У коммунистической партии уже была в Мадриде база для создания своих вооруженных сил. Их Рабоче-крестьянская антифашистская милиция (MAOC) предоставила первые кадры для их 5-го полка. Первой целью коммунистов было заставить полк выглядеть и действовать как обученные солдаты. Собственно военная подготовка стояла на втором месте, первое занимала муштра. Были сформированы «железные роты» (в дальнейшем этому примеру последовали другие партии), парадные марши которых по Мадриду производили сильное впечатление[312]. Их дружный чеканный шаг был полной противоположностью шарканью хаотичной толпы милиционеров. Настроение в 5-м полку лучше всего описал один партийный функционер: «Мы придумали специальные лозунги, призванные крепить железное единство… «Если мой товарищ наступает или отступает без приказа, я вправе его расстрелять»[313].
Обучение Интернациональных бригад строилось по тому же шаблону: шагистика, приучение к дисциплине, политическое промывание мозгов занимали большую часть драгоценного времени перед отправкой на фронт. В партийном учебнике говорилось, что солдат пойдет в бой только в том случае, если ему тщательно разъяснить, за что он сражается. Идеологической обработкой занимались политкомиссары, обязанность внедрения которых была возложена на 5-й полк. Их официальным назначением был надзор за «благонадежностью» командира. В действительности они были агентами компартии, осуществлявшими ее план установления контроля над республиканской армией, которую придется формировать в случае перехода к нормальной войне. Эти «светские капелланы» послужили потом причиной острой борьбы за власть между коммунистами и правительством.
Первым командиром 5-го полка стал Энрике Кастро Дельгадо[314], которому помогали иностранные советники-коммунисты. Кампания партийной вербовки на фронт, возглавляемая Пассионарией, действовала на многих людей, восхищавшихся профессиональным обликом 5-го полка. Порядка четверти новобранцев были социалистами, 15 процентов – левыми республиканцами. Позднее оказалось, что продвижение по службе невозможно без членства в компартии, поскольку главным назначением 5-го полка было служить тренировочной базой для будущих офицеров-коммунистов. Компартия утверждала, что в нем прошли службу 60 тысяч человек, хотя ближе к действительности цифра 30 тысяч человек[315]. В полку служил Хуан Модесто, бывший капрал Иностранного легиона, и прошедший подготовку в Москве Энрике Листер; оба выросли потом в крупных командиров.
Большинство кадровых офицеров предпочитали сотрудничать с коммунистами, поскольку их ужасала милицейская система: лояльные офицеры чаще всего были пожилыми бюрократами из армии метрополии, тогда как более молодые, агрессивные элементы поддержали мятеж. Практической подготовкой обладали только военные из колониальных войск. В самой довоенной Испании редко проводились даже военные учения.
Поэтому республиканские командиры мало что могли предложить, не считая второсортных теорий, сохранившихся со времен Первой мировой войны. Подобно коммунистам и представителям власти, стремившимся к централизации, они и от милиции требовали следования классической модели. Рано или поздно милиции приходилось с этим смиряться. Она не могла долго сопротивляться противнику, не идя на перемены, и ее теоретики так и не смогли предложить альтернативной стратегии.
У правительства и его союзников был и другой мотив для создания регулярной военной организации. По их мнению, республике следовало предстать перед правительствами других стран как нормальное государство с нормальной армией.
Часть третья. От гражданской войны – к войне держав
Глава 13. Оружие и дипломатия
Мятежникам не удался государственный переворот, а правительство и профсоюзы не смогли подавить мятеж – из этого следовало, что конфликт в Испании затянется надолго. Потребность в оружии для продолжения войны толкала обе стороны на поиск помощи за рубежом: так был сделан первый крупный шаг в интернационализации гражданской войны в Испании.
Из трех важнейших нейтральных государств ключевая роль принадлежала Великобритании. В США торжествовал изоляционизм, поскольку Штаты опасались вмешиваться в чужие дела. Французское правительство Леона Блюма, встревоженное военными приготовлениями Гитлера, возлагало основные надежды на взаимную оборону с Великобританией, невзирая на подписание пакта о взаимопомощи с Россией. Тем не менее первой реакцией Блюма на телеграмму из Мадрида от правительства Хосе Хираля, попросившего 19 июля оружия, было согласие помочь. Правительству республики требовалось 20 бомбардировщиков «Потэ», 8155-миллиметровых полевых пушек «Шнайдер», пулеметы «Хотчкисс», винтовки «Лебель», гранаты, боеприпасы[316]. Блюм и министр авиации Пьер Кот втайне подготовили их отправку.
Секретность объяснялась тем, что коалиция Народного фронта Блюма находилась у власти лишь полтора месяца, и в самой Франции происходили уличные бои между левыми и фашистскими группировками, вроде «Огненных крестов»[317]. Из-за волны насилия, пусть и несравнимой с той, что прокатилась весной по Испании, старшее офицерство испытывало тревогу. Генералы Гамлен, Дюваль и Жуар, а также влиятельные фабриканты из «Комитета тяжелой промышленности» предостерегали, что малейший намек на втягивание страны в испанский конфликт грозит вызвать опаснейший шторм[318]. Писатель-католик Франсуа Мориак предупреждал в «Фигаро»: «Осторожно! Мы никогда не простим вам такого преступления!»[319]
Переправка самолетов могла бы остаться тайной, если бы не сторонники националистов в посольстве Испании, поставившие в известность прессу, а также, вероятно, германского посла графа фон Вельчека. 23 июля он доложил на Вильгельмштрассе: «Мне строго конфиденциально сообщили, что французское правительство заявило о своей готовности в ближайшие дни поставить испанским властям значительное количество военного снаряжения. Речь идет приблизительно о 30 бомбардировщиках, нескольких тысячах бомб, значительном числе 75-миллиметровых орудий и т. д. … Положение Франко, видимо, сильно ухудшится, особенно в результате передачи правительству бомбардировщиков»[320]. Пронационалистский источник преувеличил размах планируемых поставок; помимо этого, офицеры-националисты убедили германского консула в Тетуане, что им не удалось оттянуть выступление, так как «в испанские гавани вошли советские суда с оружием и боеприпасами для запланированного коммунистами восстания»[321].
Чтобы опровергнуть нападки правых газет, Блюм урезал соглашение до частной продажи военных самолетов без оружия, что означало, что к республике теперь относятся так же, как к инсургентам. Ситуацию усугубил переход на сторону националистов испанского посла в Париже Хуана Карденаса. Правительство Хираля отозвало из отпуска в Женеве Фернандо де лос Риоса, чтобы заменить Карденаса, но время было потеряно. Французское правительство не могло немедленно аккредитовать де лос Риоса, а у него самого не было ни средств, ни представления об оружии. Ночью 24 июля он встретился с Блюмом, Пьером Котом, Эдуардом Даладье и Ивоном Дельбосом для рассмотрения пункта торгового соглашения 1935 года, позволявшего Испании приобрести оружие на сумму 20 млн франков[322].
Другим способом помочь республике было отсечь поставки военной помощи от войск Франко. Однако британский Форин Офис, опасаясь эскалации конфликта, предупредил правительство Франции, что помощь республике только подтолкнет Гитлера и Муссолини к оказанию помощи националистам. Блум и его военный министр Даладье знали, что французское вооружение уступает тому, которое Франко мог получить от этих двух диктаторов. Британский министр иностранных дел Энтони Иден согласился с мнением Сальвадора де Мадариаги, бывшего представителя Испании в Лиге Наций, что без помощи извне стороны равны друг другу и ни одна не имеет шансов на победу. Эта аргументация подтолкнула французское правительство к выводу, что для республики будет лучше, чтобы к сторонам конфликта вообще не попадало никакого оружия.
Последняя надежда испанского республиканского правительства на то, что к нему будут относиться не так, как к его врагам, улетучилась 25 июля, когда президент Альбер Лебрен собрал срочное заседание Совета министров Франции для обсуждения влияния кампании правой прессы против помощи Испанской республике. Всякая продажа оружия республике была запрещена. Единственным исключением могла теперь служить продажа нескольких самолетов без вооружения через частные компании или третью сторону, например через Мексику[323].
2 августа правительство Блюма предложило политику «невмешательства», к которой должны были присоединиться Франция, Великобритания, Германия, Италия и все другие страны, замешанные во внутрииспанском конфликте. Ключевой была, почти без сомнения, позиция британского правительства. По словам Идена, французское правительство «было лояльнее всего к нам»[324].
3–4 августа МИД Франции запросил немцев и итальянцев об их намерениях – те уклонились от определенного ответа, чтобы выиграть время и успеть передать больше оружия националистам. Тем временем британский посол в Париже оказывал на французское правительство давление, препятствуя помощи республике[325]