. На работах по заготовке топлива для железных дорог осенью 1917 г. Министерство труда предполагало занять до 100 тыс. безработных992. Кроме того, планировались общественные работы по благоустройству городов, сооружению защитных укреплений и т. п.
С приходом большевиков к власти мировая война перешла в Гражданскую войну, а социально незащищенная категория пополнилась сиротами, лицами, оставшимися без кормильца, «новыми инвалидами».
Социальное обеспечение было распространено на нетрудоспособную часть населения (детей, инвалидов, престарелых), лиц, находившихся на иждивении, жертв социальных или природных катаклизмов. Согласно кругу лиц в структуре государственного аппарата создавались соответствующие подразделения. Так, при Наркомате социального обеспечения практически с момента его создания (26 апреля 1918 г.) стал функционировать Отдел охраны материнства и младенчества. В условиях демографических потерь вопросы деторождения вышли на первый план в работе всего государственного аппарата. На местах организация отделов охраны материнства началась после I Всероссийского съезда комиссаров социального обеспечения (25 мая 1918 г.), в числе первых были Москва, Тверь, Ярославль, Кострома, Калуга, Владимир. К концу 1918 г. соответствующие отделы были организованы во всех губернских городах.
В докладе Московского отдела отмечалось: «На фоне мировой бойни проблема материнства снова выступила со всей своей яркостью, это насущная задача момента, очередная задача в ряду других, связанных со строительством новой жизни. Колоссальная убыль населения, борьба за жизнь младенцев заставляет государство смотреть на акт деторождения как на социальную функцию женщины и тем самым делает вопрос об охране матери и ребенка вопросом государственным»993.
«Положение о социальном обеспечении» гарантировало несколько видов поддержки материнства. Во-первых, денежными пособиями, которые выдавались во время беременности, при родах, в период после родов. Общий срок обеспеченности таким пособием равнялся 16 неделям и продлевался при выполнении некоторых условий до 7 ½ месяцев (ст. 21–25 Положения). Помимо денежных пособий, значимость которых нивелировалась инфляцией, предусматривалась натуральная помощь. Например, выдачи бесплатного белья и продовольствия, предоставление жилья и права бесплатного проезда и т. п. (ст. 34 Положения).
Натуральная помощь имела сравнительно большее значение, чем денежные пособия. В проекте декрета СНК «О социальном обеспечении детей» основной формой помощи им признавалось помещение в детские дома, очаги, ясли, сады, школы. В пояснительной записке к проекту указывалось, что «право на обеспечение должно принадлежать детям рабочих и служащих, получающих заработок, недостаточный для прокормления семьи»994. I Всероссийский съезд по охране детства (1–8 февраля 1919 г.) приравнял «нужды детей и их обеспечение, по необходимости их неотложного удовлетворения, к нуждам Красной армии».
В охране материнства и младенчества меньше всего было бюрократических проволочек, характерных для других направлений социальной помощи: нескольких этапов проверки нуждаемости лица, показаний домового комитета, актов государственной экспертизы и т. п. Социальное обеспечение оказывалось по факту беременности или рождения ребенка. Но по достижении детьми возраста 1 года помощь носила уже адресный характер, поскольку был минимизирован риск детской смертности. Одну из своих основных задач городские собесы видели в «воспитании матери-гражданки», в «сохранении ребенку матери», так как «лучшая для него капля молока – из материнской груди»995.
В деле воспитания матери-гражданки значительное содействие оказали детские учреждения. В Дом матери и ребенка женщина поступала за месяц до родов и оставалась в нем в течение трех месяцев. Целями этого учреждения явились: во-первых, предоставить женщинам отдых; во-вторых, наглядная агитация идей охраны материнства; в-третьих, дать приют детям, оставшимся без матери. Примерно такие же функции выполняли убежища, приюты, детские сады. Устройство учреждений было особенно необходимым для женщин, ставших основным кормильцем в семье. Например, в коллегию при Отделе охраны материнства и младенчества НКСО входили представительницы крупнейшего профсоюза швей-кустарей, который объединял до 200 тыс. работниц текстильной промышленности Центральной России. В докладной записке в НКСО (июль 1918 г.) швеи обрисовали положение своих семейств: «У большинства из нас куча малых ребят, которых, уходя на работу, не на кого оставить, и приходится запирать их на замок или поручать присмотру доброй соседки»996.
Среди причин детской смертности, достигшей в 1918–1920 гг. 5–10% по отношению к общему числу новорожденных: подорванное питание матери, фальсификация продуктов. В январе 1919 г. на совещании представителей райотделов Охраны материнства и младенчества Москвы прозвучали такие факты: «Дело с детским питанием обстоит как нельзя хуже. Манная крупа большей частью выдается больным и на долю детей ее почти не остается. Вопрос с молоком обстоит также плохо: учреждения для детей получают молоко там, где кто может достать. Большое количество молока расходилось и расходится по разным учреждениям, ничего общего с детьми не имеющим»997. В январе 1919 г. на молочные кухни столицы ежедневно поступало 5500 л молока, рассчитанного на 16–17 тыс. грудничков. Иными словами, по полбутылочки молока в день, что было недостаточно998.
Год спустя, в декабре 1919 г., в Москве опять наблюдался кризис в снабжении молоком, «которое приходилось покупать на рынках»999. Сложившееся положение заставило местные власти открывать молочные фермы, которые, минуя посредников, напрямую поставляли продукты на детские кухни. Очевидно, что и эта мера не улучшила положение со снабжением, так как, согласно постановлению Моссовета, с 1 марта 1920 г. на жителей в пределах окружной железной дороги была наложена «молочная повинность»1000.
Новые учреждения, ставившие целью защиту матери и ребенка, концентрировались в крупных городах, прежде всего в Москве и Петрограде. Так, в Москве в июле 1919 г. функционировали: три дома матери и ребенка, 30 яслей, 20 консультаций, девять молочных кухонь1001. По отдельным губерниям статистические показатели ниже, но, учитывая меньшую плотность населения, число детских учреждений на одного ребенка могла быть даже выше, чем в столице. По 16 губерниям Центральной России, как в губернских, так и в уездных городах, в начале 1919 г. работали: 46 домов матери и ребенка, 406 яслей, 59 консультаций, 47 молочных кухонь1002.
Исходя из данных НКСО, самым распространенным учреждением, выполнявшим функцию защиты матери и ребенка, были ясли. С учетом расходов на персонал, детское питание, белье, аренду помещений, оплату коммунальных услуг, медикаментов содержание ребенка для государства или администрации фабрики обходилось дороже, чем содержание взрослого нетрудоспособного человека.
В условиях дефицита средств заведующие яслями и садами часто прибегали к помощи родителей. Государство, в свою очередь, пыталось привлечь силы всех граждан: в ноябре – декабре 1920 г. была проведена «Неделя ребенка». Ее организаторы ориентировались на благотворительные акции. Показательным являлось обращение к населению Калужского совета: «Товарищи земледельцы, для Вас яйцо, 10 картофелин, пара моркови не составят лишения, а Ваш посильный дар образует горы яиц и овощей. С миру по нитке – голому рубашка»1003. В Твери среди лозунгов кампании были: «Накормите голодных детей, оденьте нагих, обуйте босых!»; «Мать, пожалей чужого страдающего ребенка!» и т. п.1004
Самая действенная помощь рабочим семьям заключался в эвакуации детей на летние и зимние периоды 1918–1920 гг. Они вывозились как в пределы самих потребляющих губерний, так и в производящие регионы (например, в «дальние колонии» Тамбовщины). В докладе Смоленского ОСО (декабрь 1918 г.) было заявлено стремление создать из колоний «образцовые хозяйства»: «Трудовые колонии должны быть устроены по возможности в культурных имениях, должны иметь свои мастерские и стремиться к тому, чтобы все, что требуется для детей, производилось бы самими детьми»1005.
Таблица 2
Сведения о числе детей, эвакуированных из 19 губерний Европейской России (весна 1919 г.)1006
Помимо организационных и финансовых проблем делу дошкольного воспитания мешала нехватка подготовленного персонала. Частично эту проблему решил переход школьных учителей на должности воспитателей и заведующих садами. С раннего возраста ребенка приучали к черновой работе: дежурству по кухне, уборке помещений, прогулочных площадок и т. п. Совместная хозяйственная деятельность формировала чувство равенства, «что мы все трудимся, что труд не позор, а достоинство человека»1007.
На материалах Москвы, в которой впервые была открыта целая сеть детских садов, заметен не только рост их количества, но и значительное увеличение числа посещавших их детей. Если в 1917 г. здесь в 12 садах находились всего 250 детей, то в 1920 г. число учреждений, рассчитанных на 13 тыс. человек, достигнет 2561008