6. Блюм получил заверения от итальянского министра, что, если бы он помог Франко утвердиться в Испании, мог бы начаться период франко-итальянской дружбы. Дипломат добавил – и возможно, это было правдой, – что Муссолини искренне ненавидит Гитлера и ждет только возможности расстаться с ним7.
Конечно же иностранцы продолжали ехать в Испанию. «Вооруженные туристы», как назвал их Уинстон Черчилль. В Кадис прибыл второй отряд из 3000 итальянских чернорубашечников и 1500 техников. Им предстояло участвовать в боевых действиях в составе батальонов под командой итальянских офицеров и носить форму испанского Иностранного легиона. Всего в Испании уже находилось 14 000 итальянских солдат и летчиков. Они получали два вида заработной платы: от Франко по две песеты в день, а от Муссолини – по двадцать лир. Количество немцев в Испании оставалось неизменным – примерно 7000 человек. Их финансировали только из Берлина. В последний день 1936 года американский генеральный консул в Барселоне представил свои подсчеты: с октября по железной дороге из Франции прибыло 20 000 иностранных волонтеров; между Рождеством и Новым годом через Барселону и Альбасете прошло 4000 добровольцев. А между тем 1 января в Москве 17 советских летчиков получили звания Героев Советского Союза «за выполнение важного правительственного задания», то есть за службу в Испании. Хотя формально Советский Союз не признавал своей помощи Испании, но, так как все журналисты зафиксировали присутствие мощных советских танков и самолетов, советское правительство оказалось вынужденным придерживаться позиции «некоей страны, которая пришла на помощь испанской демократии».
Первая организованная группа из 96 американских добровольцев покинула Нью-Йорк 26 декабря8. Ее отъезд стал нарушением закона, запрещавшего американцам вступать в армию другого государства. Тем не менее он не относился к американцам, которые поступали на такую службу, находясь за границей. Увильнуть от действия этого закона было нетрудно, хотя с 11 января в паспортах США ставилась отметка: «В Испании недействителен»9. В принципе это ничего не меняло, ибо прямо в Париже добровольцы встречались с вербовщиками бригады. В сущности, граждане США, добровольно сражавшиеся за республику, не подвергались потом никаким преследованиям (за всю войну у националистов американских добровольцев не было).
Американское «моральное эмбарго» на поставку военных материалов в Испанию действовало до 28 декабря. В этот день Роберт Кьюз, натурализовавшийся латыш из Джерси-Сити, работавший на Коминтерн, запросил лицензию на поставку Испанской республике авиационных двигателей общей стоимостью в 2 775 000 долларов. Госдепартамент обеспечил лицензию, но публично выразил сожаление, что американская фирма так эгоистично настаивает на своих законных правах, которые противоречат политике правительства. Государственный департамент выслал ноты правительствам, входящим в Комитет по невмешательству, с описанием этих фактов и сообщил, что груз отправится в путь только через два месяца. Но, справедливо опасаясь, что правительство США может запретить эту поставку, Кьюз немедленно начал загружать зафрахтованное им испанское судно. Президент тут же потребовал от сенатора Питтмана и члена палаты представителей Макрейнольдса, как только конгресс 6 января снова соберется на свою сессию, внести в обе палаты резолюцию, запрещающую поставки оружия в Испанию. Протестовал против нее только сенатор Най. Он заявил, что резолюция не имеет отношения к нейтралитету, так как повредит республике больше, чем националистам. Несколько членов нижней палаты тоже раскритиковали ее. Тем не менее в сенате новый закон прошел единогласно 81 голосом, а из 407 членов палаты представителей против него голосовал только один человек. Этот инакомыслящий, Бернард, заявил, что данный акт лишь формально нейтральный, а на деле «мешает демократической Испании воспользоваться ее законными международными правами в то время, когда ее атакуют орды фашистов»10. Поскольку в сенате случилась какая-то техническая ошибка, резолюция так и не стала законом до 8 января, а 7-го испанское судно «Map Кантабрико», неся на борту лишь часть груза, в большой спешке отчалило из Нью-Йорка.
Но то был еще не конец приключения. Два американских летчика Берт Акоста и Гордон Барри, которые осенью перегоняли самолеты для республики, заявили, что должны получить еще по 1200 долларов. Поэтому они уговорили береговую охрану передать приказ капитану «Map Кантабрико», который шел проливом Лонг-Айленд11, оставить корабль, пока не будет выплачен долг. Но приказ имел отношение только к личной собственности Прието, испанского министра авиации. Так что в сопровождении катера береговой охраны и самолета испанское судно быстро покинуло пределы трехмильной зоны (на тот случай, если эмбарго на доставку оружия станет законом быстрее, чем предполагалось) и пошло в порт Вера-Крус в Мексике, где взяло на борт остальной груз и направилось в Испанию. Хотя оно, маскируясь, шло под английским флагом, националисты захватили корабль в Бискайском заливе вместе с грузом (который Кейпо де Льяно объявил бесполезным). Он в конечном итоге был использован против басков в сражении под Бильбао. Тех испанцев, что входили в состав команды, казнили12.
Франко заявил, что, приняв Акт об эмбарго, президент Рузвельт действовал как «настоящий джентльмен». Германия также одобрила его. Американские социалисты и коммунисты, как и многие либеральные интеллектуалы в Соединенных Штатах, резко протестовали против него. Во время всей испанской войны либералы настойчиво просили президента, чтобы он, учитывая большое количество иностранных войск в Испании, официально объявил о состоянии там войны. Тем более, что, как настаивали либералы, в соответствии с Актом о нейтралитете от 1935 года, должен быть предотвращен любой экспорт военных материалов со стороны Германии и Италии. Однако государственный секретарь Корделл Холл сомневался, в действительности ли существует интервенция Германии и Италии в Испании, хотя послы США постоянно информировали его об этом. Рузвельт позволил себя убедить, что декларация о войне в Испании может повлечь за собой опасность мировой катастрофы. Так что он воздержался от подобного шага.
5 января Португалия, а 7 января Германия и Италия ответили на англ о– французское предложение относительно добровольцев. (СССР сделал это уже 27 декабря.) Немецкая нота была подписана лично Гитлером. Почему ситуация прошла мимо внимания Комитета по невмешательству? И нечестно выходить с таким предложением именно сейчас, когда на стороне республиканцев действуют большие силы добровольцев. Тем не менее Германия готова сотрудничать, если в соответствии с планом будет осуществлен эффективный контроль, а также уделено внимание и всем насущным проблемам, связанным с Гражданской войной.
Германия, которая, казалось, предоставила Италии разбираться со всеми испанскими проблемами, внезапно пошла на провокацию. Немецкое судно «Палое», захваченное республикой 27 декабря, было освобождено, но находившийся на борту испанец задержан вместе с грузом целлулоида и телефонных аппаратов на том основании, что этот груз относится к военным материалам. Германское требование освободить задержанного и вернуть груз не было принято во внимание. Тогда немецкий военно-морской флот потребовал в виде наказания подвергнуть бомбардировке какой-нибудь республиканский порт или морской конвой. Нейрат согласился пригрозить «серьезнейшими мерами», если требование не будет немедленно удовлетворено. Когда этого не произошло, были захвачены три республиканских торговых судна, и два из них передали националистам. Обстрел порта оставили на будущее.
Последовал и другой кризис. 7 января французское правительство узнало, что в Испанском Марокко высадились 300 немцев. Блюм дал указание немедленно выразить протест. Леже напомнил Вельчеку, немецкому послу в Париже, о франко-испано-марокканском соглашении от 1912 года, запрещавшем в Испанском или Французском Марокко вести враждебные действия друг против друга. Вельчек отрицал наличие немецких войск в Марокко. Тем временем этот факт возбудил общественность Франции и вызвал негативное отношение во французской прессе. Ванситтарт обещал, что, если сообщения подтвердятся, Англия окажет Франции поддержку. На следующий день вдоль границы Французского Марокко начали концентрироваться французские войска. Фаупель сообщил Нейрату, что немецкие части находятся в испанской Меллиле, на которую не распространяется действие соглашения. Тем временем Гитлер пригласил Франсуа-Понсэ и сообщил ему, что Германия не имеет никаких территориальных претензий к Испании. Это заявление было передано в прессу, и кризис сошел на нет. Инцидент вошел в историю как быстро возникшая и легко ликвидированная опасность войны из всей череды неприятностей, которые трепали нервы Франции между 1918-м и 1939 годом.
Несмотря ни на что, немецкая и итальянская помощь Испании все же не достигла своей цели и была довольно ограниченной. 13 января Аттолико, итальянский посол в Берлине, интеллигент, вышедший из низов, который не знал немецкого языка, позвонил Нейрату и попросил послать еще людей в Испанию. Нейрат ответил, что это может серьезно осложнить общеевропейскую ситуацию. «Если мы не хотим пойти на риск войны, – добавил он, – то должны прийти к пониманию, что близится время, когда нам придется отказаться от дальнейшей поддержки Франко». Новая франко-английская нота была представлена 10 января. Она требовала, чтобы участие добровольцев в испанской войне в целом было приравнено к преступлению. Так уже поступили Британия и Франция. Похоже, что Нейрат был искренне согласен с ней. «Если соглашение относительно добровольцев будет достигнуто, – заявил он, – то Германия будет неукоснительно соблюдать вытекающие из него обязательства. Мы будем не только требовать строгих мер контроля, но и сами участвовать в них». В то же время, когда Аттолико сказал, что Франко хочет отвергнуть контроль как «недопустимое ограничение национального суверенитета», Нейрат потребовал от него в целях сохранения Комитета по невмешательству согласиться с решением в принципе, но обговорить условия. 14 января Вайцзеккер сказал агенту собственной информационной службы Риббентропа, что «всю эту испанскую авантюру пора кончать. Вопрос лишь в том, чтобы Германия с достоинством вышла из нее». Тем не менее в тот же день Геринг заявил, что Германия никогда не потерпит «красную Испанию». При наличии этих противоречивых точек зрения Геринг, Муссолини и Чиано встретились 20 января в Риме. Они сошлись во мнении, что теперь Франко получает «достаточную поддержку» и Германия с Италией должны поддержать франко-британский план, запрещающий посылать добровольцев в Испанию. Последнюю партию военной помощи следует выслать 31 января. Кроме того, они согласились, что Гражданская война в Испании ни при каких условиях не должна перейти в мировую. Шмидт, переводчик Геринга на этой встрече, отметил, что и немцы и итальянцы говорили о своих войсках в Испании так, словно там в самом деле были только добровольцы.