ывал любого, кто прикасался к святой Книге. Она сама по себе воздействовала на психику… О, не случайно сегодня у магистра так горели глаза. Так всегда бывает после встречи с Ней.
Интересно, как воспринимали египтяне эти Книги? Предание гласит, что Их было три в тайной комнате. Конечно, Их охраняли, и доступ был возможен только очень ограниченному кругу лиц. Что ощущали эти счастливчики? Встреча с Одной приводит в такой восторг, что любой обретает истинную веру и любовь к Создателю. Это такое сильное ощущение, что кажется осязаемым в груди. Именно поэтому некоторые не возвращаются. Он сам испытывал подобный экстаз — хочется остаться в этом блаженстве навсегда. Скорее всего, такое сильное воздействие на психику человека тоже своего рода защита. Знания не должны попасть в руки слабого или убогого. Только очень сильный интеллект способен противостоять соблазну наслаждения и продолжить исследовательскую работу. А это и есть гарантия того, что, овладев могущественным оружием, познавший великие тайны не обратит их против идеи, а реализует ее.
Возможно, прежним хранителям Книг и удалось что-то понять и создать методики, но Египет не стал вечным государством. Он постоянно воевал с соседями и, бывало, терпел поражения. Был завоеван персами, затем — греками, потом — римлянами, а позже и вовсе растворился в арабском мире. Стало быть, у них не было Копья Озириса… Они пользовались только тривиальными методиками воздействия на сознание для поддержания веры подданных в божественное происхождение фараона? А сами посещали тайную комнату для духовных наслаждений… Кто знает… Как же удалось похитить Книги из тайной комнаты? И где спрятана Третья Книга… Лайтер не раз задумывался, но не находил объяснения. Однако это произошло, и двенадцать колен израилевых овладели сокровенными знаниями. Те крохи, что им удалось перевести, осознать и применить, сделали этот народ на голову выше остальных наций. Возможно, именно в традициях, обычаях и укладе жизни иудеев те знания и передавались из поколения в поколение. Кто знает… Теперь Сыны Света станут во главе человечества… Не утопия ли это? В состоянии ли один тайный Орден, пусть и могущественный, противопоставить себя нескольким миллиардам простых людей, десяткам государств с их армиями? Законы больших чисел часто сильнее обычных правил и меняют их. Ну что же, они скоро это узнают. Ради такого дела не жалко и собственной жизни…
Лайтеру сразу стало спокойнее на душе. Он даже почувствовал вкус остывшего кофе. Сомнения покинули его, а предстоящая работа в паре с магистром увлекла. Сразу же вспомнились ошибки прошлого тандема, когда они едва не погибли, попав в кольцо. Ловушка была хитрой. Они ступили на ложный путь цветовой маркировки памяти при отработке методики коррекции зрительных образов. Написанный в иносказательной форме текст Книги Света только намекал на возможные оттенки для маркировки области памяти. Если бы лайтер не помнил наизусть мифологию древнего Египта, Междуречья и Греции, он не оставил бы себе цепочку «своего» оттенка, когда стал корректировать оттенки зрительных образов. Магистр к тому времени уже попал в кольцо своих же следов и шел по кругу. Кто знает, как бы удалось выкрутиться, если бы лайтер не сообразил, что это ловушка. Но сил у него выбраться назад по «своим» следам уже не было. Магистр понял, что только у лайтера осталась «нить Ариадны», и передал ему остаток своих сил. Лайтер выбрался из лабиринтов памяти в реальный мир, а затем вернулся и откорректировал память у магистра. Едва придя в чувство, они переписали, казалось бы, уже идеальный алгоритм методики воздействия на зрительные образы при визуальном контакте.
Это было год назад, и сейчас уже с десяток флэшеров Ордена успешно выполняют задания, используя отработанный алгоритм. Разведчики ищут кандидатов, монастыри их воспитывают, а наставники обучают методикам будущих воинов Света. Механизм работает четко. Бывают потери, случаются предательства, но это ничтожный процент. Сегодня Орден набрал такую силу, что готов направить Копье Озириса куда угодно…
Тихий старинный городок Анже степенно готовился провести остаток дня, занимаясь любимым делом. Сытые и добропорядочные горожане наслаждались покоем у домашнего очага, кто-то сидел в ресторанчике, кто-то спешил в семью после свидания на стороне, а кто-то гулял по неровным улочкам, держась за руки. Человек всегда стремился к удовольствию, отказываясь от меньшего ради большего удовольствия. Даже те, кто, услышав призывный глас колокола с высоких башен собора, спешили к вечерней службе, лукавили, убеждая себя, что отказываются от мирских удовольствий. Просто они смогли найти в общении со Спасителем или Святой Девой несравненный покой и умиротворение, чего их душе уже не приносит общение с противоположным полом или терпким красным вином. Всему свое время. У каждого свой путь.
Глава X. Трапани
Старинные часы над резными дубовыми воротами трехэтажного особняка Валороссо, чей фасад возвышался над центральной городской площадью как раз напротив церкви «Дель Колледжо», пробили четверть одиннадцатого ночи, когда под ними остановилась поблескивающая в свете ночных фонарей машина. Рослый, плотного телосложения водитель быстро подскочил к пассажирской двери, помогая пожилой паре выйти из авто.
— Спасибо, Бенито, — Биатрис оперлась о поданную ей сильную руку. — Вы прекрасно водите машину. Эти горные дороги полны опасности, я часто даже закрывала глаза от страха… Правда, дорогой?
— Я и прежде слышал, что сицилийцы отчаянные ребята, — Демис говорил по-английски короткими фразами, специально выбирая простые, общеизвестные слова, поскольку заметил, что водитель не все понимает из сказанного греком. — Но Бени меня просто поразил. Вы не участвуете в гонках?
— Что Вы, Демис, — смутился атлет. — Я всего лишь присматриваю за домом.
Все трое замолчали, оценивающе глядя на солидное старинное здание.
— Потрясающие часы, — с восторгом прошептала итальянка. — И как удачно размещены. Очень элегантно смотрятся. Я даже не припомню, когда появилась мода так украшать фасад…. Но такое впечатление, что они здесь давно.
— Вы правы, Биатрис, — водитель достал из багажника пару дорожных сумок. — Они идут более сотни лет. Их привез отец Джузи. Из Швейцарии.
— Семейная реликвия, — всплеснула та руками. — Это так трогательно! Обожаю семейные традиции. У нас есть старенький домик во Флоренции, где жили дедушка и бабушка, но не сравнить. Этот выглядит просто как старый замок…
Массивная дверь отворилась, и в освещенном изнутри ярким светом проеме появилась дородная фигура служанки.
— Здравствуйте, меня зовут Онарда. Прошу, проходите в дом… Как долетели?
Постепенно гостиная начала заполняться радостными голосами. Обитатели большого дома на площади спешили посмотреть на незнакомцев. Весть о письме из далекого прошлого взволновала не только старика. Все оживленно обсуждали неожиданную новость, украдкой поглядывая на лестницу, ведущую в кабинет главы клана Валороссо. Известие о том, что старик вскочил из инвалидного кресла, услышав о письме, до того заинтриговала всех членов семьи и служащих, что об этом только и шептались.
— Он ждет, пойдемте скорее, — едва сдерживая собственное любопытство, пригласила гостей Онарда. — Это так неожиданно для всех нас…
— Если бы не Деми, — Би взяла грека под руку. — Письмо пролежало бы в моем альбоме еще столько же! Там ведь написано по-китайски… Кто же разберет?
— Удивительно! — слышалось со всех сторон. — Просто невероятно…
Пожилая пара в сопровождении молчаливого Бенито вошла в кабинет старика. Тот сидел в своем инвалидном кресле, облаченный в клетчатую рубашку с открытым воротом. Тонкая морщинистая шея на фоне крупной разноцветной клетки ткани казалась просто хрупкой. Старик явно волновался, отчего его кадык ерзал под сухой бледно-желтой кожей. Стоящий рядом на краю стола стакан с водой был почти пуст.
— Позвольте представиться, — грек элегантно наклонил седую голову. — Демис Полеопуло, агент страхового общества, и моя давняя подруга Биатрис. Она…
— Очень приятно, господа. Мое имя вам известно. Присаживайтесь… Бени, помоги гостям. Спасибо, что уважили старика и приехали так скоро. В моем возрасте нужно спешить. Иначе можно не успеть что-нибудь сделать. Могу я взглянуть на письмо?
Атлет аккуратно взял из рук гостьи старое фото и нарочито медленно двинулся к хозяину, на ходу разглядывая со всех сторон пожелтевший кусок плотного картона. Убедившись, что явных признаков угрозы нет, водитель протянул фото старику.
— Милая, — глава клана обратился по-английски к невысокой невзрачной девушке, стоящей подле инвалидного кресла. — Подай-ка мне китайский словарь. Там, на полке… Толстый, в темно-красном переплете.
Бенито пододвинул инвалидное кресло к столу и остался стоять чуть спереди, между стариком и гостями. Он был настроен доброжелательно, но профессиональный охранник в нем не засыпал ни на секунду. Впрочем, приезжие не вызывали никаких опасений, они лишь с явным любопытством наблюдали, как девушка принесла увесистую книгу и положила на край стола. Старик надел очки и углубился в чтение, время от времени заглядывая в словарь. Его тонкие пальцы с высохшей, испещренной морщинами и синими жилами кожей, стали заметно дрожать. Он прикрыл лицо рукой, опершись на подлокотник своего кресла. Сухие сутулые плечи вздрагивали. Старик беззвучно плакал. Следом не выдержала Биатрис. Она заревела в голос, как-то по-детски всхлипывая и не стыдясь катившихся по щекам слез. Появившийся откуда-то белый вышитый платочек тут же намок, не в силах помочь ей, но хозяйка не обращала на это никакого внимания. Сквозь пелену, застлавшую и без того подслеповатые глаза, она не отрываясь смотрела на старика. Казалось, меж ними не было сейчас никаких преград. Его боль, радость и вообще все переживания, нахлынувшие разом, передались и ей. Прерывисто вдыхая, она подвывала на выдохе, прижимая обе руки к заплаканному лицу. Но, как ни странно, сердце ее в этот момент сладко стонало от счастья. От неимоверной радости за другого человека, что так долго ждал и наконец встретился с любимой. Пусть только с ее письмом, но там были именно те слова, которые он хотел услышать всю свою нелегкую долгую жизнь. И Биатрис не сомневалась, что это так.