Я подумал, вспомнил коктейль Роффе и утвердительно мотнул головой. Мигранты из Самелии любят воду. Небольшой и незначительный кирпичик в обновляющееся здание моего опыта. Так, надо телефон на зарядку поставить…
— Чай выпьем в гостиной комнате, — торжественно объявила мама
Для нашей двухкомнатной квартиры, до сегодняшнего дня состоявшей из родительской и моей, очень громкое заявление.
Только где бассейн со спортзалом, там и гостиная найдется. И, очень надеюсь, библиотека.
Трясти родителей по каждому вопросу, заставляя их кэпствовать по несколько часов в сутки… мне отчего-то казалось, что эту стадию отношений мы переросли еще когда я пошел в первый класс школы. Но, выяснилось, что ошибался.
Пока закипал чайник, совсем обыкновенный, электрический, без каких-либо видимых чудес, хотя теперь уже не поручусь, я успел включить компьютер, а отец — зайти в дом.
Кинг-Конг, — набрал я в ответном сообщении Медее, как только загрузилась страница социальной сети. А потом еще немного подумал и добавил.
Дома. Завтра свяжемся.
В родных стенах, обещавших открыться с неизвестной стороны, все-таки накатила усталость. Если бы не энтузиазм родителей, лег бы и моментально заснул. Но зачем портить им праздник?
Когда отец позвал пить чай, я уже снова был готов к чудесам. На третьем или четвертом дыхании, но с готовностью бодрствовать лишний час или полтора.
— Я так понимаю, тебе надо показать, как пользоваться монарью и трирью, — отец широко улыбнулся, указывая пальцем на дверной проем.
— У нас на родине это считалось основами, но в рамках местной печати данную технику воспринимать гораздо сложнее. Восприятие пространства, которому обучают в детских садах и школах несколько ограничено. Возможно, придется избавляться от каких-то устоявшихся привычек и концепций.
— Монарь, дверь, трирь, — я понимающе кивнул.
— Дверь, это производное от два? Монарь — от “моно”, а трирь — от “три”?
— Пять баллов Имяреку за понимание этимологии! Но это только слова, их придумали для удобства описания и вписали в язык местной культуры с незначительными искажениями. А теперь подойди ко мне и потерпи немного занудной теории. Чай все равно только заваривается.
Я вышел из своей комнаты в прихожую. Звуковое оповещение о сообщении в социальной сети застало уже возле отца. Потом. После чаепития.
— Дверь, не самое точное понятие, но в нем есть очень полезный момент, — начал отец.
— Когда она распахнута, пространство снаружи и внутри едино. Но когда дверь закрыта, пространство делится на два разных. Эту мысль тут не воспринимают всерьез, а в ней ключ к пониманию пространственности. Распахнутая трирь все равно делит пространство на два разных. Как закрытая дверь. А когда она закрыта, то по другую сторону от тебя два разных пространства. И выбор, в какое попасть — за тобой. Он зависит исключительно от того, как именно открыть трирь.
Мимо прошла мама с заварным чайником. Прикрыв на мгновение дверь, она вошла в родительскую комнату, прикрыв за собой.
— Вот тебе наглядный пример. Открой её…
Я не ошибся. За дверью привычная родительская комната. Оппаньки… Похоже, пока для меня это не трирь, доступа к третьему пространству нет.
— А теперь посмотри на альтернативу. Когда знаешь, куда можешь попасть, работать с трирью намного легче.
Отец повторил те же действия с… трирью, что и мать, демонстрируя просторную комнату двумя декоративными колоннами, аквариумом и мамой, достающей сервиз из серванта.
— Только долго не тренируйтесь, у нас теперь достаточно времени на все эти дела. Делаете пару попыток, и приходите пить чай, — сказала она, оборачиваясь к нам.
— Пара попыток, — подтвердил отец, закрывая трирь. — Когда будешь выбирать пространство, попробуй вспомнить о том, что у двери и трири есть ось, к которой она прикреплена. Только дверь — это поворачивающаяся плоскость, а трирь — поворачивающийся объем.
Повернуть объем вдоль оси? А разве для этого не нужно манипулировать четырехмерным пространством? Может, для урожденных самелиан в таких действиях нет ничего особенного, но я слишком привык к тому, что все вокруг трехмерное. Бедный гиппокамп! Бедная энторинальная кора моего мозга! Вам и так за прошедшие сутки досталось по полной…
Облом. С первой попытки то, что укоренялось в психике два десятка лет, не ломается. Как убедить себя, что перед тобой не дверь, а трирь? Я и слово-то такое узнал меньше часа назад.
Не вышло и в шестой раз.
— Видимо, надо сначала привыкнуть к тому, что такое в принципе возможно, — вздохнул я, закрывая дверь. Пока не получается — это только дверь.
— На уровне сознания все вроде понятно, а подсознание сходу не переубеждается. Надо выспаться, может тогда уляжется в голове.
— Логично, — согласился отец. — Я и сам ощущаю усталость. День выдался богатый на события.
Открытая отцом трирь впустила меня в незнакомую комнату. Гостиная… Родители у меня те еще юмористы. Как правильно назвать помещение площадью более сотни квадратных метров? Зал? Кажется, так гостиную называют в столице. Похоже, не случайно.
— Мы постепенно расширяем дополнительные пространства, — пояснил отец, провожая меня к столу. А я замешкался, разглядывая новую… комнату. Неужели у родителей скрытая форма гигантомании? Никогда не замечал. А тут даже высота потолка не менее пяти метров.
— В дальний угол, за ширмы с зеркалами лучше пока не заходи. Там реальность совсем тонкая, без специальной подготовки легко сминается и рвется. Если честно, думал, у меня будет пару лет в запасе на доделку. Ты же взял и превзошел самые оптимистичные ожидания!
— Завтра, пап, — в качестве стульев тут использовалось тоже что-то экзотическое.
Если бы кто-то поручил паукам соткать подобие трона, а затем сделал их паутину прочной, но при этом крайне удобной. Из всех предметов в гостиной выделялись своей чуждостью как раз те, которые родители притащили из привычного мне мира. Икеевские ширмы, сервант… я полагал, что его выбросили, когда я ходил в шестой класс, посуда…
А ведь это слепок с родительских представлений об эстетике и уюте. По ту сторону трири они мимикрировали под стандарты привычного мне общества, но здесь — их личная территория. По факту, неофициальная резиденция иномирян в центре города. И я в качестве ксенопсихолога, работающего со своими родителями.
Вот блин, каша-то какая! Этак я сам на кушетку к психоаналитику попаду в обозримом будущем. И только протокол безопасности, не дающий рассказывать посторонним о гражданах магической реальности станет моей защитой от помещения в стационар.
— И завтра, и послезавтра, — подтвердила мама. — Когда и как тебе будет удобно. Вне нашего рабочего времени, мы всецело в твоем распоряжении. В рамках гражданских ограничений, к сожалению…
Я молча допил чай и пошел спать в свою привычную комнату. Или в то, что ею казалось. До самого утра мне абсолютно ничего не снилось.
Глава 28
Отчего-то в подозрительно большом количестве художественных произведений все начинается с того, что герой просыпается или же приходит в себя. Этакое символическое рождение, когда начало нового дня символизирует чистый лист, а повседневные утренние действия дают возможность познакомить героя с читателем.
Совершенно не мой случай! Символическое рождение состоялось еще вчера, незадолго до полуночи. А потом пошла такая фантасмагория, что хоть сдавайся наркоконтролю на проверку.
Я лежал в своей кровати и примерялся к мысли, что мои родители иномиряне. А будучи их сыном, я тоже в какой-то степени не от мира сего. Хотя, конечно, тут тоже облом. Как раз от сего. В полный рост. Знать бы еще, куда от мира сего меня послало гражданство категории К и все из него вытекающее.
Ситуация чем-то подозрительно напоминала утро после знакомства с авалонским ключом. Тогда эйфория тоже отступила, оставив лишь пищу для размышлений.
Слишком сильно все изменилось. Покопавшись в своих знаниях, доставшихся в ходе активации гражданства, я понял, что общаться с Ворчуном станет намного сложнее. Разве что, если совсем отвлеченно и аллегорически, но эффективность при таком раскладе становился совсем никакой.
Нет, не так! Я чуть не подскочил в кровати при мысли о том, как недальновидно порой мыслю. Пусть какие-то вещи мне не дано описать или показать своему другу, но это же лишь небольшая часть наших исследований эзотерического! Надо видеть ситуацию шире: одно то, что можно просто удерживать друга от слишком опасных или тупиковых путей — уже польза!
— Мы уже ушли на работу, — сообщил мамин голос из пустоты.
— Из-за вчерашних событий я не успела с готовкой. Отвари себе сардельки, они в холодильнике. И суп не забудь, а то испортится…
Как мама все это время сочетала свою воздушную стремительную природу с этой старательной домовитой заботой, от которой на душе разливалось просто невероятное умиротворение. Должно быть, где-то в подсознании я все-таки боялся, что метаморфоза снятия масок лишит меня столь дорогого сердцу образа.
Спасибо, мама! Как невероятно здорово, что ты меня так хорошо знаешь и понимаешь. Я тоже за гармоничное сочетание привычного и нового — пусть даже для моих родителей эти состояния сейчас не совпадают с моими.
Приводя себя в порядок, я выстраивал планы на день и немного — на следующие несколько дней. Это было несколько наивно, особенно в свете событий вчерашнего дня. Но в новое состояние стоило входить не спеша, так что изменилось не так уж и много.
Сегодня мне предстояло как минимум две встречи. Одна полезнее другой: с Медеей и Росси. Охотница за силой ждала наводку на подходящее место в полдень — это оставляло мне еще четверть часа на выбор. Встречу Росси запланировала на два, значит, часам к четырем-пяти я смогу заехать к Медее. Обмоем чаем с тортиком букву К применительно к Имяреку.
Приняв душ, я определился с местом и отписался Росомахе.
“Ненароком заходи