Вряд ли полицейские примутся обыскивать остров раньше чем через несколько часов или даже несколько дней. Они подождут, пока закончится гроза.
Я снова подумал о стоявшем на дороге мужчине в черном, который кричал, чтобы я вернулся.
Кто он такой?
Сколько дней он следовал за мной, шпионил — и вот теперь он боится за меня… Откуда он взялся? Кто его послал? Огастин?
Я подумал о Чарли, о мамах, о Даррелле, валяющемся у подножия маяка…
Выйдя из душа, я обсох и растерся полотенцем, пока кожа не стала красной, как у омара. Затем порылся в аптечном шкафчике, разыскивая дезинфицирующее средство; оно нашлось между лейкопластырями и гигиеническими тампонами «Тампакс». Я обработал ссадины на руках и ногах, в том числе на коленях, покрытых черными лунками и коричневатыми ранками, — судя по всему, от прибрежных камней, — а затем заклеил их лейкопластырем.
Меня посетила мысль: «Надо поспать».
Чтобы утихла боль, которая возвращалась, по мере того как мышцы остывали.
Чтобы забыть о косатке, внезапно появившейся на волнах, о нескончаемом падении Даррелла, о теле Наоми на Агат-Бич, о потухшем взгляде Чарли в машине, о руке, вынырнувшей из океана…
…о деньгах моих матерей в багажнике «Форда»…
Я наполнил водой один из стаканов для полоскания зубов и поискал в аптечном шкафчике обезболивающее. Их выбор оказался на удивление обширным — должно быть, жителей домика одолевали все виды воспалений и невралгии. В итоге я остановил свой выбор на «Демероле», для верности добавив «Оксикодон», даже не потрудившись узнать, сочетаются между собой эти два средства или нет: у меня болело все, что только возможно.
За дверью обнаружился мягкий халат, махровый, как в гостиницах, и я закутался в него.
Вернувшись в главную комнату, я почувствовал, как меня охватывают первые волны блаженной усталости, — или это уже сработали болеутоляющие? Я просмотрел книги, стоящие на деревянном брусе, служившем каминной полкой: Чак Паланик, Джим Линч, Шерман Алекси, Джудит Джанс… только местные авторы. Мне захотелось разжечь огонь, но это было бы рискованно — дым мог привлечь внимание. Я включил батареи на полную мощность, отодвинул в сторону застекленную дверь, ведущую на террасу, затем открыл ставни окон, выходящих на бурное море, — в комнате послышался рев ветра, — проворно закрыл дверь и потушил все огни.
В доме царил полумрак. Я отыскал в одном из ящиков на кухне свечку и коробок спичек. Зажженную свечу отнес на низкий столик.
После этого рухнул на диван. Не знаю, то ли сказывалось изнеможение, то ли подействовали таблетки, но это был самый глубокий, самый удобный и самый уютный диван, на котором я когда-либо сидел.
Я перевел взгляд на сероватый прямоугольник окна и уставился на темное море, ощетинившееся светлыми гребнями, обложенное тучами черное небо, белые брызги, взлетающие в воздух на фоне скал по всей длине маленькой бухточки, и невидимый горизонт. Я слышал, как вокруг дома грохочет гром, ветер свистит в вершинах сосен, стоящих вдоль берега, а цепь стучит о пристань. Слышал, как трещит дом, будто жалуясь. Как ни странно, эту атмосферу я находил самой умиротворяющей. Думаю, в какой-то мере этим блаженным состоянием я был обязан действию лекарств.
В то самое мгновение, когда я уже погружался в сон, мой онемевший мозг будто иглой пронзила мысль:
«Агат-Бич».
Под закрытыми веками появилась картинка.
Кое-что, имеющее отношение к Агат-Бич…
Внезапно, на долю секунды, мое сознание будто молнией озарило: я увидел правду.
Но слишком поздно: сон вымел эту мысль, словно дождь, который уже давно смыл с пляжа мои следы, и я уснул.
37. Блондинка в ветровке после полуночи
— Где Генри?
Сидя за столом для совещаний, в центре шума и суеты, Чарли покачал головой, готовый расплакаться. Кто-то принес два дымящихся стакана.
— Чарли, — сказал Крюгер, отпивая глоток кофе, — ты хочешь отправиться в тюрьму?
Это слово будто хлестнуло его, и живот моментально отреагировал приступом боли. Парень, похожий на Филипа Сеймура Хоффмана,[53] молча смотрел на Чарли, пожевывая зубочистку.
Вся эта суматоха началась, когда одна из патрульных машин, выехавших на поиски Генри, наткнулась на тело Даррелла у подножия маяка. Не прошло и часа, как прибыло множество полицейских из патрульной службы штата Вашингтон, а с ними — целая толпа каких-то парней с континента. Служба шерифа превратилась в настоящий цирк. Постоянно кто-то входил и выходил, хлопали двери, отъезжали и с шумом тормозили машины. Все вокруг пребывали в возбуждении, гавкали, будто собаки в питомнике, и даже иногда отпускали шуточки. В то же самое время никому и в голову не приходило оплакивать смерть Даррелла Оутса…
Сейчас Чарли находился под перекрестным допросом. К нему приехал его брат Ник в сопровождении другого заместителя шерифа.
— Сотрудничать в твоих интересах, — бросил он Чарли на ухо, злобно выкручивая ему руку движением, полным полицейской — или братской — жестокости, вталкивая его в помещение за решеткой, где находятся задержанные преступники.
— Чарли, — вкрадчиво произнес Крюгер, — его машину нашли припаркованной возле баскетбольной площадки. Где ты был этой ночью? Никто из друзей тебя не видел. Твои родители говорят, что ты куда-то ушел. Матери Генри тебя тем вечером тоже не видели. Ты хоть осознаешь, в какие неприятности влип?
Чарли осознавал, но молчание ему пока казалось наилучшим решением.
— Я вам уже сказал: я не знаю, где он.
Эту фразу он повторил уже непонятно в который раз.
И уже в который раз на нем остановились их взгляды, ясно говорившие: «Ну, конечно же, нет».
И снова полицейские так же безмолвно переглядывались.
Кто-то вошел, наклонился и что-то прошептал на ухо Крюгеру, лицо которого тут же омрачилось. Он искоса посмотрел на Чарли, и на этот раз тот прочел на лице шерифа новое выражение: самое искреннее беспокойство. Которое привело его в замешательство.
Что-то случилось…
Человек с зубочисткой перестал жевать: он тоже ждал.
— Чарли, — начал Крюгер очень мягким голосом, — найден каяк, опрокинувшийся у входа в бухту. Пустой…
Чарли ощутил шум крови в ушах.
— Спасательная служба прочесывает весь район и остров. — Ты уверен, что ничего не хочешь нам сказать? — Кулак Крюгера обрушился на стол, заставив его подпрыгнуть. — ЧАРЛИ, НУ В КОНЦЕ-ТО КОНЦОВ!
— Это мы… — произнес он.
Филип Сеймур Хоффман номер два перегнулся через стол.
— Что — «вы»?
— Даррелл Оутс… это мы…
— Боже мой! — воскликнул псевдо-Хоффман.
— Это вы его столкнули? — недоверчиво поинтересовался Крюгер.
Чарли кивнул. И рассказал им.
Все.
С самого начала: с их расследования.
Как они рылись в хибаре Джека Таггерта, как обнаружили видео, как следили за Таггертом и Дарреллом, когда те разбили и закопали компьютер.
— Срань господня! — воскликнул на этот раз Филип Сеймур Хоффман.
Чарли рассказал, как они отправились к Оутсам, чтобы расспросить их…
— Что вы сделали? — не поверил Крюгер.
…как они расспросили Нэта Хардинга и узнали о существовании на острове шантажиста…
— Этот парень смеется над нами, Бернд!
…как Генри обнаружил деньги в ячейке хранилища, арендованного на имя матери; как после полицейской облавы Даррелл Оутс подкараулил Чарли в Ист-Харбор и силой увез его на маяк, заставив позвонить Генри.
Вошла яркая женщина в костюме и начала слушать. Чарли узнал ее: она недавно приходила в магазин его родителей.
— Кто его столкнул? — спросила женщина.
Крюгер обернулся к ней: он не слышал, как она вошла.
— Генри. Но это была необходимая самооборона… Иначе это он столкнул бы нас на камни…
Чарли поведал о яростной стычке между Генри и Дарреллом наверху маяка, в результате которой тот перевалился через перила.
— Я видел, как Генри пытался его удержать, — солгал он.
— Это произошло у тебя за спиной. Значит, ты не так много и видел.
— Не с самого начала, верно… Но я хорошо видел, как Даррелл толкнул Генри к ограждению и попытался спихнуть его вниз. Генри отбивался.
— Даррелл очень крепкий, — заметила женщина, глаза которой были жесткими и блестящими, будто галька. — И он привык драться… Как Генри справился с ним?
— Об этом я ничего не знаю. Но когда Даррелл перегнулся через перила, я хорошо видел, как Генри пытался удержать его от падения.
На самом деле он видел совершенно противоположное.
Чарли надеялся, что Генри подтвердит его версию в тот день, когда его будут допрашивать, — если этот день будет, если он еще… жив. Чарли подумал о пустом каяке, и в животе у него зашевелились страх и отчаяние.
За его свидетельством последовало молчание.
— Черт, ну и история, — наконец сказал шериф.
— Если, конечно, все это правда, — сдержанно произнесла женщина, бросая на Чарли подозрительный взгляд.
— Поездка к Оутсам, Нэт Хардинг, поездка в хранилище, существование шантажиста — все это можно достаточно легко проверить, — заметил псевдо-Хоффман. — И мы сразу же допросим его приятелей. Он не мог придумать все это, Лиза. Такого рода события оставляют следы… Впрочем, уже найдено доказательство, что малыш говорит правду.
На лице женщины возникло удивление, а Чарли, нахмурившись, поднял голову:
— Какое?
— Деньги, о которых идет речь: их обнаружили в машине Генри, оставленной у баскетбольной площадки. Пачки упакованных банкнот. В багажнике. На пассажирском сиденье тоже. Это ведь те деньги, о которых ты рассказывал, не так ли, Чарли?
Тот согласно кивнул.
— Тем не менее это не освобождает от ответственности, — возразила женщина, но в ее голосе было все меньше убежденности. — Убийца, который помогает полиции, создавая видимость, будто сам ищет виновного, — такое уже видели.
— Позволь задать тебе вопрос: а если убийца Наоми и шантажист — одно и то же лицо? И еще одно — куда уехала мать девочки?