— Привет, Элизбет, — Фахим сверкнул белоснежной улыбкой.
— Привет.
— Я могу подождать, пока ты позавтракаешь. В этой гостинице хороший шведский стол. Специально для европейцев.
— Спасибо. Мы лучше потом найдем с тобой настоящей еды.
— Но тебе же не понравилось…
— Это с непривычки… Думаю, что и тебе не по вкусу овсянка.
Парнишка скорчил такую рожицу, что оба рассмеялись.
— Мне очень нравится Египет, — доверительно прошептала Варя. — И я уверена, что понравиться и фуль, и чорба, а эйш я уже просто обожаю…
— Не старайся казаться хитрой. У тебя не получится.
— Я говорю искренне.
— Ладно, пойдем, — и Фахим уверенно направился к желтой машине у центрального входа. — Лучше ехать на такси. Твой джип будет слишком заметен в старом городе. С капитаном я договорился. Оставишь ему в залог тысячу фунтов.
— У вас все умеют считать только тысячами?
— Нет. Он просил больше, но я его уговорил, — парнишка замялся. — Думаю, что он вернет только восемь сотен, но зато будет молчать.
— А нужно, чтобы он молчал?
— Ты бы не отдала старику просто так тысячу фунтов, — резонно закончил разговор провожатый.
Идея ехать на такси оказалась очень удачной. Водитель чувствовал себя абсолютно свободно в постоянно гудящем потоке машин. Легко миновав, казалось бы, намертво застывшие в пробке центральные кварталы Александрии, они достаточно быстро добрались до Восточного порта и заехали прямо на причал, чтобы не таскать на себе заряженные воздухом баллоны. При этом таксист с шутками и прибаутками все сам погрузил в багажник, пока Варя расплачивалась с капитаном катера. Дорога в старый город оказалась не такой простой. Множество телег и тачек с самыми разнообразными грузами вечно стояли поперек, но бодрый голос таксиста творил чудеса. Откуда-то выскакивали люди и, навалившись на мешавшие проезду колесные средства, освобождали путь. И все это сопровождалось целым хором обсуждений на арабском, которым, словно дирижер, руководил водитель, самозабвенно размахивая рукой, наполовину высунувшись в открытое окно машины.
— Говори, когда ему приехать за нами, — Фахим показал таксисту, куда занести тяжелые сумки.
— Не знаю, — растерялась Варя. — После обеда. Часа в два.
— Дай ему пятьдесят фунтов и покажи сто. Только не отдавай.
Водитель еще покричал немного напоследок, но опытный маленький переговорщик твердо стоял на своем, кивая в сторону иностранки, которая, подыгрывая парнишке, гордо хранила молчание.
— Я бы без тебя разорилась, — девушка благодарно взглянула на парнишку.
— Тебя бы без меня сюда просто не пустили… Ладно. Пошли.
Вода в искусственном подземном озере была удивительно прохладной и чистой. Огромное водохранилище было спроектировано и построено еще при Александре Великом. Продумывая план строительства, архитекторы прежде всего решили проблему снабжения водой огромного города. Миллион человек, населявших столицу великой империи в годы расцвета правления птолемеев, не испытывали жажды, имея под самим городом огромное водохранилище. Мощные арочные своды держали на себе площади и дворцы, сохраняя в недрах дождевые воды, заботливо собиравшиеся целой ирригационной системой. Вода отстаивалась и поила горожан до следующих дождей. Система была так умело спланирована и построена, что до сих пор находится в исправном состоянии. Правда, ей перестали пользоваться, после того как протянули ветку к одному из ближайших рукавов Нила и развели трубопровод по городу. Почти все входы наглухо закрыли, забыв о тех немногих, что уцелели в домах некогда богатых торговцев. О подземном водохранилище перестали говорить, предоставив заботу о нем узким специалистам.
Луч подводного фонаря скользил по огромным плитам ровного пола, силовым стяжкам и колоннам, оканчивающимся сводчатыми арками. Иногда сверху опускались стальные трубы большого диаметра и разветвлялись по рукавам, закрепленным на мощных опорах. По надписям на металле было видно, что за ними следят, делая периодические проверки. Несколько раз Варя видела медные скобы лестниц, поросшие водорослями. Очевидно, по ним десятки лет никто не спускался к воде. Что конкретно она искала в этом подводном подземелье, девушка не представляла и сама. Доверившись интуиции, Варя медленно скользила в темноте. В некоторых местах вода поднималась до сводчатого потолка, но в основном зазор был большой, и она не боялась, что воздух в баллонах закончится. Подныривая под перекрытия, можно было передвигаться и без акваланга, но вот искать что-то в полумраке, на глубине 7–8 метров, было бы очень затруднительно.
Желтое пятно фонаря высветило странный знак на колонне.
Подплыв ближе, Варя замерла. Похожий на иероглиф рисунок был глубоко вырезан в твердом камне. Даже вековые наросты не стерли его замысловатый контур. Где-то она видела его. Только вот где… Да это же том самый огненный знак на кирпичной стене, что показал ей странный монах, когда она была на Тибете! Точно, это он! Варя осторожно коснулась рукой скользких граней, стараясь очистить рисунок от наростов, и обмерла…
— Откуда у тебя этот гребень? — услышала девушка властный голос.
Варя резко обернулась, светя фонарем в разные стороны… Никого… Немного успокоившись, она поняла, что голос звучит в ее сознании. Собравшись с духом, девушка опять прикоснулась к загадочному иероглифу, высеченному на каменной колонне, и ответила как можно спокойнее:
— Нашла.
— Где же ты нашла его? — голос был явно женским, но очень властным.
— В храме Хатхор.
— Теперь такие гребни продают в сувенирных лавках?
— Нет, он был спрятан в блоке с рисунком, покрывавшим святилище, а принадлежит тебе, Мааткара Хенеметамон…
В наступившей тишине Варя слышала только бешеный стук своего сердца.
— Ты знаешь мое тронное имя? — голос стал чуть мягче, но по-прежнему вызывал страх.
— Да, великая Хатшепсут, «Первая среди почтеннейших».
— Знающий настоящее имя владеет судьбой, — эхом отозвалось в сознании девушки.
— В близком окружении тебя звали Шесу… Извини мою дерзость.
— Так меня назвал когда-то отец…
У Вари стало так сухо во рту, что произносить слова даже мысленно было трудно.
— Ты знаешь мои имена, стало быть, и я могу спросить тебя о том же.
— Меня зовут Варвара.
— Ты дочь царя?
— Нет.
— Но согласно языку живших в стране «Черной земли» в твоем имени звучит смысл «почитаемая великим Ра»…
— Это случайность, — Варя едва подбирала слова. — Я из другой страны.
— Случайно такое имя никому не дозволено носить.
— Меня так назвала мама…
— Чтобы сделать это, она должна быть фараоном… Впрочем, гребень не признал бы тебя, не будь ты избранной… Я вижу печать света в твоем сознании.
— А могу я попросить тебя показать свой светлый лик, — отважилась Варя. — Аменхотеп Третий, захвативший трон после твоего исчезновения, приказал уничтожить все твои статуи, барельефы, упоминания и даже имена в текстах.
— Наивный мальчишка тем самым хотел лишить меня вечности… Потерявший имя теряет возможность возродиться.
— Но твое тело так и не нашли… Прости… Твоя погребальная камера из гробницы в Долине царей была пуста. Туннель, соединявший ее с поминальным храмом в Дейр-эль-Бахри, оканчивается тупиком.
— Я предвидела это.
— И потому спрятала упоминание о своей младшей дочери, Меритры, в пещере близ монастыря Петри.
— Тебе и это известно?
— Я нашла то место, где похоронена «Растворенная в лунном свете».
— К сожалению, девочка была простой смертной.
— Только ты родилась в день Тхар?
— Как и ты… — голос прозвучал с некоторой грустью, и Варя увидела лицо красивой волевой женщины. Этот образ ненадолго проявился в сознании девушки и плавно исчез. — А что ты здесь ищешь?
— Третью Книгу.
— Ее здесь нет.
— Но мне было видение…
Собственные слова странным эхом отозвались в сознании. Варя еще долго прислушивалась, стараясь уловить хоть что-то. Ее окружала только тишина и холодная вода. Взглянув на показатель уровня воздуха в баллонах, девушка поняла, что ей едва хватит на обратный путь. К тому же она совершенно потеряла ориентацию. Она сможет экономить, проплывая открытые участки подводного водохранилища, но вот какое направление выбрать? Ни огонька, ни намека на выход…
Обостренное внимание уловило едва слышные удары металла о металл. Где-то далеко кто-то методично стучал в воде. Освободив одно ухо из-под резиновой шапочки, Варя четко определила направление. Конечно, это, был Фахим. Взволнованный долгим отсутствием англичанки, он подавал ей сигналы.
Глава XIV. Гиза
Ночь делает пустыню таинственной. Неясные тени барханов вдоль шоссе превращаются то в исполинов, охраняющих вековые тайны, то в очертания загадочных кораблей, что перевозят по ночам души умерших в иной мир, то в образ еще никем не открытых пирамид. Дорога была пустой, лишь редкие встречные машины с завыванием проносились мимо, не всегда выключая дальний свет. В отличие от России, где не строят прямых автобанов, а разбитая колея заворачивает к каждой деревеньке в три дома, дороги среди песков были на зависть прямыми. Монотонность убаюкивала внимание и клонила ко сну. Варя ругала себя, что не захватила с собой несколько дисков с какой-нибудь европейской музыкой. В кабине она нашла только арабские записи, а радиоприемник, как назло, упорно воспроизводил заунывные восточные мелодии. Нужно было родиться и вырасти в этой стране, чтобы ночью слушать подобную музыку. Девушка специально выбрала позднее время для переезда в Каир. Не жарко и дорога свободнее. Расставаться с Фахимом ей очень не хотелось, но брать парнишку с собой в дальнюю поездку она не решилась. Определенных целей пока не было. Одна надежда на интуицию.
Варя потянулась к регулятору климат-контроля. В кабине джипа становилось прохладно. Не случайно еще на закате ей попадались прохожие в теплых накидках. Ночи в пустыне холодные, а осенью — особенно. Ей почему-то вспомнились теплые вечера бабьего лета, когда она жила с мамой в Гелинджике. Короткие дни и ночи уходящего тепла запоминались надолго. И хотя на побережье снег был большой редкостью, а зимой в основном шли дожди, тепло всегда оставалось желанным. Как давно это было… Раньше они любили по вечерам пить чай в саду их старенького дома. Отец рано ушел из семьи, и они с мамой были как две подружки. Одна чуть постарше. Когда переехали в новую квартиру на последнем этаже четырнадцатиэтажного дома, стали пить чай на балконе. Вид на море открывался такой замечательный, что у них на балконе всегда лежали старенькие плащи, чтобы можно было укутаться и долго не уходить. Мама и сейчас, быть может, часто сидит там одна…