За дверью оказалась скрипучая деревянная лестница на второй этаж. Которая упиралась в обшарпанную дверь. Внутри оказалась крохотная квартирка, обставленная бедненько, но чистенько — белые стены, мебель из потемневшего дерева. На широкой кровати — мальчишка лет четырех. Черный, разумеется. С закрытыми глазами, лоб потный. Даже не касаясь пацана, Прохор чувствовал, что он горячий.
— Его надо отнести в госпиталь, добрый мсье! — старуха остановилась на пороге и молитвенно сложила руки. Прохор осторожно завернул мальчишку в одеяло и поднял на руки.
— А где госпиталь, мадам?
Старуха закатила глаза и, тихо постанывая, сползла по косяку.
— Понятно, найди госпиталь — это квест такой, — пробормотал Прохор и понес пацана вниз. — Извини, бабуля, двоих не дотащу…
Вышел на улицу, огладелся. Так, вряд ли госпиталь находится в секторе для взрослых, значит надо идти налево, к кладбищу. А там по дороге спросить у какого-нибудь чернокожего аборигена.
Оказалось, что найти госпиталь несложно — надо всего лишь свернуть в почти незаметную подворотню за кустами, а там есть деревянная калитка. На которой маркером на картоне было написано:
«Госпиталь.
Требуются волонтеры».
— Я о нем позабочусь, — встретившая Прохора на входе девушка была белой. Она осторожно забрала ребенка из его рук и повернулась спиной. Что? И это все?
— Подожди! — Прохор остановил ее руку, которой она пыталась захлопнуть калитку перед его носом. — Ты же игрок, раз белая, да?
— Что вы имеете ввиду, мсье? — девушка насупилась и взглянула на него исподлобья. — Игрок?
Ах да… Ролевой момент, как он мог забыть!
— У вас написано, что требуются волонтеры, может я смогу вам чем-нибудь помочь? — Прохор постарался изобразить на лице озабоченность всеми мировыми проблемами сразу и желание помогать ближнему своему. Правда, не был уверен, что получилось убедительно.
— Вы? — девушка недоверчиво осмотрела его с ног до головы. — У нас очень тяжелая и часто грязная работа, вы уверены, что пришли по адресу?
— А что, в волонтеры принимают исключительно тех, у кого над головой мерцает неоновая табличка «хочу нести добро», а на ногах исключительно пыль дальних дорог? — Прохор сдерживался, чтобы не засмеяться над серьезностью лица своей собеседницы. Кажется, ей было лет десять… Может это какой-то воспитательный модуль для девочек?
— Это не место для шуток, — сказала девочка и снова попыталась закрыть дверь.
— А я и не шучу, — Прохор поставил в створ калитки ботинок. — У вас надо три раза попросить, чтобы вы впустили человека, жаждущего причинять добро менять утки под лежачими больными?
— Уходите! — прошипела девочка. — Объявление старое и неактуальное! Вам здесь не место!
Вот теперь Прохор был на все сто уверен, что именно сюда-то ему и надо. Вот только как? Оттолкнуть ее — не вариант. Прибежит охрана, вышвырнет его и будет права. Предложить ей денег? На вид идеалистка, наверняка оскорбится…
— Милая девочка, я правда хочу помочь! — Прохор попытался сделать шаг вперед, но девочка не уступала. — Кроме того, меня волнует судьба мальчишки, я с ним через всю Рю-де-Бурбон тащился!
Девочка покраснела от напряжения, пытаясь оттолкнуть его ногу и закрыть калитку. Прохор оглянулся. Эдны за его спиной не было. Понятно. Началось приключение, и она не может влиять на его действия и свободу выбора.
— Тогда принеси хотя бы кружку для пожертвований, раз пускать не хочешь, — Прохор сделал вид, что отступает, но ногу не убрал.
— Что там происходит, Марта? — раздался из-за кустов низкий женский голос.
— Ничего, мадам! — ответила девушка и тут же прошипела в сторону Прохора. — Убирайтесь сейчас же! Из-за вас у меня будут проблемы!
— Я хочу быть волонтером в госпитале! — намеренно громко заявил Прохор. — Почему вы меня не впускаете?!
— Марта? — рядом с девушкой появилась полная темнокожая женщина, как и Марта одетая в белое. — Нам нужны волонтеры, молодой человек. Но вы уверены, что…
— Если бы я не был уверен, то зачем бы я торчал под вашей дверью? — Прохор почувствовал себя глупо. По меньшей мере, это был очень странный аттракцион.
— Марта, ребенок нуждается в помощи, ступай, я разберусь, — негритянка махнула рукой, девчонка сжала губы, гордо повернулась и скрылась за кустами. — Вы себе представляете, что нужно будет делать?
— Честно говоря, нет, — сказал Прохор. — Но я надеюсь, здесь будет кому меня научить.
— Вам придется подписать договор, — женщина не улыбалась и пристально смотрела Прохору в глаза.
— Это должно меня как-то напугать? — что-то слишком часто для ноктюрнета сегодня повторяется слово «договор».
— Хорошо. Я вас впущу, — женщина отступила назад. — Но прежде чем вы войдете, поклянитесь в том, что никогда и никому не расскажете, что именно вы здесь увидите.
— Окей, не вопрос, — Прохор вздохнул с облегчением. Он думал, что речь пойдет о каком-нибудь обязательном недельном рабстве, подчинении вышестоящим и чем-то еще подобном.
— Произнесите полностью, пожалуйста, — женщина все еще очень серьезно смотрела Прохору в лицо.
— Я клянусь, что никогда и никому не расскажу о том, что увижу и услышу на территории госпиталя, — отчеканил Прохор. — Так нормально?
— Да, — она энергично кивнула, видимо для усиления эффекта. — Идите за мной.
Она повернулась к Прохору спиной и пошла по дорожке между кустами. Прохор вошел в калитку и закрыл дверь на задвижку. Звуки Рю-де-Бурбон на спиной сразу же смолкли.
Похоже, госпиталь был довольно обширным, правда состоял в основном из палаток и шатров, разбитых прямо среди деревьев. Капитальное здание было одно — приземистое, одноэтажное. Оно стояло на берегу заросшего ряской водоема, при взгляде на которых сразу же возникали мысли о крокодилах. Здесь было как будто жарче, чем на остальной Рю-де-Бурбон. Влажная такая тропическая жара. Как в джунглях какого-нибудь Вьетнама.
— Меня зовут Прохор, кстати, — Прохор смотрел на массивные бедра своей проводницы и думал, что до Йемайи ей, конечно, далеко, но, похоже, именно к ее формам эта серьезная дама отчаянно стремится. И еще понял, что она не лоа. Кажется, он уже научился их отличать, но объяснить даже самому себе чем именно они выделяются, не мог. Нельзя сказать, будто они обладали большей четкостью, здесь в ноктюрнете приходилось себе напоминать, что это игра, даже те, кого видишь мельком и краем глаза, выглядели живыми людьми. Но в том, что шагавшая перед ним женщина — не лоа, он готов был поклясться. Хоть и не понимал до конца, что они такое, эти самые лоа. Не те, которые из поддержки, как Эдна. А такие как Йемайя, Мадж или даже тот странный дядя Нэнси.
Женщина продолжала идти молча, с грацией худеющей самки бегемота. И направлялась она, судя по всему, не к капитальному зданию с множеством пристроек, а к одному из шатров. Она откинула полог и вошла. Прохор пожал плечами и последовал за ней. В нос ударил густой запах нечистот.
— Кто бы сомневался, — пробормотал Прохор, оглядываясь.
Земляной пол. Сколоченные из досок двухэтажные нары. Свободное пространство только вокруг центрального столба. На земляном полу — смазанное веве. Прохор как-то разглядывал изображения основных веве старших лоа, но пока не запомнил их все, так что опознать не смог.
— Здесь умирающие, мсье Прохор, — сказала так и не представившаяся дамочка. — Им уже ничем не помочь, можно только скрасить их последние часы и минуты беседой.
— За что вы так не любите этих людей? — Прохор закашлялся, чтобы не засмеяться. — Тактичность это не самая сильная моя черта.
— Тактичность им уже не нужна, — от ближайших нар поднялся высокий и тонкий мужчина в простой белой рубахе и шортах. Босой. На ухе закреплено массивное металлическое украшение. — Ты отмечен Маман Бриджит, а значит справишься.
Прохор почувствовал, что у него уже сводит скулы от серьезности момента. И от всей этой драматичной обреченности на лицах. Ролевой момент, да? Да лучше бы он ушел сразу же, как только сунул ребенка в руки этой Марты! Может она на самом деле не такая уж и вредная, а просто желала ему добра, чтобы он во всю эту историю не вляпался?
— И с кого мне положено начать? — обреченно спросил Прохор.
— С любого, кто попросит тебя о помощи, — толстые губы безымянной женщины скривились в презрительной улыбке. Тощий парень подошел к ней и приобнял за талию. Прохор вздохнул и медленно пошел вперед, мимо спящих, стонущих и мечущихся на мокрых простынях людей. Большая часть их были черные, но белые тоже попадались. Интересно, как они здесь оказались? Кому-то что, захотелось поиграть в смертельно больного?
— Воды… — простонал некто из темного угла. — Можно мне воды?…
Прохор покрутил головой в поисках каких-нибудь жидкостей. Кувшин и стаканы обнаружились на узком столике, сколоченном из досок. Старик приподнялся, опираясь на руки, жадно сделал несколько глотков и рухнул обратно на нары. Прохору показалось, что он уснул или потерял сознание. Или умер. Надо было искать другого жаждущего помощи. Прохор повернулся, чтобы отойти, но почувствовал, что тощие пальцы старика сжали его запястье.
— Постойте, мсье, — едва слышно прошептал он и потянул Прохора ближе к себе. — Здесь рядом с моей кроватью в стене прореха. Надсмотрщикам ее не видно. Сейчас они заняты, так что вы можете незаметно улизнуть.
— Почему вы решили, что мне надо отсюда сбежать? — прошептал Прохор, теперь разглядывая умирающего более внимательно. Его посеревшая кожа обтягивала череп как старый пергамент. Казалось, что в его высушенном теле не осталось ни капли крови. Но глаза… Глаза были странные. Один непроницаемо черный, второй мерцал в темноте как кругляш золотой монетки.
— Всем надо отсюда сбегать, — улыбка почти безгубого рта была жутковатой. — Да и пришел ты не затем, чтобы вести с умирающими душеспасительные беседы. Иди уже. А то может быть поздно!
Прохор тронул ветхую ткань стены. Она колыхнулась, и в складке действительно обнаружилась прореха. Не особо размышляя, Прохор пригнулся и выскользнул из шатра с умирающими.