Насколько… — начала графиня.
— Я ее оскорбил? Похоже, довольно сильно.
— Вообще-то я хотела спросить, насколько скверным был предыдущий брак госпожи Форсуассон?
— Я мало что видел, — пожал плечами Майлз. — По некоторым ее высказываниям я понял, что покойный, не оплаканный никем Тьен был из тех скрытых паразитов, которые вынуждают своих близких чесать в затылке, задаваясь вопросом, «может, это я спятил?».
Выйди Кэт замуж за него, у нее бы таких сомнений не возникало. Ха.
— А-а! — понимающе протянула мать. — Из этих. Да, такой типаж мне давно известен. Сначала они предстают эдакими образцами мужчин, а потом могут уйти годы, чтобы выпутаться из психического бедлама, который они оставляют после себя.
— У меня этих годов нет, — возразил Майлз. — И никогда не было.
И мгновенно заткнулся, увидев боль, промелькнувшую в глазах отца. Ладно, кто знает, что можно ждать от второй жизни. Может, она после оживления началась с самого начала. Майлз снова поник.
— Самое поганое, я знал, что этого делать никак нельзя. Я слишком много выпил, запаниковал, когда Саймон… Я никогда не хотел вот так поймать Катриону в ловушку. Это был дружеский огонь…
Чуть помолчав, он продолжил:
— Понимаете, у меня был роскошный план. Я думал все решить одним блестящим маневром. Катриона действительно любит разрабатывать сады, и муж оставил ее практически без средств. И я подумал, что смогу помочь ей заняться тем, о чем она мечтала, заодно исподволь оказывать финансовую поддержку, получить повод видеть ее практически ежедневно и иметь преимущество перед соперниками. Когда я приходил к ней в дом Фортицев, мне буквально приходилось проталкиваться среди вьющихся вокруг нее поклонников…
— Чтобы тоже виться вокруг нее, как я понимаю? — сладко вопросила графиня.
— Нет! — вскинулся Майлз. — Чтобы обсудить планы парка, который я нанял ее посадить рядом с особняком.
— Так вот что это за кратер! — воскликнул отец. — В темноте из лимузина он выглядит так, будто кто-то пытался бомбить особняк Форкосиганов и промахнулся. Я еще недоумевал, почему нам об этом не доложили.
— Это не кратер. Это опущенный парк. Просто… просто там еще нет растений.
— Там очень мило, Майлз, — ласково сказала мать. — Я днем прогулялась там. Ручеек и вправду очень красив. Напомнил мне горы.
— В этом-то и состоял замысел, — кивнул Майлз, проигнорировав отцовское бормотание: «…после бомбежки цетагандийцами партизанских позиций…»
Тут Майлз в ужасе резко выпрямился. Не совсем нет растений.
— О Господи! Я так и не сходил посмотреть на ее скеллитум! Пришли лорд Доно с Айвеном — леди Элис рассказала вам о лорде Доно? — и я отвлекся, а потом начался ужин, а потом мне уже не представилось возможности. Кто-нибудь полил?.. Ах ты черт! Неудивительно, что она разозлилась. Я дважды покойник!..
Он буквально растекся в лужицу.
— Итак, позволь мне подвести итог, — медленно проговорила графиня, бесстрастно взирая на сына. — Ты выбрал эту разорившуюся вдову, отчаянно пытающуюся впервые в жизни самостоятельно встать на ноги, и повесил перед ней приманку в виде блестящей карьеры лишь для того, чтобы привязать ее к себе и отсечь от других возможных вариантов замужества.
Поданная в таком виде картинка получалась весьма неприглядной.
— Не… не только, — задохнулся Майлз. — Я просто хотел подтолкнуть ее в нужном направлении. Я и не догадывался даже, что… что этот парк для нее все.
Графиня выпрямилась и посмотрела на него с тем самым пугающим задумчивым выражением, которое появлялось у нее, когда кто-то имел глупость ее заинтересовать.
— Майлз… Ты помнишь тот несчастный инцидент с оруженосцем Эстергази и игрой в кросс-болл? Когда тебе было примерно лет двенадцать?
Майлз не вспоминал об этом годами, но после ее слов воспоминания вернулись — а вместе с ними вернулись стыд и ярость. Оруженосец частенько играл с ним, а иногда с Элен и Айвеном, в кросс-болл на заднем дворе особняка Форкосиганов: не слишком опасная игра, практически безопасная для его хрупких костей, но требующая быстрых рефлексов и хорошего умения рассчитывать время. Он тогда был счастлив, впервые выиграв у взрослого — оруженосца Эстергази. И пришел в бешенство, когда, услышав не предназначенное для его ушей замечание, понял, что исход игры был подстроен. Этот эпизод он с годами забыл. Но не простил.
— Бедняга Эстергази думал, что таким образом поднимет тебе настроение, поскольку ты тогда пребывал в депрессии из-за каких-то неприятностей в школе, — продолжила графиня. — Я до сих пор помню, в каком бешенстве ты был, когда выяснил, что он специально дал тебе выиграть. Мы даже боялись, как бы ты чего-нибудь с собой не сотворил.
— Он украл у меня победу, — признал Майлз, — в точности как если бы сжульничал, чтобы выиграть. И отравил все дальнейшие победы сомнением. Я имел полное право взбеситься.
Мать выжидающе молчала.
И тут до него дошло. Он аж зажмурился.
— Ох не-ет! — приглушенно простонал Майлз в подушку, которую прижал к лицу. — Я сделал с ней это?!
Безжалостные родители предоставили ему переваривать свое озарение, и их молчание било куда сильнее, чем слова.
— Я сделал это с ней! — жалко стонал он.
Похоже, сочувствия не предвиделось. Он прижал подушку к груди.
— О Господи! Именно это я и сделал! Она сама сказала! Сказала, что парк мог бы быть ее подарком. А я лишил ее этой возможности. Тоже. Что совершенно не имело смысла, поскольку она сама только что уволилась… Я думал, она начала со мной спорить. И был так рад, потому что подумал, если она начнет со мной спорить…
— То ты сможешь победить, — сухо закончила графиня.
— Э… ага.
— Ох, сынок, — покачал головой граф. — Ох, бедный мой сынок! — Майлз мудро не принял это за сочувствие. — Единственный способ победить в такой войне, это начать с безоговорочной капитуляции.