14 марта передовые части Итальянского экспедиционного корпуса вступили в Альканьис, разбомбленный за 11 дней до этого 14 самолетами «Савойя-Маркетти», сбросившими 10 тонн бомб и убившими 200 человек. Националистская газета «Heraldo de Aragon» утверждала, что «город подожгли перед бегством красные»: итальянские ВВС получили свою собственную Гернику[806].
22 марта националисты остановились для недолгой перегруппировки. Следующий свой удар они наносили севернее Эбро, в направлении Лериды. Арагонский корпус Москардо и наваррские дивизии Солчаги продолжали продвижение на юго-восток, взяв Барбастро и Монсон, а Ягуэ, переправившийся 23 марта через Эбро вблизи Кинто, преследовал республиканцев, отходивших слева от него. В тот же день националистское командование приказало бомбить Лериду, готовя штурм города.
Отступление республиканцев замедлялось только тогда, когда неприятель останавливался, чтобы передохнуть. Отход фланговой части создавал панику, и никто уже не заботился о том, чтобы предупредить соседей. Еда и боеприпасы редко попадали по назначению. Отступающим войскам не давали покоя вражеские истребители, которые пикировали, забрасывая республиканцев гранатами, а затем – расстреливали уцелевших на бреющем полете. Страх попасть в окружение, приводивший к разгрому милиции в начале войны, теперь поразил и Народную армию. Старший офицер-коммунист Мануэль Тагуэнья докладывал, что к 1 апреля 35-я и 45-я интернациональные дивизии у Мора-дель-Эбро «полностью утратили боеспособность»[807].
3 апреля под ударами войск Ягуэ пала Лерида, бывший оплот ПОУМ, однако 11-я дивизия Листера временно задержала итальянцев у Тортосы, превращенной бомбежками в груды развалин. Арагонский и Наваррский корпуса захватили водохранилища Тремп и Камараса вместе с гидроэлектростанциями, снабжавшими энергией промышленность Барселоны. Балагуэр пал 6 апреля после массированной бомбардировки 100 самолетами. Берти вступил с Итальянским корпусом и кавалерией Монастерио в Гандесу, где его приветствовали герцогиня де Монпансье-и-Монтеалегре и графиня Байлене-и-Гамасо, спешившие отдать должное победоносному воинству.
Тем временем Галисийский корпус Аранды и 4-я Наваррская дивизия рвались к берегу моря чуть южнее устья Эбро. 15 апреля они захватили приморский городок Винарес, пробив коридор, отрезавший Каталонию от остальной республиканской Испании. В тот день, в Страстную пятницу, карлисты-«рекетес» окунались в море, как в воды Иордана. Вся пресса националистов ликовала, живописуя, как генерал Алонсо Вега, смочив в воде пальцы, осенил себя крестным знамением. Националисты верили в скорое завершение своего крестового похода, ибо «победоносный меч Франко разрубил надвое занятую красными Испанию»[808].
Глава 29. Крушение надежд на мир
Всю весну 1938 года, пока Маневренная армия националистов отвоевывала Арагон, республика все глубже погружалась в экономический кризис и испытывала падение боевого духа в тылу. Политические группировки не доверяли друг другу, боялись тайной полиции СИМ, возражали против авторитарности правительства Негрина, протестовали против дефицита продовольствия, спекуляции и пораженчества. При этом население Барселоны, превращенной теперь в столицу республики, страдало от сильнейших с начала войны бомбежек.
В республиканской зоне галопировала инфляция: менее чем за два военных года стоимость жизни выросла втрое[809]. В начале войны самой большой нагрузкой для экономики была зарплата милиции – с тех пор ей не стали платить больше первоначальных 10 песет в день, несмотря на высокую инфляцию, в результате чего к зиме 1936/37 года главной статьей расходов стало приобретение оружия из-за границы. У Испании не было военной промышленности, не считая небольших производств в Басконии и в Астурии, поэтому было нереалистично ждать от металлургии Каталонии перехода на военные рельсы при отсутствии соответствующего опыта. Вызывает восхищение то, что заводы сумели наладить хоть какое-то военное производство за первые шесть месяцев войны, когда центральное правительство, стремившееся отнять власть у коллективов НКТ и у Женералитата, отказывалось выделять твердую валюту на приобретение станков за рубежом.
Все необходимое республике оружие приходилось покупать за границей, за авансовую оплату золотом и валютой. Как только стало известно о переправке золотого запаса республики во Францию и в Советский Союз, правительства стран Европы заболели золотой лихорадкой. Сильнее всего этой болезни были подвержены торговцы оружием, почуявшие шанс сильно нажиться при небольшом риске.
С самого начала конфликта республиканские власти, несведущие в оружейной торговле, своим очевидным отчаянием создали в Европе и в Северной Америке выгодные для спекулянтов условия. 8 августа 1936 года посол республики в Париже Альваро де Альборнос подписал с компанией «Société Européenne d’Etudes et d’Entreprises» (S.E.E.E.) контракт с предоставлением исключительных прав на «приобретение во Франции и в других странах всей продукции», обязывавший республику платить за услуги компании 7,5 процента комиссионных. В действительности компания принадлежала в основном коммерческим банкам (таким, как «Worms et Cie» и Оттоманский банк), газетам («Le Temps» и «Le Matin») и крупным промышленным компаниям, вроде Schneider-Creusot, поддерживавшим генерала Франко.
Республиканские покупатели столкнулись с шантажом: министры и крупные чиновники требовали огромных взяток, от 25 до 275 тысяч долларов за подпись на экспортных лицензиях и прочих документах. Иногда, взяв деньги, они блокировали отправку продукции[810] – из-за политики невмешательства республика была совершенно беззащитной перед подобными злоупотреблениями. Часто, когда заранее оплаченное поступало, в контейнерах находили оружие не того качества или вообще негодное к употреблению. Потребность в оружии была так велика, что Народной армии приходилось мириться с разнобоем в калибрах и, соответственно, в типах боеприпасов. Львиная доля приобретенного оружия – вероятно, до половины – так и не достигла пунктов назначения по причинам мошенничества, блокады, торпедирования морских судов и бомбардировок портов.
Испанское правительство приобретало оружие у Германии задолго до прихода к власти нацистов: Колониальной армии, воевавшей в Марокко, требовался горчичный газ для борьбы с племенами Рифа, превратившимися впоследствии в ее главных подручных. Однако во время гражданской войны оружие у нацистской Германии приобретала и республика. Недавние исследования[811] доказали то, что раньше оставалось на уровне подозрений: генерал-полковник Герман Геринг, министр-президент Пруссии и командующий люфтваффе, продавал оружие республике, пока его подчиненные сражались на стороне Франко.
1 октября 1936 года торговое судно из Уэльса «Bramhill» доставило в Аликанте из Гамбурга груз из 19 тысяч винтовок, 101 пулемета и более 28 млн патронов – заказ НКТ Барселоны для колонн его милиции. В порту Аликанте «Bramhill» заметили офицеры британского военного судна «Woolwich». Капитан немедленно проинформировал об этом Форин Офис, который решил разобраться в этом вопросе. Германское правительство принесло извинения, объяснив, что Гамбург – свободный порт. И хотя было совершенно ясно, что груз не мог прибыть без официального одобрения немецких властей, Форин Офис больше этим не занимался.
На самом деле архитектором тайной продажи оружия республике был Герман Геринг, посредниками выступали известный контрабандист оружия Йозеф Фелтьенс, еще до мятежа продававший оружие генералу Моле, а главное – Продромос Бодосакис-Афанасиадис, грек с замашками пирата, близкий к диктатору Метаксасу. Бодосакис-Афанасиадис был основным акционером компании «Poudreries et Cartoucheries Helleniques SA» («Греческие патроны и порох»), главным партнером которой был концерн «Rheinmetall-Borsig», который контролировал лично Геринг.
Бодосакис передавал полученные заказы на оружие «Рейнметаллу», а правительство Метаксаса обеспечивало товарные сертификаты, согласно которым продукция предназначалась для греческой армии. Когда груз достигал Греции, Бодосакис перегружал его на другое судно, якобы направлявшееся в Мексику, а на самом деле – в Испанию. Торгуя и с националистами, и с республикой, Бодосакис должен был делить груз между судами, причем лучшее, современнейшее оружие попадало к националистам, а худшее, еле пригодное, – к республиканцам.
В 1937–1938 годах, когда продажа германского оружия республике достигла пика, компания Бодосакиса заказала продукции у «Рейнметалла» почти на 40 млн рейхсмарок (3,2 млн фунтов стерлингов по тогдашнему курсу). Почти вся она предназначалась для республики, и можно не сомневаться, что Бодосакис зарабатывал в пять-шесть раз больше, чем платил Герингу. Скорее всего, ему приходилось делиться крупной частью своих огромных прибылей с самим Герингом, а не с «Рейнметаллом», а также отваливать крупные взятки режиму Метаксаса и всевозможным чиновникам[812].
В этой свободной торговле нацистской Германии с республиканской Испанией оказалась замешана и «рука Москвы». В ноябре 1937 года Бодосакис прилетел в Барселону на советском самолете вместе с Георгием Розенбергом, сыном погибшего в «чистках» советского посла. Розенберг-младший, судоходный агент и махинатор, подписал на пару с Бодосакисом контракт с республикой на поставки боеприпасов на сумму 2,1 млн фунтов – как и в других случаях, продавцы настояли на полной предоплате. Поставки немецкого оружия республике продолжались до самого конца войны, что было установлено международной комиссией по репатриации иностранных добровольцев в январе 1939 года