6. Итальянцы генерала Берти встретили было упорное сопротивление у Рудильи, но, поставив на острие атаки «Черные стрелы», прорвали линию обороны. «На полной скорости вперед!» – торжествовал Чиано в Риме. Аранда встретил более жесткое сопротивление, прежде чем, сломив его, 13 марта взял Монтальбан. Оборону удалось организовать с большим трудом. Центром ее Рохо определил Каспе и стянул сюда все интербригады. Но едва он отдал это распоряжение, как пришло сообщение, что итальянцы подходят к соседнему городку Алканьису. Даже когда исход боя клонился в сторону республиканской части, ей приходилось откатываться назад, потому что соседняя часть терпела поражение. Разгром был полным.
В день начала этого наступления в националистской Испании был опубликован фалангистский Трудовой кодекс. Он стал кульминацией политических воззрений Серрано Суньера. Многие из его предложений заслуживали серьезного внимания. Были отрегулированы часы и условия работы, гарантировалась минимальная заработная плата в сочетании с увеличившимся размером социального страхования, выплаты на содержание семьи и оплаченный отпуск. Зарплате рабочих предстояло возрасти, а каждой крестьянской семье разрешалось иметь участок земли для удовлетворения ее насущных нужд. Фермеров-арендаторов нельзя было без суда согнать с их земли. Правда, пока все это оставалось главным образом на бумаге и в мечтах. Единственным практическим разделом кодекса был тот, в котором провозглашалось уважительное отношение к частной собственности и угроза, что действия, мешающие выпуску продукции, будут считаться актом государственной измены. Экономическую жизнь страны предстояло контролировать организации «вертикальных» синдикатов, чиновниками в которых были только фалангисты.
Вслед за кодексом последовал Закон о прессе. Он вышел в свет в апреле, и с его помощью государство получило возможность держать в руках всю структуру прессы националистской Испании. Заниматься этим ремеслом позволялось лишь зарегистрированным журналистам, и выходить в свет разрешалось только зарегистрированным газетам и другим периодическим изданиям. Вне всяких сомнений, и без того уже услужливые газетчики националистской Испании приняли этот закон без всяких возражений, ибо в нем содержалось положение о шкале обязательных минимальных выплат для журналистов разного уровня.
1 В националистской Испании стало привычным датировать декреты и даже личные письма следующим образом: «год I», «год II после Восстания 18 июля 1936 года».
2 Чиано тоже был раздражен. «Франко должен использовать свои успехи, – записал он в дневнике. – Фортуна – это не поезд, который приходит каждый день в одно и то же время. Она проститутка, которая предлагает себя всем и каждому, а потом перепархивает к другому».
3 Имеются свидетельства таких убийств, совершенных коммунистами на фронте. По этому поводу 25 марта CNT и FAI обратились с жалобой к Прието.
4 К этому времени в легион «Кондор» входили две группы «Мессершмиттов-109» по четыре эскадрильи, две группы «Хейнкелей-51» по две эскадрильи, три эскадрильи самолетов-разведчиков «хейнкелей» и «Дорнье-175», четыре группы бомбардировщиков по три эскадрильи «Хейнкелей-III» и «Юнкерсов-52».
5 Танковый корпус под командой фон Тома теперь состоял из четырех батальонов, в каждом из которых было три роты по 15 танков. Их сопровождали 30 противотанковых батарей, по шесть 37-миллиметровых орудий в каждой.
6 Близорукий, в очках и уже считавшийся ветераном американец майор Мерримэн и бригадный комиссар Доран были убиты при отступлении. Место Мерримэна занял англичанин Малкольм Данбар. Дорана заменил Джонни Гейтс, лидер сталелитейщиков, которому в то время было всего двадцать четыре года. Высокий и грузный художник из Бруклина Милтон Вулф возглавил Батальон Линкольна. Комиссар Британского батальона Уолли Тапселл был тоже убит под Бельчите. Говорили, что он получил пулю в спину. Тапселл был известен как неукротимый критик военной политики коммунистов в Испании. У него было много и других врагов, поскольку именно он в 1934 году произвел переворот в руководстве Коммунистической партии Великобритании и поставил во главе ее Гарри Поллита. Но сейчас, по прошествии времени, установить истину о его смерти очень нелегко.
Глава 67
Негрин в Париже. – Блюм формирует свое новое правительство. – Открытие границ. – Мощный налет на Барселону. – Муссолини удовлетворен. – Крах в Арагоне продолжается. – Ягуэ вторгается в Каталонию. – Убийства SIM. – Негрин и Прието. – Мятеж в Барселоне. – Падение Прието. – Негрин составляет новое правительство. – Националисты выходят к Средиземному морю. – Англо-итальянский пакт.
Бедственное положение Арагонского фронта вынудило Негрина спешно лететь в Париж и просить заново открыть французскую границу. Она снова была закрыта в январе, когда социалисты отказали в поддержке радикалу Шотану. Лидер республики оказался в Париже в самый подходящий момент. Его привело туда еще и письмо от Блюма. Внезапные изменения хода испанской войны произошли в тот момент, когда вся Европа негодовала по поводу захвата Гитлером Австрии. 13 марта министров Шотана сменило социалистическое правительство. Блюм сформировал свое второе правительство Народного фронта, в котором умеренный Поль-Бонкур стал министром иностранных дел. Многие в Париже считали неизбежной войну с Германией. Даже, как правило, осторожный Массильи, политический директор на Кэ-д'Орсэ, позволил себе назвать политику невмешательства фарсом. Месье Комер, шеф отдела информации Кэ-д'Орсэ, во всеуслышание заявил: «За Австрию мы отомстим в Испании». 15 марта на встрече французского Национального комитета обороны Блюм предложил выдвинуть Франко ультиматум: «Если в течение 24 часов вы не откажетесь от поддержки иностранных сил, Франция… оставляет за собой право предпринять все меры вмешательства, которые она сочтет нужными». Тем не менее генерал Гамелен указал, что у генерального штаба нет отдельного мобилизационного плана для юго-запада Франции. Даладье сказал, что после вторжения в Испанию, вне всяких сомнений, начнется мировая война. Леже, генеральный секретарь МИД, заметил, что интервенция станет поражением для Германии и Италии, поскольку Англия не поддержит французскую политику.
17 марта французский кабинет министров согласился удовлетворить просьбу Негрина об открытии границы1. Блюм испытывал нескрываемую симпатию к Негрину, поскольку теперь оружие, приобретенное у России, у отдельных авантюристов, у Коминтерна и даже у самой Франции, хлынет через пиренейскую границу в Испанию. Но от других намерений пришлось отказаться. Идея двинуть французский моторизованный корпус на помощь Каталонии была отвергнута руководством генерального штаба, когда там осознали, что такой шаг должен будет, скорее всего, повлечь за собой всеобщую мобилизацию. Риббентроп был прав, когда 21 марта заявил Маджистрати, итальянскому поверенному в делах в Берлине, что Франция не будет вмешиваться в испанские дела без английской поддержки. И столь же уверенно добавил, что сомневается в склонности Чемберлена «заниматься авантюрами в политике».
16 марта итальянцы снова обрушили бомбовый груз на Барселону. Шторер, немецкий посол в Саламанке, сообщил, что эффект был «ужасающий». Пострадали все районы города. Не было никаких доказательств, что целью налета стали военные объекты. Первая волна самолетов появилась над городом примерно в десять вечера. Шесть «гидро-хейнкелей» летели на высоте 400 метров со скоростью 80 миль в час. Налеты длились с трехчасовыми интервалами до трех дня 18 марта. Всего самолеты бомбили город семнадцать раз. Погибло 1300 человек, и 2000 было ранено. Чиано сообщил, что приказы о налете отдавал лично Муссолини и «Франко о них ничего не знал». По словам Шторера, Франко пришел в ярость. И 19 марта он в самом деле попросил о прекращении налетов, опасаясь «осложнений за границей». Это не помешало Чиано сообщить американским представителям в Риме, что Италия не контролирует действия своей авиации в Испании. Муссолини, как и его бывший генерал Дуэ, считавший, что войну можно выиграть при помощи одной только авиации, наводящей страх, заявил: пусть итальянцы «ужасают мир своей агрессивностью, вместо того чтобы очаровывать его гитарами». Хотя на первых порах население Барселоны было перепугано и многие уходили ночевать на окрестные холмы, противник, как и в Мадриде, не получил никакого военного преимущества. Многие раненые, когда их уносили на носилках, призывали собравшихся к сопротивлению, вскидывая сжатые кулаки.
За границей взметнулась волна возмущения. В Лондоне прошли митинги протеста2. Самым красноречивым выражением их стала, скорее всего, поэма Джорджа Баркера «Элегия об Испании». Корделл Холл отбросил свою обычную сдержанность и «от имени народа Соединенных Штатов» выразил свое возмущение. Но вплоть до конца войны города республики время от времени продолжали подвергаться таким налетам. Хотя преимущества, которые они приносили националистам, не стоили связанных с ними сложностей. Так, например, бензохранилище в Барселоне бомбили 37 раз, прежде чем поразили его. Не смогли националисты серьезно помешать погрузке и разгрузке республиканских судов в портах Средиземного моря.
А тем временем наступление в Арагоне продолжалось. 16 марта три дивизии националистов под командованием Баррона, Муньоса Грандеса и Баутисты Санчеса окружили Каспе. Но юге Аранда наконец прорвал передовую линию республиканцев и взял Монтальбан. 17 марта Каспе пал после двух дней жестоких боев, в которых интербригады, включая и 15-ю, показали образцы мужества. Командир Британского батальона Сэм Уайлд и другие едва избежали пленения. За восемь дней наступления армия националистов продвинулась на сто километров к востоку. Выйдя к естественному препятствию к виде широких рек Эбро и Гвадалупе, наступающие части позволили себе передышку, чтобы перегруппировать силы.