— Ничего не слышала об этом.
— С тех пор Сыны Света чувствуют себя в безопасности, а остатки храмовников перебираются в Шотландию, где хранятся основные артефакты Ордена. Им удается помочь взойти на престол новой династии, которая позже всегда будет благосклонна к потомкам крестоносцев.
— Под артефактами Вы понимаете Чашу Грааля и Копье Судьбы?
— Религия построена на образах, которые должны рождать в умах верующих нужные ассоциации. В этом ее отличие от точных наук. Основные конфессии, выросшие из корня, вывезенного Моисеем из Египта, во многом схожи. Некоторые тексты христианских псалмов и фрагментов одной из пяти книг Торы идентичны до мелочей. Религиозные образы — очень сильный инструмент воздействия на человека. Даже неверующего. И за ними можно спрятать многое. Тамплиеры умели это делать.
— Что же стало с потомками ессеев из Кумрана?
— Учитывая уроки истории, Сыны Света уже никогда открыто не претендовали на официальную власть, избрав путь тайного влияния на правительство и руководителей крупных корпораций. Век информационных технологий у ессеев начался на пару столетий раньше, чем у всего человечества.
— Они изобрели компьютер в период французской Республики?
— Чушь! К тому времени они успели перевести и понять достаточно из Второй Книги, чтобы разобраться с тем, как работает мозг человека и что такое сознание. Современные потомки Моисея и Соломона одержимы той же идеей мировой религии в рамках единого мирового государства.
— Всем нам грозит порабощение?
— Нет. Пока что Сыны Света не умеют клонировать своих воинов. Сейчас они только скрупулезно ищут детей с определенными способностями, с тем чтобы потом развивать их.
— Вундеркиндов?
— В своем роде, — старик прикрыл веки, давая понять, что устал. — Люди называют вундеркиндами только тех детей, чьи уникальные способности могут быть востребованы обществом: в музыке, математике, живописи… Еже ли ребенок обладает уникальным талантом в том, о чем простые люди и не подозревают, то проще сказать, что он с отклонениями в психике. Таких очень мало, а выживает еще меньше. Если необычному ребенку не повезет и он родится в семье набожного католика или протестанта, то родители вполне могут отдать свое чадо в специальный приют, если вдруг узнают, что их собственный ребенок слышит чьи-то голоса, видит странные существа или читает чужие мысли. Люди предпочитают смотреть по телевизору разные страшилки, но когда что-то подобное оказывается рядом, они хватаются за осиновый кол.
— Но этим же занимается психология, — удивилась Варя.
— Должна бы… — Джузи помолчал, что-то взвешивая, но потом продолжил: — Почти все специализированные детские клиники и приюты мира финансируются благотворительными организациями, подвластными Сынам Света. Подчиняясь воле Святого Ордена, как они себя называют, эти клиники стали неким фильтром, просеивающим через себя с помощью специальных методик тысячи несчастных. Анализируя отчеты психологического тестирования, на ранних стадиях определяется судьба ребенка. Из него могут сделать флэшера — бесстрашного воина, гловера — хитрого и неуловимого разведчика, лайтера — безжалостного инквизитора, следящего за чистотой своих рядов, и так далее.
— Эксперименты с детьми? — ужаснулась девушка.
— Они называют это тестированием, хотя иногда прибегают к сильному воздействию на психику и память ребенка.
— Но это же… — девушка не сразу смогла подобрать определение, — бесчеловечно.
— Собственно, это и было одним из аргументов в споре, приведшем к разрыву дружественных отношений братства Силы и Святого Ордена, но открытых конфликтов не было, — веки Джузи дрогнули и медленно прикрыли подслеповатые глаза. — Мы тоже отбираем кандидатов в свои спортивные школы среди ребятишек, предлагая им бегать, прыгать, плавать, а потом готовим из них не только будущих чемпионов, но и бойцов. Правда, при этом мы никогда не уничтожаем их личность и душу.
— Книга Силы лежит в основе восточных единоборств?
— Да. Если я правильно тебя понял. Основатели нашего рода были моряками, а не интеллектуалами. Переводами и анализом занимались единицы, возможно, поэтому освоен не весь текст Первой Книги.
— А почему Вы все это мне рассказываете, Джузи?
— Я все больше склоняюсь к справедливости слов Тони, что ты избранная.
— Но я самый обычный человек, — возразила Варя.
— Для многих покажется простым совпадением то, что ты родилась в семье египтологов, поступила в университет на кафедру ведущего исследователя комплекса в Карнаке, читаешь на арамейском, нашла мантру в монастыре Святой Катерины, погрузилась на две сотни метров в Красном море и нашла в затонувшем галеоне шкатулку с предметами ритуального погребения фараонов…
— Но я не рассказывала Вам этого!
— А что ты нашла со своей подругой в храме Хатхор?[2]
— Так это Маша все разболтала Антонио!
— Для меня такая череда событий неслучайна, — продолжил, не обращая на девушку никакого внимания, старик. — Чем больше погружаешься в историю, тем больше веришь в предопределенность. Впрочем, у каждого есть выбор.
— И Вы считаете, что я сделаю именно тот выбор, который Вас устроит?
— Я не думаю, что ты будешь искать встречи с газетчиками или лайтером.
— Отчего же?
— Потому что ты в двадцать лет пожертвовала всем, чтобы находка в храме Хатхор не попала в чужие руки. Потому что ты спасла Алекс от судьбы ушебти, что еще никому не удавалось. Потому что ты привезла ее с дочерьми сюда и каждый день работаешь с ее психикой, возвращая к нормальной жизни… Кстати, что ты прячешь в кармане?
Варя с удивлением отметила, что видит не старика. Джузи неожиданно резко обернулся и ринулся на нее, словно в прыжке. Она даже попыталась отстраниться и защититься руками от нависшего над ней настоящего тигра. За две недели, проведенные в старом доме на центральной площади Трапани, девушка поняла, что глава клана совершенно необычный человек, но как он мог вот так запросто внушить ей образ разъяренного зверя. Причем впечатление было таким реальным, что Варя успела разглядеть не только слюну на огромных клыках, но и безжалостную ярость в желтых глазах огромной кошки. Девушке пришлось сделать над собой усилие, чтобы справиться с волнением и отвести в сторону возникший в ее сознании образ.
Секундой позже Варя видела перед собой прежнего немощного старика. Он неподвижно сидел, в инвалидной коляске, и что-то рассматривал невидящим взглядом вдалеке. Окончательно оправившись от воображаемого коварного нападения, Варя улыбнулась и вытащила из кармана бархатную коробочку.
— Думаю, что эти бриллиантовые серьги Александре подарил инициатор, дабы воздействовать на ее психику в свое отсутствие. Всякий раз, когда она их наденет.
— Известный прием…
— Сегодня ночью она под воздействием отражений огней на стенах начала что-то вспоминать. Похоже, инициатор подстраховался и активировал этот канал давления на психику без своего участия.
— Это программируется, — согласился сицилиец. — Яркие огни или блестящие побрякушки очень подходят для впечатлительных людей. Достаточно наложить сильную мантру в соответствующем состоянии — и будет работать всю жизнь.
— А я об этом не знала, — удивилась девушка. — Хорошо, что проснулась вовремя.
— Ну, это же случайность… — тихий голос был совершенно лишен эмоций, но Варя уловила скрытую иронию.
— Мне очень трудно поверить в свою исключительность, Джузи.
— Вера нелогична, а вот убеждения основываются на знаниях.
Не оглядываясь, старик сделал едва уловимое движение костлявым пальцем в сторону старинного секретера у стены.
— Положи серьги во второй ящик. Их там никто не тронет. Потом поработаем с ними…
Опустив руки на колени, Джузи замер, давая понять, что разговор окончен. Он мог вот так неподвижно сидеть часами. Варя даже пугалась первое время, не умер ли он. Нельзя же спать, совершенно не меняя позы. Впрочем, неловкость первых дней знакомства быстро прошла. Тщедушное тело, бесцветный голос, выцветшие и лишенные жизни глаза уже не пугали ее. Удивительный интеллект и огромные знания делали из старика самого желанного собеседника.
Глава V. Нант
Наверное, теплая осенняя пора хороша в любом городе, но если это город первой любви, бабье лето делает его сказочным. Глядя через радужную призму времени на несколько десятилетий назад, многое видишь иначе. Ошибки становятся милыми шалостями, обиды — забавными недоразумениями, а разлука — досадной несправедливостью, не зависящей от тебя лично, ведь душа по-прежнему хранит тепло и нежность, которая с годами, как хороший коньяк, становится только ярче. Человеку свойственно прятать свой внутренний мир от негатива. Там бережно хранится первый взгляд, затронувший душу, неумелый поцелуй, от которого останавливалось не только дыхание, но и — сердце. Там все еще звучит шепот горячих губ у твоего лица и чувствуется аромат кудряшек и манящий запах желанного тела. Воспоминания чем-то похожи на детскую коробочку, где собраны самые нелепые для постороннего вещи, но они так много говорят их хозяину. Потому и дороги.
Так размышлял Демис, прогуливаясь по старинным улочкам утреннего Нанта. До назначенной встречи с клиентом у страхового агента был еще целый день в запасе, что позволяло ему стать обычным туристом и предаться воспоминанием. Это помогало настроиться на лирический лад, который был незаменим при разговорах с дамами. Особенно пожилыми. Нужно было только не торопиться и осмотреть со всех сторон крепость, которую он собирался брать штурмом. Каждый имеет слабое место, его нужно только почувствовать и, слегка надавив, ощутить мягкую, податливую защиту. Остальное дело техники, которой Демис владел в совершенстве. Он умел заглянуть в укромный уголок памяти своего собеседника и говорить именно то и так, что его визави хотел бы сейчас услышать. А пожилые люди обычно очень сентиментальны. Некоторые пытаются это скрывать, что только обостряет игру, но гловер умел играть.