оманов с главными героями из высшего света. Которые губят свою жизнь в наркотическом угаре. Это будет иметь эффект! Плюс радио! В общем, три этапа: общий вред. Китайская катастрофа. И третий — запугивание эпидемией наркоты в Старом свете. Это должно сработать. И даже написал, кому бы подсунуть сделать те или иные материалы. Впрочем, тут возможны варианты.
За эти три дня я возненавидел свой «Ундервуд». Нет, сама по себе пишущая машинка неплохая, но была бы она на электрическом приводе, цены бы ей не было. А если бы еще с блоком памяти, эх… мечтать не вредно. Дело в том, что Миша Кольцов очень редко печатал свои материалы или писал их от руки: он предпочитал надиктовывать! Вот такая у него творческая манера. Ну а тут такие материалы, которые вслух произносить ну никак нельзя! Вот я и маялся. Почему маялся? Да потому что, человеку, привыкшему к клавиатуре компьютерной перестроиться на печатанье на машинке очень непросто: чтобы каждую букву напечатать по клавише надо стучать с хорошей силой, это не клава, где легкое нажатие — и всё готово, а еще надо учитывать время на возврат буквы на место, тут строчить из пулемета ну никак не получается. Конечно, за время своего попадания, поскольку приходилось делать материалы, которые сразу под гриф «совершенно секретно» подпадали, кое-как научился, но все ещё стучал по круглышам со скоростью очень быстрой черепахи.
Приехавший Артузов забрал бумаги и даже спасибо не сказал — так увлекся чтением. Я же продолжил готовиться к поездке в Германию. Твердил явки, пароли, способы связи, изучал биографии людей, с которыми мне предстоит вступить в контакт. И это не означает, что мне надо пытаться их завербовать или привить им какие-то основы нашей коммунистической идеологии, нет, мне надо уметь разговорить, получить хотя бы крупицы информации. Оказывается, есть у нас специалисты, которые умеют это делать. Но почему тогда расследование политических дел идет по принципу выбивания показаний из подозреваемого? Наследие старого режима, когда по-другому и не работали? Тоже не верю. Правда, с приходом в НКВД Кирова многое стало меняться. Это правда. Чистка рядов в наркомате была более чем серьезная. Теперь там никаких плановых цифр по поимке преступников и террористов. Введены два показателя: отсутствие угрозы политическому строю и раскрываемость преступлений против государства. Запрещена работа по принципу провокации и создании липовых антисоветских организаций, но агентурную сеть создают очень мощную. Откуда я это знаю? Так работают со мной, заодно делятся информацией два товарища. Они и сейчас курируют мою подготовку к поездке в Германию, проявляют, как принято говорить в будущем. Креативный подход. Я точно знаю, что так агента ранее не готовили. Ну, всё должно когда-нибудь начинаться. Вот с меня тоже что-то началось.
* * *
Мюнхен. Штаб-квартира НСДАП
18 июня 1933 года
Давно Герман Геринг не пребывал в столь работоспособном состоянии. Да, приходилось решать множество вопросов, но он их успешно с этим справлялся, только иногда, в самое позднее время позволял себе расслабиться морфием. Опасность мобилизует! И этот тезис он прекрасно испытал на себе. Он чувствовал, что над партией собираются грозовые тучи, но всё больше возникало ощущение, что наступающее время перемен — это их шанс! Самым главным вопросом оставался вопрос вооружения отрядов НДСП. Его категорически не хватало. Несмотря на то, что помощь их партии предложили итальянцы, венгры, американцы, необходимо было добиться большей поддержки. Пока что речь шла только о небольших партиях стрелкового оружия, которые еще надо было контрабандой доставить в страну, а хотелось большего. Намного большего!
Ровно в полдень в кабинет партайгеноссе Геринга ворвался высокий нескладный блондин с вытянутым лошадиным лицом — Рейнхард Гейдрих. Сейчас именно он возглавил политическую разведку и контрразведку партии. К этому времени Белокурый Моисей, как называл его за глава товарищи по партии, намекая на еврейское происхождение, прошел весьма серьезную жизненную школу. Он был родом из довольно обеспеченной семьи, воспитывался в духе национализма, проигранная война оставила в душе весьма впечатлительного ребенка глубокий след. Еще больший след прочертил на его судьбе послевоенный бардак, который показался юноше чем-то катастрофическим. В девятнадцатом году (ему только исполнилось пятнадцать лет) парень вступил в фрайкор (полувоенную националистическую организацию) «Георг Людвиг Рудольф Меркер». Это добровольческое объединение ветеранов войны и патриотически настроенной молодежи создавалось по инициативе генерала Меркера, и должно было сыграть свою роль в поддержании порядка во время переходного периода от монархии к республике. Фрайкор активно участвовал в столкновениях с движением спартаковцев и разгроме революционного коммунистического выступления в Германии. В это же время он становится членом «Немецкого национального союза молодёжи», который, впрочем быстро разочаровался, он кажется ему слишком умеренным, слишком осторожным. Вскоре он вступает в более радикальное объединение «Немецкий народный союз обороны и наступления», становится связным в дивизии фрайкора «Люциус», которая формируется в Галле. А в двадцать первом создает организацию «Немецкий народный молодежный отряд». Но экономический кризис и полное разорение семьи заставили временно забыть о политике.
Рейнхард поступает учиться в военно-морское училище, успешно заканчивает его, и становится офицером связи на линкоре «Шлезвиг-Гольштейн». В это время его заметил Вильгельм Канарис, будущий адмирал и начальник Абвера. Он посодействовал получению Гейдрихом звания старшего лейтенанта и переводе на работу в адмиралтейство на базе в Киле. В декабре тридцатого года он встретил сельскую учительницу из Гросенброде, дочь разорившегося немецкого аристократа с датскими корнями, Лину Матильду фон Остен. Тогда же молодой моряк разорвал свою помолвку с девушкой, которая ждала от него ребенка, прислал ей газетную вырезку с объявлением о своей помолвке с Линой фон Остен. Оскорбленный отец девушки написал адмиралу Редеру. Состоялся суд чести, который, к удивлению, многих, постановил, что Гейдрих нарушил принципы и кодекс офицерской чести, хотя его проступок не считался чем-то ужасным. Но Ренхард своим высокомерным поведением сумел восстановить против себя товарищей, да и в целом, приятным человеком его назвать было сложно. Слухи о его еврейских корнях тоже не способствовали успешному завершению его дела. Редеру не оставалось ничего иного, как указать молодому офицеру на дверь. Карьера молодого морского офицера пошла ко дну. С того времени он связал свою судьбу с нацистской партией и вступил в СС, став доверенным лицом Генриха Гиммлера, после гибели которого в теракте вместе с Гитлером, фактически возглавил эту организацию.
— Что скажите хорошего, Рейнхард? Надеюсь, на сегодня есть какие-то приятные новости?
— Да, партайгеноссе, появилась одна ниточка, кажется, мы напали на след человека, который может нам дать ответы по поводу этой всей лжи, которую вылили на нашу партию и Адольфа Гитлера.
— Вот как? И кто это?
Геринг очень хотел добраться до того, у кого был столь мощны компромат на их партию, который стоил им выборов. Нет, не правильно, который стоил им власти. Герман не сомневался, такая неудача может поставить крест на их организации вообще, политических неудачников никто не любит. Это уже отразилось на резком падении пожертвований на их деятельность. И это только первый звоночек! А серьезное дезертирство из рядов СА? Это что, не звоночек? Это уже звон похоронного колокола!
— Пришлось обратиться к криминальной полиции. Есть у нас там связи. Так вот, в Австрии засветилась одна дамочка из Германии. Она попала туда под фальшивыми документами, но нам удалось установить, что это была некая писательница-коммунистка Мария Остен. Нет, она не однофамилица моей жены, урожденной фон Остен и к этой благородной фамилии никакого отношения не имеет. Ее настоящая фамилия Грессхёнер, была замужем за издателем Виландом Херцфельде, увлеклась коммунистическими идеалами, замужем за советским кинорежиссером Еугений Тшервякофф. Простите, эти русские фамилии — нечто…
Геринг махнул рукой, мол, понимаю, наслышан. Рейнхард продолжил:
— К сожалению, мы не установили, была она там с мужем или с кем-то ещё, но с ней был спутник-мужчина. Скорее всего, он был или организатором, или куратором всей этой операции: парочка побывала в Вене, на родине Гитлера, там ее заметили наши безопасники, но они не получали указаний их задержать, парочка ушла от них в Чехословакию. К сожалению, пока что мы не нашли её, но ищем, не только в Чехословакии, я направил ориентировки по нашей агентуре в других странах, надеемся на результат.
— Камрад Рейнхард, я понимаю, это наша единственная ниточка? — голос Геринга не выражал великого оптимизма.
— Пока что единственная, но мы постараемся найти и другие зацепки.
— Постарайтесь хотя бы эту отработать по полной программе. Разрешаю любые действия, главное — чтобы мы смогли ее допросить и выяснить всё про интересующие нас личности! Работайте так, чтобы был результат! Того мерзавца, что стал причиной смерти фюрера надо найти и примерно наказать! Он будет повешен. В ошейнике. На рояльной струне!
Гайдрих, сначала опешивший от того, что убийцу Гитлера ждет легкая смерть в петле понимающе кивнул головой, да, такую смерть никому не пожелаешь. Долгая и мучительная… Это будет правильно.
— И еще, людей из криминальной полиции надо обязательно поощрить. На этом деле экономить не следует. Такие связи еще пригодятся.
Когда Рейнхард ушел, Герман Геринг почувствовал, что настроение его начинает улучшаться. Да, сначала дело казалось совершенно бесперспективным, можно было обвинять в этом руку Москвы или происки Коминтерна, но эта самая рука должна иметь конкретное имя, и это было главным вопросом. А ещё… откуда они всё это взяли? Адольф очень тщательно скрывал факты своей биографии до момента его фронтовой эпопеи, тем более, что военным он был достаточно храбрым, о чем было много свидетельств. Но вот такие подробности, этого мало кто вообще мог знать, кто сумел это раскопать и как? Желание окоротить врагов партии просто жгло ему душу. Герман достал сигару. Ему нахваливали доминиканские, но он предпочитал кубинские — за крепость и аромат. Аккуратно обрезал кончик и закурил. Сейчас он стал курить намного меньше — партия лишилась своего главного оратора, ему приходилось взять на себя выступления на предвыборных митингах, партийных мероприятиях, врачи советовали вообще бросить курить. Но этого бывший военный летчик делать не собирался.