Он напрягся: за рулем был Блейн Оутс.
Флорес сразу же его узнал.
Один…
Куда, к черту, делись двое остальных? В гаснущем свете дня с борта парома спустились только десятка два машин, из-за дождя их ветровые стекла подметали «дворники». Ни Хантера, ни Старика Флорес так и не увидел. Ну, бардак… Куда они подевались? Было всего четыре часа дня, но на Ист-Харбор уже начали зажигаться огни. Небо над заливом почернело, ветер хлопал флагами и даже сотрясал древки.
— Проклятая хэллоуинская погода, — пробормотал Флорес себе под нос и вызвал по радио шерифа Крюгера. — Блейн Оутс только что выехал с парома. Один.
— Можешь повторить?
— Блейн один. Его брата и отца на борту не было. Что мне делать?
— Следовать за ним, само собой!
Заместитель Крюгера тронулся с места и помчался в направлении Мейн-стрит, куда перед этим свернул «Шевроле». Обнаружить его не составило никакого труда: автомобиль был припаркован в нескольких метрах отсюда, возле «Портовой таверны». Блейн как раз закрывал машину, и Флорес увидел, как тот быстрым шагом пересекает тротуар и, даже не посмотрев вокруг, заходит в таверну.
Флорес схватил радио.
— Блейн вошел в «Портовую». — Поколебался. — Если хочешь знать мое мнение, какой-то он слишком спокойный. По-моему, это сильно похоже на отвлекающий маневр, Бернд.
— Спасибо, Анхель.
Крюгер разъединил вызов.
— Хантер и Старик нашли другой способ незаметно пробраться на остров, — зловещим голосом объявил он.
Платт уже был на телефоне.
— Я звоню в округ Уотком. Они должны знать, есть ли какая-то лодка…
— В штате Вашингтон есть более двухсот официально зарегистрированных лодок и катеров, Крис, а они вполне могли записать ее на вымышленное имя.
— Этого нам не узнать.
— Во всяком случае, слишком поздно: если Блейн здесь, значит, они уже высадились.
На Сидар-Айленд заместитель шерифа Рон Уинслет прыгнул на поливаемую дождем шаткую пристань, пока его напарник осторожно управлял лодкой.
Океан яростно бросался на штурм скал и маленького пляжа, и не хотелось бы посадить на мель одну из трех лодок, которыми располагала полиция Гласс-Айленд. Уинслет добежал до лестницы, ведущей на террасу, окружающую дом, и быстро обежал его, просматривая двери и окна, как уже это проделал больше чем с дюжиной домов, начиная с сегодняшнего утра. На стороне, противоположной от моря, полицейский резко остановился. Одна из ставень была приоткрыта. Рон вытащил служебное оружие и медленно отодвинул ставню. Стекло за ней оказалось разбито, окно распахнуто…
Он повернулся к пристани:
— Причаливай! Надо обыскать эту хибару.
Сеймур-бей на западной стороне Гласс-Айленд увенчан туманной и поросшей лесом Маунт-Гарднер. Его маленький пляж, зажатый между двумя скалистыми мысами, постоянно исхлестанный ветрами и утопающий во мгле, для всех мальчишек острова означает приключение и тайну. В противоположность восточной стороне западное побережье осталось почти нетронутым, за исключением небольшой гавани Кресент-Харбор на северной оконечности. В том возрасте, когда они еще не полностью захвачены своими компьютерами и игровыми приставками, мальчики — девочки тоже, но меньше — любят плескаться здесь, придумывая истории о пиратах, кораблекрушениях, морских чудовищах и островах сокровищ.
Сейчас здесь находились два человека, мало восприимчивые к подростковому очарованию этого места: старый Оутс и его сын.
Старик, который знал эти воды как свои пять пальцев, помнил, что здесь есть защищенная бухта, где можно оставить лодку: справа, сразу за пирсом, даже если в наши дни им больше никто не пользуется.
Их ждал Джек Таггерт, стоя под дождем. Со светлой пряди волос вода стекала на и без того мокрые очки.
— Привет, Джек, — поздоровался Старик, высаживаясь на берег. — Сегодня вечером здорово качает.
— Здравствуйте, сэр, — отозвался Таггерт, который больше никого не величал таким словом, и пожал большую пятерню Старика. Она была холодной и мокрой после того, как долго сжимала руль, но у Старика хватка все равно была крепче, чем у него. — Привет, Хантер.
— Привет.
Таггерт был приятелем Даррелла, но не его брата. Хантер его не жаловал. Он считал, что тот выглядит как слабоумный подросток, — все эти светлые волосы, румяные щеки, очки…
— Тачка есть? — спросил Старик.
— Ага, она ждет вас на парковке. Оставьте ее потом на том же месте и положите ключи в бардачок.
— Возвращайся к себе. Ты нас не видел.
— Конечно.
Попрощавшись кивком, Таггерт удалился в темноту, которая уже начала сгущаться.
— Придурок, — бросил Хантер. — Никогда не мог понять, что Даррелл в нем нашел.
Старик от комментариев воздержался.
— Возможно, парнишка скрывается на Сидар-Айленд, — сообщил заместитель шерифа Рон Уинслет в громкоговоритель. — Во всяком случае, кто-то недавно находился в одном из домов. Также нашли следы крови в гостиной и влажные салфетки в урне ванной комнаты. Кровь даже не высохла. Вероятно, он ранен.
— Продолжайте обыскивать дома на острове, — приказал Крюгер. — И будьте осторожны. Не думаю, чтобы он был вооружен, но никогда не знаешь наверняка. Сейчас я не могу послать вам подкрепление, учитывая, что здесь происходит… Задействован весь личный состав, у меня ни одного свободного человека, Рон. Но я предупрежу полицию штата Вашингтон.
— Принято. Конец связи.
Крюгер разъединил вызов и посмотрел на Платта, который бросил ответный взгляд исподлобья в манере Филипа Сеймура Хоффмана.
— Живой.
Я потащил «Зодиак» через лужи, туда, где волны с шумом обрушивались на песок. Открытое море было все в белых гребешках, и я знал, что будет сильная качка. Перед тем как вытащить лодку из гаража, я убедился, что в баках достаточно топлива. Сейчас меня трясло, я продрог до костей.
Вернувшись в дом, я схватил трубку стационарного телефона, стоявшего в прихожей.
Полагаю, что дрожал я не только от холода, но и от страха. Я боялся того, что сейчас услышу, — боялся правды. Мой мозг посылал сигналы тревоги во все части тела, и от этого мои руки на телефоне дрожали еще сильнее.
Я вспомнил, как Лив и Франс всегда утверждали, что порвали связи с родственниками из-за своего «нетрадиционного» образа жизни, но теперь спрашивал себя, не было ли это очередной небылицей. В первый раз я видел их под другим углом зрения. Я пытался угадать за каждым из их движений и взглядов скрытые побуждения, ложь, секреты…
Неужели наша семья тоже разлетится вдребезги?
Неужели в конце концов не останется больше ничего?
А существовала ли она вообще? Или все это с самого начала было ненастоящим? Иллюзией? Фантазией, в которую каждый из нас вносил свое видение, дурача остальных?
Набирая номер, я чувствовал поднимающуюся тошноту. Слушая гудки, чувствуя себя разбитым и опустошенным, я глубоко вздохнул, чтобы отогнать дурноту. Я так устал…
Затем гудки прекратились.
— Алло? — ответила мама Лив.
С пяти вечера на улицах начали появляться мальчишки. Сидя за рулем, заместитель шерифа Анхель Флорес увидел, как на Мейн-стрит вышли две небольшие группы в сопровождении смеющихся родителей. Маскарадные костюмы родителей были предсказуемы: Джек Воробей, Дарт Вейдер, ведьмы… А вот мальчишки, наоборот, доставляли куда больше проблем сорокалетнему Флоресу, у которого не было детей. Молния, перечеркивающая лоб, и поддельные очки без оправы — с этим понятно: Гарри Поттер, но остальные?
Когда дверь «Портовой таверны» открылась, он переключил внимание на нее. На крыльце лежали вырезанные и подсвеченные тыквы. Конечно, не настоящие, а пластиковые лампы в форме тыкв. На ветру настоящие свечи сразу потухли бы.
Появился мужчина в черной зимней куртке. На нем была маска Чубакки,[60] полностью закрывавшая всю голову, и Флорес услышал, как тот говорит с проходящим мимо Дартом Вейдером. Но слов было не разобрать. Родители покатились со смеху, а наряженный Чубаккой поприветствовал их и отправился дальше.
Заместитель шерифа посмотрел на часы. Семнадцать двадцать. А значит, уже больше часа, как Блейн Оутс находится где-то здесь. Может быть, самое время осмотреться… Флорес вышел из машины и направился в паб, ощущая сильные порывы ветра. Едва он вошел, его одновременно поразили царящее внутри уютное тепло и звуковой уровень разговоров. Флорес пробежался по залу глазами, сердце забилось быстрее. Ни в зале, ни в баре Оутса не было.
— Привет, Анхель, — бросил ему бармен.
Вместо ответа полицейский устремился к лестнице, ведущей на небольшой бельэтаж, тоже битком набитый. Но Оутса не было и там.
Флорес почувствовал, как его охватывает паника.
Он снова спустился вниз и направился к туалетам. У раковин никого, но одна из кабинок оказалась закрыта. Он постучал.
— Блейн!
— Это не Блейн! — протрубил голос, который явно не мог принадлежать молодому мужчине. — Это граф Дракула!
Под звуки спускаемой воды послышался придушенный смех, перемежающийся с невнятным бормотанием и приступами кашля. Анхель подумал о мужчине в маске Чубакки и черной куртке. Когда Блейн вошел в паб, куртка на нем была зеленая. Того же роста и телосложения… Двухсторонняя куртка! Какого же дурака он свалял! Заместитель шерифа снова выскочил в зал, стремительно пересек его и вышел на крыльцо.
Мальчишки с родителями были уже далеко, а Блейн Оутс исчез.
В аэропорту Ноа назвал таксисту адрес: Николс-кэньон. Каньон на севере от Лос-Анджелеса, начинается от Голливудского бульвара и змеится ниже Малхолланд-драйв. Так себе поездка по разросшемуся мегаполису, самая длинная артерия которого насчитывает более сорока километров. Но шофер-мексиканец предпочел избежать вечерних пробок на 405-м шоссе, срезав путь по бульвару Ла-Сьенега. Получилось еще хуже: из-за аварии на Болдуин-хилл они оказались там заблокированы.