— И ты думаешь, что в это кто-то поверит?
— Ну, мы же не просим у них наследство и не набиваемся в родственники.
— Н-нет
— Мы хотели бы исправить ошибку… Вдруг этот Джузи и вправду ждет.
— Мне отчего-то стало так не по себе. Боюсь чего-то.
— Ну, давай отложим, — грек сделал неопределенный жест рукой.
— Нет, — черные глаза итальянки блеснули. — Мама бы не отступила. Я должна.
— Тогда держи, — грек протянул свой сотовый телефон. — Я скрестил на удачу все пальцы.
Было заметно, что Биатрис волновалась. Ожидание ответа и первые фразы дались ей нелегко. Несколько раз она замолкала, потом начинала повторять уже знакомые слова. Наконец, итальянка стала говорить громче, вся напружинившись в маленьком плетеном креслице уличного кафе. От волнения она то и дело перекладывала телефонный аппаратик из одной руки в другую и припадала ухом, чтобы лучше слышать. В какой-то момент в ее больших темных глазах заблестели слезы, и грек понял, что она говорит именно с тем стариком. Биатрис то нервно улыбалась, то пыталась вскочить и размахивать руками, чтобы ее лучше поняли или поверили. Потом быстро заговорила с кем-то, приняв сосредоточенное выражение лица, из чего стало понятно, что она договаривается о встрече. Наконец она облегченно вздохнула и обмякла в кресле, выключив телефон, но все еще не возвращая его.
— Святая Дева! — ее глаза затуманились от слез и переживаний. — Сама не могу поверить. Господь сберег его для этой встречи! Ты не представляешь, что я сейчас пережила… Все эти годы он ждал и верил. Боже мой! Я не могу. Ему скоро девяносто лет. Он как услышал, что у меня есть письмо от его Джулии… Его служанка мне потом сказала, что старик был прикован к инвалидному креслу более десяти лет. А тут вскочил и хотел бежать… За письмом! Представляешь, какая любовь! Дева Мария, я этого не перенесу. У самой давление подскочило. Закажи мне коньяку, пожалуйста… Это же надо! Две фотографии лежали у меня в альбоме столько лет, а я и не подозревала. Мама мне рассказывала о Джулии и ее парне, но это было так давно. А теперь все вдруг ожило. Оказывается, они оба изучали культуру Китая, потому-то письмо написано на китайском. Это именно для него. Сомнений нет! Деми, какой ты молодец, что разглядел… Решено, мы едим на Сицилию, и как можно скорее. Главное, долететь до Палермо, а там нас встретят. Оттуда до Трапани километров семьдесят. Они предложили сесть на яхту какого-то знакомого в Ливорно, но мне, право, неловко. Лучше…
Биатрис вдруг остановилась и внимательно посмотрела на своего старинного друга.
— Прости, я тараторю без умолка, а тебя не спросила. Ты сможешь поехать со мной? О билетах не беспокойся, у меня есть кое-какие сбережения… Вот только как быть с твоей работой?
— Надеюсь… — неопределенно ответил грек и принялся звонить куда-то.
С замиранием сердца итальянка сидела на краешке плетеного кресла и наблюдала за своим спутникам. Она уже успела достать из сумочки маленький вышитый платочек и то и дело подносила его то к глазам, то к носу. Со стороны это выглядело так трогательно, что вряд ли бы нашлось сердце, которое смогло бы устоять против такого молящего взгляда, да и всей позы немолодой женщины. Она словно молилась или молила кого-то о чем-то очень важном и значимом в целой жизни.
— Уф, — Демис облегченно вздохнул. — Упросил босса продлить отпуск до конца недели. У нас есть несколько дней.
— Спасибо тебе, Господи! — спутница молитвенно сложила ладони. — Ты просто умница! Дай я тебя расцелую.
— Я запомню эти слова, — грек и сам искренне улыбался. — Заказываю билеты до Палермо?
— На ближайший рейс, дорогой!
Глава IX. Анже
— Храни, Господи, Святой Орден! — лайтер сдержанно наклонил голову в знак приветствия. — Как Вы себя чувствуете, Светлейший?
— Неплохо, мой друг, — магистр Ордена Сынов Света сделал приглашающий жест рукой. — Думаю через пару дней отправиться на прогулку, а пока прошу простить меня за усталый вид и лежачую позу. Выход из глубокого погружения всегда требует немало времени на восстановление сил.
На первый взгляд, магистр был худощавым стариком с немощным телом. Остатки седых волос на затылке, желтовато-серая морщинистая кожа рук и лица говорили о преклонном возрасте. Бесцветные губы едва шевелились при разговоре, чуть обнажая ровные искусственные зубы. Бесформенные белые одежды, в которые он был облачен, казались простой горкой ткани. Когда же старик умолк, только в ясных голубых глазах притаилась жизнь.
— Стоит ли сравнивать наши физические возможности, Светлейший, когда на простое погружение способны единицы из братства, а работать на такой глубине, как это делаете Вы, и возвращаться не под силу и посвященным моего уровня.
— Вы скромничаете, дорогой лайтер, — глаза старика озорно блеснули. — У Вас хороший потенциал, а главное, возраст. Только работать и работать.
— Спасибо, у меня есть достойный пример для подражания.
— Я думаю, каждый идет своим путем. Свету не нужны протоптанные дорожки.
— Вы правы, Светлейший… По вашему виду трудно определить результат погружения, поэтому позволю себе спросить напрямую. Удалось понять, что такое Копье Озириса?
— Нужно проработать детали и кое-что проверить, — магистр явно тянул время, наслаждаясь моментом. — Но уже сейчас могу сказать, что речь идет о модуляции тоннеля в третий глаз.
— Третий глаз? — голос лайтера едва не сорвался, но он вовремя справился с волнением.
— Да. Никто из современных ученых, занимающихся проблемами мозга, не может объяснить сверхчувствительность некоего участка нашего серого вещества, который еще древние называли третьим глазом. Этот факт неоспорим так же, как и неподвластен человеку. Лишь единицам удавалось самостоятельно развивать его чувствительность. И как только кто-то мог осознанно воспринимать минимальные доли процентов той информации, которую третий глаз в состоянии улавливать, он становился ясновидцем, прорицателем, гениальным художником, изобретателем, медиком, музыкантом, ученым, поэтом… Собственно говоря, все выдающиеся люди пользовались этой уникальной особенностью своего мозга. В зависимости от того, как сознание подобного счастливчика могло интерпретировать полученные знания, и появлялся тот или иной гений. Объяснить это никто не мог, и было принято общее название — Божий дар. Но от этого его принцип не менялся.
— Значит, все упоминания в текстах Книги Света о Копье Озириса сводятся к воздействию на третий глаз?
— Именно! — магистр едва улыбнулся уголками бесцветных губ. — Мы так долго готовились к разгадке, но не предполагали, что она так близко. Постепенно осваивая тексты Книги, мы овладели методиками воздействия на сознание, двигаясь как бы снизу вверх. От простого к сложному… Различные виды гипноза и легкие формы волевых матриц требовали вербального общения с объектом. Коррекция участков памяти, хранящих зрительные образы, подразумевала визуальный контакт с объектом. Модуляция логических узлов мозга на подчинение адепту подразумевала снятие индивидуальной защиты, что было возможно при мощном сексуальном контакте с объектом…
— А Копье Озириса в контакте не нуждается? — продолжил мысль магистра лайтер.
— С Вами приятно работать, мой друг… В статьях по нейролингвистическому программированию я сталкивался с теоретическими работами на эту тему. Сегодня для научного мира они выглядят фантастическими, но разумное зерно в них присутствует. Нам нужно будет приглядеться к авторам этих статей.
— Будет исполнено, Светлейший.
— В устах современных психологов, — не отвлекаясь, продолжил магистр, — такое воздействие называется «невербальной интервенцией в сознание». Авторы Книги Света дали этому явлению красивое название Копье Озириса. Думаю, что это связано с его принципом воздействия. Не снизу вверх, а горизонтально, точно в третий глаз. В терминологии нашего братства это прозвучит как модуляция тоннеля… Впрочем, суть от этого не меняется.
— И дистанция атаки… — почти прошептал лайтер. — Помниться, в текстах говориться о безграничности.
— Думаю, нужно сделать поправку на то, что было безграничным для древних египтян или тех, кто передал им эти знания. Мы узнаем радиус воздействия только по экспериментальным данным, но надеюсь, это сотни миль. Возможно, вся Европа.
— Но третий глаз у нормального человека неактивен…
— Я бы сформулировал иначе, мой друг. Существует некий барьер нечувствительности того участка мозга, который мы называем третьим глазом. Поэтому большинство людей работает только с информацией, полученной от пяти органов чувств, плюс сновидения и обычная логика. Для этого достаточно пяти-семи процентов существующего потенциала. Остальное находится в резерве. Попросту спит.
Однако у нормального человека третий глаз, как и любая часть мозга, биологически активен. Он лишь прикрыт барьером…
Неким естественным предохранителем для неразумных… Способность воспринимать спрятана, как спички от детей… И лишь тот, кто обладает соответствующим уровнем развития интеллекта, в состоянии этот барьер менять. Образно говоря, настраивать чувствительность универсального приемника на определенную волну. Вернее — информацию. И брать из бездонного колодца столько, сколько он способен воспринять. Что уже зависит от интересов личности. Например, только виртуозно играть на скрипке, как Паганини, или стать универсалом, как Леонардо.
— А модуляция тоннеля…
— Дает возможность владеющему этой методикой преодолевать любые барьеры нечувствительности и вкладывать нужную информацию непосредственно в третий глаз. Далее она попадает в аналитические и логические центры человека независимо от его воли и намерений. Грубо говоря, есть возможность загрузить желаемую программу в мозг, минуя все органы чувств и контроля.
— Поэтому третий глаз так хорошо защищен в природе!
— Да, он прикрыт щитом, который подвластен только интеллекту самой личности. Как кровеносная система человека. Осознанно или насильно человеку можно ввести внутрь препар