157.
Очевидно, что, несмотря на существенный рост числа совмещающих, процент совмещения относительно общего числа упоминаемых фамилий в течение рассматриваемого периода изменяется незначительно: по подсчетам автора, с 25 до 27% в течение 1921–1926 гг. Кроме того, если среди членов и кандидатов Политбюро процент совмещения относительно невысок, то в Секретариате ЦК как в 1921, так и в 1926 гг. наблюдается стопроцентное совмещение. Таким образом, именно участники Секретариата ЦК, поголовно совмещающие в Оргбюро и Политбюро, располагают наибольшими возможностями контроля над партийным механизмом. Очевидно, что рост влияния Секретариата ЦК был заложен в самом принципе его формирования и не может быть отнесен исключительно на счет целенаправленной деятельности И. В. Сталина.
Аппарат ЦК, в сущности, являлся аппаратом Секретариата ЦК. Создававшиеся внутри аппарата отделы формально подчинялись партийным комитетам, однако практически сразу руководство ими взял на себя Секретариат. Если к весне 1919 г. в аппарате ЦК работали 30 сотрудников, к IX съезду – 150, то к X съезду – уже 602 человека158. По данным на 1923 г., в штатах Секретариата ЦК РКП(б) и ЦК РКСМ состояли 739 сотрудников, из которых 603 имели рабоче-крестьянское происхождение. Низшее образование имели 318 человек, среднее – 296, высшее – 70. Остальные 66 не указали159. Отделы ЦК (информационный, орготдел, учраспредотдел и др.) сливались, почковались, образовывались новые. Например, орготдел весной 1922 г. состоял из подотделов: организационно-инструкторского, информационного, по работе на транспорте. Если посмотреть на круг вопросов, разбираемых Политбюро, Оргбюро и Секретариатом ЦК, то Политбюро, «занимаясь по преимуществу вопросами внешней политики и финансами, уделяя также свое внимание хозяйственным вопросам, вопросами партийного строительства почти не занимается, оставляя их всецело Оргбюро и Секретариату»160. Вопросы же партстроительства, целиком отданные на откуп Секретариату ЦК, означали всю работу с местными парторганизациями, вопросы подбора и перемещения кадров, а также финансирования парторганизаций. «Секретариат, – читаем в «Известиях ЦК», – руководит всей деятельностью местных организаций партии, подготовляет для них кадры <…> работников, а также ведет учет и распределение сил партии и проводит в жизнь все постановления Оргбюро, Политбюро и Пленума ЦК. Кроме того, в Секретариате сосредоточены все вопросы, касающиеся денежных расходов всех организаций партии на местах, вопросы их субсидирования»161. Все эти функции были чрезвычайно важны и опять-таки способствовали бы росту влияния Секретариата даже при менее интенсивной целенаправленной работе И. В. Сталина.
С переходом от войны к миру формирующийся аппарат стал переходить от метода массовых мобилизаций к плановым индивидуальным перемещениям. Губкомам еще осенью 1920 г. было предписано составлять карточки «кандидата к перемещению» и отсылать их в ЦК немедленно по выдвижении каждого отдельного кандидата на перемещение162. Плановые индивидуальные переброски давали возможность, с одной стороны, тщательного учета и подбора кадров, а с другой усиливали зависимость партработников от Секретариата ЦК, открывали широкое поле деятельности для перетасовки кадров. Уже на X партсъезде А. Шляпников обвинял ЦК в том, что он «все время ведет борьбу с местами при помощи назначенчества и уполномоченных»163. Развитие системы фактического назначения на выборные должности означало, что Секретариат ЦК становился основным органом, осуществлявшим отбор в партийную элиту. Орготдел Секретариата, как говорили в середине 1920-х гг., превратился в «биржу труда» для партработников. В период дискуссии 1925 г. в письме Леонова Угланову, преданном гласности, содержалась следующая характеристика деятельности секретаря ЦК: «Молотов сидит как раздатчик благодати и раздает «эполеты» – кому секретаря губкома, кому предгубисполкома и т. п. Его слушают, ему хлопают, докладывают, что все обстоит благополучно – ну, он и доволен»164. Секретариат ЦК не только направлял членов партии на работу, но и устанавливал размер оклада, форму работы. Партийная «биржа труда», образно говоря, только в период с XIV по XV съезды распределила 8761 партработника165.
Наиболее характерной чертой строящегося аппарата было вертикальное подчинение, когда взаимодействие вышестоящих звеньев с нижестоящими имело преимущественно характер воздействия «сверху вниз». Задача нижестоящих органов заключалась в том, чтобы, перефразируя И. В. Сталина, «осуществлять директивы <…> понять директивы <…> принять эти директивы, как свои родные, и <…> проводить их в жизнь»166. Действенность контроля Секретариата ЦК за проведением директив в жизнь местными парторганизациями обеспечивалась как через систематическую работу с кадрами, так и через непосредственное руководство местными организациями. Еще в 1920 г. ЦК выработал инструкцию строения губернских комитетов, которая положила начало переходу от «кустарничества» на местах к единообразной системе парторганизаций. До этой инструкции из 40 губкомов и 300 уездных комитетов не было и двух, построенных одинаково, в некоторых губкомах еще существовал институт председателя губкома и др. В 1920 г. институт председателя был окончательно упразднен, все его функции переходили к секретарю губкома167. Следует отметить, что не только в начале 1920-х гг., но и во второй их половине партаппарат не приобрел еще той завершенности, которая характеризовала его впоследствии. В начале 1920-х гг. отмечалось полное отсутствие рабочего аппарата в ряде обкомов и губкомов, повсеместная слабость учетно-статистических отделов и пр. Состояние аппарата на местах, отмечалось в Известиях ЦК РКП(б), «совершенно безотрадное»168. На апрельском Пленуме ЦКК 1926 г. отмечалась слабость партаппарата в Сибири, где в райкомах не знали ни точного числа ячеек, ни коммунистов, а ячейки совершенно потеряли лицо, не отличались от беспартийной массы169. Тем не менее уже в середине 1920-х гг. основные звенья партаппарата стали «во главе всей хозяйственной и политической жизни» на местах. «Без губкомов, – говорил Г. Е. Зиновьев в 1923 г., – мы не можем провести ни натурналога, ни регулировать заработную плату, ни руководить хозяйством…»170
В целом с самого начала строительства партаппарата в общегосударственном масштабе секретари местных комитетов, кандидатуры которых «рекомендовались» ЦК, становятся первыми лицами в соответствующих организациях. Секретари были ответственны за представление докладов и отчетов в ЦК, выезжали, как и заворготделами, с докладами в Москву, проводились совещания секретарей, с 1922 г. политические закрытые письма секретарей губкомов в ЦК становятся «одной из удачных форм связи ЦК с партийными организациями»171. Именно секретари и другие работники аппарата после 1921 г. составляли основной контингент делегатов партийных съездов и конференций. Секретари наиболее крупных территориальных объединений, начиная с 1923 г., во все большей мере пополняли ряды членов и кандидатов в члены ЦК. Уже к середине 1920-х гг. секретарскую иерархию можно считать сложившейся. Важно отметить, что именно эта иерархия, в которой секретари были лишь формально подконтрольны местной парторганизации, на практике составила жесткую вертикальную структуру исполнительной власти в стране. В свою очередь секретарская иерархия и аппарат в целом обеспечили высокую степень мобилизационной готовности партийной элиты, что проявилось как в ходе внутрипартийной борьбы и дискуссий 1920-х гг., так впоследствии в процессе реконструкции. Широко известная фраза И. В. Сталина о партии как «рычаге социалистического строительства» должна восприниматься с полным пониманием, что таким рычагом, действительно совершившим беспрецедентную трансформацию общества (безотносительно к оценке этой трансформации), она смогла стать в значительной мере благодаря новой структуре, ставшей формой институциализации правящей элиты.
Фактическая подмена партаппаратом «советско-административных» (как их называли в партийных резолюциях) органов в плане политического управления и непосредственного администрирования вела к постоянному росту численности и разветвленности аппарата: партия функционировала в соответствии с известным законом управления, согласно которому неопределенность в поведении управляемого объекта может быть снижена за счет управляющей системы. Аппарат уже в 1920-е гг. стремительно разрастался: в отчетном докладе на XV съезде И. В. Сталин определил количество ответственных партработников в размере не менее 100 тысяч человек172. Очевидно, что бюрократизация партии имела глубинные причины, коренившиеся в особенностях сложившейся политической системы. Усложнение общественных процессов, дальнейшее усиление партийного контроля над ними означали бесперспективность серьезной борьбы с бюрократизмом, попытки которой впоследствии предпринимались неоднократно.
Оппозиция 1920-х гг. многократно критиковала развитие в партии бюрократических тенденций, однако изучение документов показывает, что большинство партработников достижения организационной работы ЦК воспринимали с чувством удовлетворения. Это явственно видно из атмосферы послеленинских конференций и съездов. Причина этого состояла, на наш взгляд, не только в естественной заинтересованности «аппаратчиков» в укреплении аппарата, но и в том, что политическая элита в сложной нэповской ситуации, которую В. И. Ленин, как известно, обозначил фразой «кто кого?», при нерешенности проблемы самолегитимации почувствовала твердую почву под ногами, существенную гарантию стабильности своего положения. С другой стороны, следует учесть безусловное влияние социокультурных свойств элиты. Низкий уровень общей культуры, недостаток образования у большинства па