14. В Первую мировую войну он был капитаном австрийской армии, но, попав в плен к русским, оказался в Сибири. Когда началась революция, Стерн бежал и присоединился к большевикам. Его обвиняли в подсобничестве при убийстве царя в Екатеринбурге. Клебер принимал участие в Гражданской войне и после ее окончания учился в Академии имени Фрунзе, став членом военной секции Коминтерна. Во время войны в Китае Клебер выполнял различные конфиденциальные задания и, может быть, с этой же целью бывал и в Германии. Теперь он прибыл в Испанию как руководитель интернациональных бригад. Коммунистическая пропаганда создала ему облик типичного солдата удачи из натурализовавшихся канадцев. Когда Марти представил интербригадовцам их будущего командира, Клебер вышел вперед и в знак приветствия вскинул сжатый кулак. Его встретил гром оваций. Марти продолжил: «Тут есть те, кто слишком нетерпелив, кто хочет сразу же попасть на фронт. Они преступники. Когда первая интербригада вступит в бой, она будет состоять из отлично подготовленных солдат с хорошим вооружением». Так что подготовка в Альбасете продолжалась. Языковые трудности были преодолены. Различное понимание, где лево, а где право, было устранено в ходе муштровки. Тем не менее серьезно воспринимали ее лишь немцы, которые в ней и преуспевали. Ирландцы увеселяли мрачные казармы своими привычными песнями. Стены были испещрены лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» на самых разных языках.
В течение нескольких следующих месяцев добровольцы продолжали прибывать в Альбасете. В.Х. Оден, который сам короткое время в 1937 году работал в Испании на машине «Скорой помощи», подчеркнул патриотический порыв интербригадовцев в следующих красочных словах:
«Многие слышали о далеком полуострове, о сонных долинах, о пустынных островах рыбаков или о страдающем сердце города, слышали и летели к нему, как чайки или как цветочные семена.
В грохоте и лязге длинных экспрессов они мчались сквозь пустоши, сквозь ночь, сквозь туннели; они плыли по океанам; они шли через горы. И все несли свои жизни.
На выжженных площадях, где тени не было ни клочка, Африка стояла бок о бок с Европой; на этом пространстве, прорезанном реками, наши мечты обретали плоть; и мрачные образы наших страхов становились живыми и резкими. Ибо страхи, что заставляли нас бегать к врачам и читать брошюры о зимних круизах, брали в полон батальоны, но мы, покинувшие университеты и магазины, уже были другими.
Мы хотели скорее вступить в бой, как хочет этого пуля и бомба. В нашем сердце – Мадрид. И в нем нежность цветет. И на носилках, и за бруствером мы помним часы нашей дружбы в армии этой земли»{Вольный перевод И. Полоцка.}.
Одни волонтеры прибывали морем из Марселя, другие пересекали Пиренеи по тайным тропам, которых не знала или не контролировала французская полиция, осуществлявшая политику невмешательства своего правительства. Те, кто шел через Пиренеи, проводили одну ночь в старом замке Фигерас. Но почти все пути тянулись через Барселону или Аликанте, где с криками «Салют!», «Но пасаран!» и «UHR» добровольцев встречали восторженные толпы. Улицы были заполнены испанцами, распевавшими «Интернационал», так они провожали волонтеров. До отправки поезда их ждал прием в городском муниципалитете, где оркестр играл «Интернационал», «Молодую гвардию», «Красное знамя» или Гимн Риего. По пути поезд останавливался на маленьких станциях, и крестьяне толпились у вагонов, предлагая вино и фрукты, вздымая в приветствии сжатые кулаки и провожая поезд возгласами «Да здравствует Россия!» – хотя они и знали, что его пассажиры не русские, а французы или англичане. Даже во время этих кратких остановок оркестры играли «Интернационал», а местные коммунисты и другие партии Народного фронта толпились на перронах, размахивая знаменами с названиями своих деревень. Неудивительно, что рекруты всю дорогу не трезвели. У одного ирландца из Ливерпуля, который потом в стиле вольтеровского «Кандида» описал свои приключения, в первую же ночь в Альбасете начался такой запой, что он шесть месяцев не вылезал с гауптвахты интербригады15.
В то же время, когда в Альбасете сколачивалось ядро интербригад, в Картахену и Аликанте стали прибывать советские корабли с грузом оружия. Первое судно, скорее всего, пришвартовалось 15 октября, когда «Правда» в унисон с Майским потребовала от «фашистских» стран, чтобы они уважали политику невмешательства, или же испанское правительство получит возможность закупать оружие. В тот же день Сталин направил открытое письмо Хосе Диасу, лидеру испанских коммунистов. Оно было напечатано в «Мундо обреро» 17 октября. В нем говорилось: «Освобождение Испании от ига фашистских реакционеров касается не только испанцев, а является общим делом всего прогрессивного человечества». С 1-го по 24 октября через Босфор прошли 12 советских грузовых судов с оружием на борту. Официально они шли в Мексику, Лондон и Гамбург. Кроме них 11 октября «Георгий Димитров» в Одессе взял на борт 60 грузовиков для Испании; 12 октября из Одессы вышла «Нева» со 151 грузовиком; 13 октября в Аликанте высадились 150 человек из СССР, а «Большевик» доставил в Аликанте 18 самолетов, 15 танков и 300 яшиков с боеприпасами. В тот же день испанский корабль «Кампече» выгрузил в Аликанте боеприпасы советского производства, а «Трансбалт» поднял на борт в Одессе 100 грузовиков и контейнеры с продовольствием; 16 октября «Комсомол» выгрузил в Картахене 50 танков, доставив и их экипажи вместе со всем снаряжением. Испанское судно «Лаваменди» в открытом море перегрузило к себе с неопознанного советского судна некоторое количество разобранных самолетов; в этот же день 150 советских летчиков высадились на аэродроме в 150 милях к югу от Аликанте, и, как сообщалось, «в начале октября» неизвестный советский пароход выгрузил в Аликанте 6 самолетов. Почти весь советский персонал состоял из летчиков и инструкторов. Командовал ими офицер Яков Смушкевич, он же «генерал Дуглас»16. В это время в Мадрид под самыми разными прикрытиями прибывали и другие советские офицеры. Поскольку все они фигурировали под псевдонимами, выяснить их личности было нелегко. Одним из них, без сомнения, был генерал-танкист Павлов. В это или в другое время в Испании оказались будущие маршалы Рокоссовский, Конев и Малиновский17.
К тому времени организации, собиравшие помощь для Испании, бурно функционировали почти во всех странах мира. Повсюду действовали «Друзья Испании», Комитеты медицинской помощи Испании, Комитеты за свободу Испании. За ними маячила тень Коминтерна или местных коммунистических партий. Филип Тойнби, в то время член коммунистической ячейки в Оксфорде, позже описывал, как он получал приказы «организовать комитеты защиты Испании по всему университету, и они множились как кладки моли».
Не все эти организации ставили себе целью помочь республике одержать победу в войне. Многие оказывали чисто гуманитарную помощь обеим сторонам. Тем не менее большая часть собранных денег уходила республиканской Испании, поскольку она в них нуждалась больше, чем националисты, которые почти всю войну в изобилии снабжались продовольствием и медикаментами. Такое положение дел заставило националистов прийти к выводу, что все иностранные агентства, работающие в республиканской Испании, занимаются политической подрывной деятельностью. И действительно, за большинством самостоятельных комитетов английских гумманитариев стояли коммунисты. Но на самом деле в такой помощи больше нуждалась республика, чем националисты, потому что с самого начала мятежа корпус испанских военных медиков почти полностью перешел на сторону мятежников18.
В то же самое время в Германии Геринг стал жаловаться, что у него не хватает сменного персонала для работы в Испании. Гесс предоставил в его распоряжение зарубежную организацию нацистской партии во главе с Эберхардтом фон Ягвицем. Тот стал работать непосредственно с Герингом, и в его распоряжение было отведено двенадцать комнат в штаб-квартире нацистской партии. И наконец, 16 октября немецкие министерства иностранных дел и экономики услышали о существовании таких контор.
1 Тем не менее мистер Д.Ц. Уотт раскопал два интересных сообщения в досье немецкого военного атташе в Анкаре, поступивших от немецкого агента, который имел доступ к турецким данным об объеме советских поставок, прошедших через Дарданеллы. Из этих данных вытекает, что 3 сентября 1936 года три советских судна доставили 500 тонн обговоренных материалов и 1000 тонн боеприпасов.
2 Кривицкий сообщает, что решение о назначении Орлова состоялось на встрече в Москве 14 сентября. Это было едва ли не последнее заседание под председательством Ягоды, главы ГПУ. 24 сентября он был смещен Ежовым, а впоследствии расстрелян. По мнению Кривицкого, советская военная помощь Испании началась именно с этого дня.
3 Литвинов в автобиографии приводит рассказ о Сталине тех времен. Общепринятое мнение считает, что этот документ – подделка. Но я нашел в нем несколько абзацев касательно Испании, которые совершенно точны. Тем не менее нижеследующий текст следует воспринимать с определенной сдержанностью. 10 сентября Литвинов заметил Молотову, который продолжал требовать помощи Испании, что есть «обязательства перед Блюмом». Димитров, которого Литвинов недолюбливал, а Сталин обидно называл «бедной марксистской версией анархиста», как обычно, доказывал, что СССР потеряет влияние в Народном фронте в Париже, если не поможет Испании. Литвинов назвал этот аргумент «чепухой». Он сказал, что главная цель Советского Союза – добиться создания системы международной безопасности в форме соглашения, в котором примут участие и Франция с Англией. Сталин колебался, сказал Литвинов, добавив, что «он редко так поступал».
4 И тогда и теперь было принято оценивать все эти оттяжки и противоречивые действия как свидетельства зловещего маккиавелизма. На деле же советскую политику очень часто можно было объяснить просто тем, что ею занимались бестолковые и медлительные люди.