462.
То же взаимное непонимание омрачило взаимоотношения дипломатического корпуса с первым созданным на Востоке Всероссийским правительством463. Едва придя к власти, оно не усомнилось в своем праве давать распоряжения Заграничному корпусу, предложив незамедлительно прислать шифры и донесения о деятельности дипломатических агентов со времени, когда большевики захватили власть, а также уведомить по телеграфу о настоящем политическом положении и сообщить список личного состава миссий и посольств. Корпусу было поручено официально уведомить зарубежные Правительства об образовании верховной русской власти и осведомиться, признают ли они его единственной законной властью и готовы ли аккредитовать своего дипломатического представителя при Временном российском правительстве464.
Дипломатов раздосадовал уверенно-командный тон Директории. Со своей стороны они считали, что нельзя отталкивать это правительство, но «пока оно не докажет своей физической силы», нельзя и рассматривать его как правительство законное, ибо существовал риск связаться «с эфемерным явлением». Усомнились они и в праве этого новообразования уже в тот момент давать распоряжения Заграничному корпусу465.
Колчак и Ключников были в курсе этих коллизий. Они понимали, что на стороне Корпуса были авторитет, которым послы пользовались на международной арене, «благодать преемственности» от дооктябрьского ведомства и имидж «общероссийского» представительства. Повторять старые ошибки после переворота они не стали. Но и легализовать такое соотношение сил было непросто.
В большой и довольно путаной телеграмме от 22 ноября 1918 г. и. о. министра дважды возвращался к вопросу о взаимоотношениях правительства и Совета послов. Указывая на то, что оно находится в подчиненном положении, он признавал, что дипломатическое представительство «должно иметь и самостоятельный голос», чтобы выступать от имени всей России: должно играть «и подчиненную и совершенно самостоятельную роль, т. к. было облечено своими полномочиями еще единой всероссийской властью и этих /полномочий/ не утратило и поныне»466. В интервью, опубликованном в тот же день, Ключников поставил перед дипломатами совершенно несвойственную их сфере ответственности задачу: «служить целям объединения всех центров сопротивления в России»467.
Таким образом, формирование министерства иностранных дел на востоке страны прошло сложный преемственный путь от отдела внешних сношений Западно-Сибирского комиссариата до МИД Верховного правителя России. Сформированный в отдаленном от традиционного государственного центра регионе, где отсутствовали карьерные дипломаты, он не мог представлять собой полноценное внешнеполитическое ведомство. Его управляющим стал совсем молодой и неопытный дипломат, а в штат были включены, по сути, случайные люди. Министр находился в центре мировой политики – Париже и не проявлял заинтересованности в превращении омского министерства в действующее, действительно руководящее внешними сношениями ведомство. Ожидать от такого учреждения создания продуманной внешнеполитической программы, твердого проведения ее в жизнь, вряд ли приходится. Было нарушено соотношение сил внутри министерства: Заграничный корпус претендовал на самостоятельную, а порой и руководящую роль. Надо признать, что все, и те, кто работал в Омске, и те, кто служил за рубежом, к созданному при Верховном правителе учреждению, относились как к временной, вызванной к жизни чрезвычайными обстоятельствами форме, которая должна была принять надлежащий вид вместе с изменением ситуации.
Капитан де Голль о состоянии польской армии накануне и в ходе советско-польской войны 1920–1921 гг
Н. Н. Наумова
Аннотация. В статье проанализировано отношение капитана Ш. де Голля к событиям советско-польской войны 1920–1921 гг. и состоянию польской армии накануне и во время этого вооруженного конфликта. Показано, какие уроки извлек молодой французский офицер из своего пребывания в Польше (1919–1921) и из военных действий, непосредственным участником которых он являлся.
Ключевые слова: Ш. де Голль, Ю. Пилсудский, польская армия, Польша, советско-польская война, французская военная миссия, битва на Висле.
Abstract. The article discusses the attitude of Captain Ch. de Gaulle to the events of the Soviet-Polish war of 1920–1921 and the state of the Polish army on the eve and during this armed conflict. It is showed what lessons the young French officer learned from his stay in Poland (1919 – early 1921) and from the hostilities, in which he directly participated.
Keywords: Ch. de Gaulle, Polish army, Poland, Soviet-Polish war, J. Pilsudski, French military mission, battle on the Vistula.
Ш. Де Голль отнюдь не случайно оказался в Польше весной 1919 г., вскоре после окончания Первой мировой войны, значительную часть которой – целых 32 месяца – он провел в немецком плену (с марта 1916 г. до подписания Компьенского перемирия 11 ноября 1918 г.). «К огромной радости, которую я испытываю по поводу происходящих событий, – писал молодой капитан матери 1 ноября 1918 г., – примешивается неописуемо горькое сожаление того, что я сам не сумел принять в них участие. Я думаю, что в течение всей моей жизни <…> это сожаление останется со мной»468. По свидетельству Ш. де Голля, единственным способом наверстать упущенное и иметь приличный послужной список, добиться наград и упоминаний в приказах вышестоящего начальства – это вернуться к военным действиям или, по крайней мере, участвовать в подготовке к ним какой-либо армии. Молодой капитан временами пребывал в унылом расположении духа, вновь вспоминая о том, что не смог внести собственного вклада на последнем – победном – этапе войны, и даже подумывал расстаться с армией469. Решив поехать в Польшу, которая только в ноябре 1918 г. обрела полную независимость и желала создать национальные боеспособные вооруженные силы, Ш. де Голль писал родным: «Это поможет мне спокойно подготовиться к экзаменам в Военную школу. Польская армия станет моей реабилитацией»470.
Для этого капитану де Голлю пришлось пройти курсы переподготовки в пехотинской школе городка Сен-Мексан, где он слушал лекции, предназначенные для повышения боевой подготовки офицеров, вернувшихся из плена («Это дыра, – признавался де Голль в письме матери, – но с моральной точки зрения я возродился, потому что вновь нахожусь в своей военной среде»)471. 28 января 1919 г. де Голль напрямую обратился к генералу Ашинару, главе Военной франко-польской миссии, с просьбой о его назначении в польскую армию, которую во Франции набирал генерал Юзеф Геллер472. Эта армия должна была пройти через всю Европу и «образовать костяк армии новой Польши»; к концу 1918 г. она насчитывала шесть дивизий, сформированных из поляков, «приехавших со всего света» и в годы Первой мировой войны воевавших по обе стороны линии фронта473. Теперь эти разрозненные, с различными военными навыками и приемами тех национальных армий, в которых они воевали, отряды требовалось заново обучить и создать в них некую объединяющую дисциплину. По словам английского ученого и биографа Ш. де Голля Ч. Уильямса, так как «американцы к тому времени, что говорится, умыли руки, а британцы больше не интересовались тем, что происходит на континенте, то бремя всех этих забот успешно возложили на Францию»474.
В апреле 1919 г., подав рапорт об отправке в польскую армию в качестве военного советника, де Голль был официально прикреплен к Польской автономной армии, которая через Германию по железной дороге переправлялась в Польшу. В рамках возглавляемой французской военной миссии во главе с генералом Полем Анри капитан де Голль в период своего первого пребывания в Польше с апреля 1919 по май 1920 г. служил в качестве инструктора в пехотинской школе, расположенной в маленьком городке Рембентув, недалеко от Варшавы. В ноябре 1919 г. де Голль стал работать директором курсов военной переподготовки, а с декабря – директором курсов для высших офицеров польской армии. По словам его адъютанта лейтенанта Медвецкого, французский капитан (получивший в Польше временное звание майора) оказался «блестящим лектором, которого все слушали с большим вниманием и живым интересом. Он умел снять напряжение аудитории остроумной и хлесткой шуткой»475. За это время французская военная миссия создала в Польше 16 военных школ для обучения более 1200 польских офицеров.
Целью союзников по Антанте было формирование боеспособной польской армии, способной защитить молодое государство, с одной стороны, от Советской России, мечтавшей распространить «мировую революцию» на всю Европу, а с другой – от Германии, которая, сумев возродиться экономически, возможно и даже вероятно захотела бы добиваться реванша. Большую роль в польском обществе играл Юзеф Пилсудский, который, освободившись из немецкого плена, был назначен Регентским советом «временным начальником» Польского государства, то есть фактически главой Польской республики и главнокомандующим войск (ноябрь 1918 –декабрь 1922 г.). В ноябре 1920 г. Ю. Пилсудский получил звание маршала. Первым его шагом после обретения государственной власти стало формирование вооруженных легионов из патриотически настроенных граждан при непосредственной поддержке французского правительства. Исходя из провозглашенного им лозунга «Великая Польша от моря [Балтийского] до моря [Черного]» и воспользовавшись тем, что Польша де-факто оставалась в состоянии войны с Советской Россией, а разграничительной демаркационной линии между ними не было установлено, польская армия весной и летом 1919 г. захватила значительные территории Литвы и Белоруссии. Правящие круги Польши во главе с Ю. Пилсудским в противовес предложениям стран Антанты провести границу на основе принципа этнического разделения («линия Керзона») выдвинули идею создания «обширного конфедеративного государства под руководством Варшавы, которое объединило бы польские, украинские, белорусские, литовские, латышские и эстонские земли, то есть, по существу, попыталось реанимировать Речь Посполитую»