Нацистское правительство было лучше информировано о положении в Испании как благодаря неофициальным контактам, так и из собственных источников в германских деловых кругах. В начале войны его дипломаты во главе с министром иностранных дел Нейратом выступали против помощи Франко из опасения спровоцировать британскую реакцию. Гитлер, презирая эту традиционную склонность германского правительства, держал дипломатов почти в полном неведении о своих планах. Вместо них он действовал через военную разведку адмирала Канариса, несколько раз встречавшегося с Франко в Испании и безоговорочно выступавшего за поддержку его войск.
Как уже отмечалось, 22 июля Франко велел полковнику Бегбедеру запросить у немцев транспортную авиацию. Он побывал в Берлине в марте вместе с генералом Санхурхо для получения германской помощи испанским ВВС («Люфтганза» сыграла большую роль в создании в 1927 году испанской «Иберии»). Бегбедер начал действовать через своего друга генерала Кюленталя.
Затем, 25 июля, еще два эмиссара Франко, жившие в Марокко бизнесмены-нацисты Бернхардт и Лангенхейм, прибыли в Берлин в арендованном националистами самолете[338]. Первым делом они встретились с чиновниками с Вильгельмштрассе, но германский МИД чрезвычайно нервно отнесся к перспективе вмешательства в конфликт на стороне Франко[339]. Дипломаты попытались не пустить двоих посланцев к бонзам нацистской партии в Берлине, но один из них по собственным каналам сумел передать записку Рудольфу Гессу[340].
Гитлер принял их в Байройте после представления оперы «Зигфрид» и получил от них личное письмо Франко. Встреча затянулась до 1:30 ночи, после ее завершения Гитлер приказал Герингу и генералу фон Бломбергу удовлетворить просьбу о помощи. За сутки созданный в Военно-воздушном министерстве специальный отдел организовал отправку «Юнкерсов-52» (вдвое больше бортов, чем просил Франко), шести истребителей-бомбардировщиков «Хейнкель-51», двадцати зенитных орудий и прочего снаряжения[341]. Гитлер, убежденный, что Франко – самый умелый и беспощадный из всех испанских военачальников, настоял, чтобы помощь отправлялась только для его войск. Геринг в типичной для него театральной манере присвоил плану кодовое название «Операция Feuerzauber», или «Волшебный огонь», – в честь огня, вспыхивающего в последнем акте «Зигфрида».
Специальный отдел Военно-воздушного министерства также отбирал пилотов-«добровольцев»: Геринг загорелся идеей «испытать свое молодое люфтваффе в техническом аспекте». Немцы подходили ко всей затее гораздо тщательнее итальянцев – они предоставляли свою лучшую технику и специалистов и, несмотря на то что Франко был их идеологическим союзником, требовали оплаты медной и железной рудой[342]. Сделки между Франко и нацистской Германией осуществлялись через компанию Hispano-Marroqui de Transportes (HISMA). Ее партнером в Германии была компания Rohstoffe und Waren Einkaufsgesellschaft(ROWAK).
Первая партия вооружений достигла Испании 1 августа; график поставок напрямую в Кадис или через Лиссабон соблюдался безукоризненно (в частности, националистам были поставлены танки «Mark I» и зенитные орудия калибра 20 и 88 мм). Тем не менее германское вмешательство полностью развернулось только к ноябрю, когда после неудачной попытки Франко взять Мадрид был создан легион «Кондор».
Истинные причины помощи Гитлера Франко были стратегическими: фашистская Испания должна была угрожать французскому тылу и британским морским путям к Суэцкому каналу. Гитлера прельстила также перспектива создания базы подводных лодок на Атлантическом океане (во Второй мировой войне немцами периодически использовались испанские порты Виго, Ферроль, Кадис и Лас-Пальмас). Кроме того, гражданская война была полезна для отвлечения внимания от центрального стратегического замысла Гитлера в Европе и предоставляла возможность тренировать личный состав, испытывать технику, проверять тактику боев.
За первые две недели после мятежа стало очевидно, что националистам обеспечена военная помощь Германии и Италии, тогда как республике отказали в поддержке все европейские страны. Этот дисбаланс усиливала финансовая подпитка националистам, столь же жизненно важная в длительной войне, сколь и военная. В первые дни в распоряжении республиканского правительства было 635 тонн золота, золотой запас страны стоимостью 715 млн долларов – обеспечение песеты. Националисты могли поддерживать свою денежную единицу только призрачными перспективами своей победы. Но Прието ошибся, когда заявил 8 августа, что золото дает испанскому правительству возможность сопротивляться неограниченное время, тогда как финансовые запасы противника ничтожны.
Националисты обратились за помощью к иностранцам и к своим испанским сторонникам. Первоначально основные средства на заговор поступали из огромных денежных запасов бывшего табачного контрабандиста Хуана Марча, раскошелившегося примерно на 15 млн фунтов стерлингов. Колоссальная щедрость бывшего короля Альфонсо к националистическому движению – 10 млн долларов – стала возможной только благодаря огромному состоянию, которое он сумел вывести из страны. Большая часть капиталов, выведенных незаконными путями из Испании за время республики, особенно в первой половине года, в дальнейшем вернулась на территорию националистов. Националистическое движение требовало у обычных граждан золото, в частности обручальные кольца, для оплаты военных действий[343].
Американский и британский бизнес внес большой вклад в конечную победу националистов: его представители либо оказывали Франко активную помощь, как это делал нефтяной магнат Генри Детердинг[344], либо бойкотировали республику, мешая законными способами ее торговле и затягивая выдачу кредитов для ее банковской системы[345].
Нефть превратилась почти в такое же стратегическое военное сырье, как боеприпасы, – что, к сожалению, не отразилось, однако, на Законах США о нейтралитете 1935 года. «Дыра» в законодательстве Штатов позволила Франко получить в кредит за время войны 3 500 000 тонн нефти, что более чем вдвое превысило весь нефтяной импорт республики. Президент компании «Тексако» был поклонником фашистов и, узнав о восстании, направил пять танкеров, шедших в Испанию, в порт националистов на остров Тенерифе, где был крупный нефтеперерабатывающий завод. Поскольку корпорация «Тексако» была главным поставщиком правительства, решение ее хозяина нанесло республике сильный удар (другим важным поставщиком, пусть и менее крупным, была «Стандард ойл оф Нью-Джерси»).
Кроме того, герцогиня Этхолл, одна из немногих британских консерваторов, с самого начала поддерживавших республику, утверждала, что «Рио Тинто Цинк» помогала финансировать Франко, поставляя иностранную валюту по цене вдвое выше официальной. Позднее «Форд», «Студебекер» и «Дженерал моторс» поставили националистам 12 тысяч грузовиков, почти вдвое больше держав оси; химический гигант «Дюпон де Немур» предоставил 40 тысяч бомб, для обхода Законов о нейтралитете переправив их через Германию[346].
В 1945 году замминистра иностранных дел франкистской Испании Хосе Мария Дуссинаге признал, что «без американской нефти, без американских грузовиков, без американских кредитов мы бы никогда не победили в гражданской войне»[347].
Оставшись без поддержки демократических государств и мирового делового сообщества, республика могла рассчитывать на помощь только от Мексики и СССР. В итоге предостережения националистов о «мировом коммунистическом заговоре» оказывались небезосновательными, несмотря на всю непоследовательность советской политики.
После смерти Ленина адепты теории мировой революции Троцкого опирались на постулат, что русскому коммунизму не выжить во враждебном капиталистическом окружении. Противоположная этому сталинская политика «построения социализма в одной стране», восторжествовавшая в 1927 году, подразумевала воздержание от вмешательства в революции в других странах. Например, в интересах России китайских коммунистов принесли в жертву Гоминьдану Чан Кайши, а в 1933 году Сталин добился признания Советского Союза правительством США в обмен на обещание не заниматься там подрывной деятельностью.
25 июля Хираль направил через советского посла в Париже послание Сталину с просьбой о поставках современного вооружения и боеприпасов «всех типов и в больших количествах». Советский Союз опасался ухудшения международного положения и его возможных последствий – впрочем, это не помешало Кремлю распорядиться об оказании менее противоречивой помощи: «Дать указание Наркомату внешней торговли СССР немедленно продать испанцам нефть по сниженной цене и на самых благоприятных условиях, в любом необходимом количестве»[348].
На другую просьбу Хираля – об оружии – ответа не последовало. Отсутствие откликов на события из Москвы в первые две недели Гражданской войны в Испании встревожило коммунистические круги в других странах. Сталин готовился к чистке Красной армии, созданной Троцким, и его глубоко тревожила возможность вмешательства за рубежом, которое провоцировало бы Гитлера в момент советской слабости. Но изгнанник Троцкий воспользовался этим молчанием и обвинил Сталина в предательстве испанской революции и в помощи фашистам. Независимо от того, кто побудил его к действиям (Троцкий или кто-то еще), Сталин понял, видимо, что советский коммунизм лишится всякого доверия, а то и лояльности европейских партий, если не окажет помощь республике. В итоге советский лидер решил направить помощь испанскому правительству, но только в пределах необходимого минимума. Таким образом он не опасался потревожить британское правительство, в котором нуждался как в потенциальном союзнике, и не провоцировал немцев.