– Не знаю, за чем именно охотится убийца, которого вы ищете. Просто высказываю предположение, что драгоценности Кшесинской – не единственное, ради чего убивают. Гребень стоит всех драгоценностей, вместе взятых.
– Вы так думает?
– Только представьте: кто-то узнает о мистических – просто-таки волшебных – свойствах гребня. Как, когда – неважно. Но человек вдруг осознает, какие перед ним открываются возможности. Вас бы это не захватило?
– Нет, – просто сказала она.
Рудницкий махнул рукой.
– Не захватило бы. Знаю. Но многих из смертных – да! Идея обладания предметом, который способен исполнять желания, – заметьте, не сказочным, а реально существующим! – может стать роковой!
Забывшись, Рудницкий смахнул вазочку с сахаром. Кусочки посыпались на дощатый пол. Анна кинулась поднимать.
– Вот болван! – обругал себя Рудницкий. – Теперь буду вприглядку пить!
– Да ничего! Пол чистый. А кто, кстати, вам по хозяйству помогает?
– Одна приятная дама.
Так вот кто печенье вкусное печет!
– Даже так? Дама?
Рудницкий рассмеялся.
– Это не то, о чем вы подумали, уверяю.
– Да ничего я не подумала.
– Подумали, подумали! Но все гораздо проще. Вдова одного моего сослуживца, погибшего на фронте, оказалась совсем без средств. Мы знакомы давно. Я был настроен помогать ей совершенно бескорыстно, но она – человек совестливый. Стала приходить и, невзирая на мое жесточайшее сопротивление, наводить порядок.
– А почему я ее ни разу не встретила?
– Да три дня всего прошло. К тому же она не все время у меня. Уберется и уходит. У Ирины тут родная сестра живет. Пустила ее к себе.
– Ирина, значит.
– Ирина Родионовна.
– Буду знать.
– Только прошу вас! Умоляю! Никаких инсинуаций! Особенно в ее присутствии! Впрочем, вы – девушка, воспитанная в лучших традициях, поэтому за последнее предположение прошу извинить.
– Извиняю, – улыбнулась Анна, подумав, что горячность, с которой Рудницкий бросился защищать неведомую Ирину Родионовну, наводит на определенные мысли.
– Подскажите, куда мне двигаться в расследовании, – стараясь вернуть его в рабочее русло, спросила она.
Рудницкий нагнулся, сделав вид, что поднимает с пола оставшиеся крошки, а когда снова повернулся к ней, на его лице не осталось и следа душевного смятения.
– Много лет назад в рамках расследования одной кражи я завел знакомство с неким ювелиром. Из тех, кто входил в число официальных поставщиков императорского двора. О драгоценностях Кшесинской он знает более других. Полагаю, нам стоит с ним встретиться.
– Кое-что мне рассказала Марья Николавна. Совсем немного, да и то с чужих слов.
– Как она, кстати?
– Тоскует.
– Тоска нынче – общее состояние.
– Не скажите, Аркадий Нестерович! Некоторые просто цветут и пахнут!
– Кто же, например? – удивился прозвучавшей в ее голосе нотке раздражения Рудницкий.
– Никита Румянцев вернулся. Судя по всему, вжился в новую реальность и даже преуспел. В ЧК устроился.
– Это такой румяный крепыш? Работал с вами по делу брата Ольги Судейкиной.
– Да. Вскоре после этого уехал на фронт – и вот снова в Петрограде.
Рудницкий поглядел на ее вспыхнувшие румянцем щеки.
Видно, она что-то имеет против этого молодчика. Хотелось бы понять что. Впрочем, личная жизнь Анны его не касается.
– Я найду способ договориться с ювелиром о встрече и сообщу.
– Вы уверены, что он не сбежал за границу?
– Насколько я в курсе, он здесь. Главное, чтобы захотел с нами говорить.
– А фамилия?
– Пока не буду уверен, что он готов к общению, называть не буду. К нынешней власти он относится, скажем так, предвзято. Надеюсь на ваше понимание.
Анна молча кивнула.
– Добрый день, Аркадий Нестерович! – вдруг услышали они и разом оглянулись.
За калиткой стояла и махала рукой молодая особа.
Девушка была в пальто с меховой горжеткой и модной шляпке-клош, из-под которой кокетливо выглядывали короткие кудряшки.
– Здравствуйте, Ольга! – ответил Рудницкий.
– Мама у вас? – спросила девушка с приветливой улыбкой.
Анна увидела, что он слегка смутился.
Так они в доме не одни? Неосторожно с его стороны.
– Нет, Оленька, Ирина Родионовна уже ушла.
– Что-нибудь передать ей, когда увижу?
– Спасибо, не надо.
Анна с удивлением увидела, что при этих словах Рудницкий смутился еще больше.
Итак, она была права. У Аркадия Нестеровича роман.
И, кажется, все серьезно.
– К Ирине Родионовне недавно дочь приехала, – пояснил Рудницкий.
– Так когда мне быть готовой? – продолжила Анна начатый разговор, пропустив его реплику мимо ушей.
– Я попытаюсь найти его завтра же.
Драгоценности Матильды
Бездельного Анна оставила в машине. Он было хотел отпроситься на обед, но она не позволила.
– Здесь жди. Мало ли куда поедем.
Рудницкий назначил встречу у Казанского собора. Когда она подошла, он был уже там. Сидел на скамейке и наблюдал за голубями. Анна издали помахала рукой.
Аркадий Нестерович поднялся и пошел навстречу.
– Мы должны немедленно выдвигаться в Петергоф. Вы ведь на автомобиле приехали? – с ходу начал он. – Грачев согласился встретиться. Поторопимся, пока он не передумал.
По пути она попросила рассказать подробнее.
– Ювелирный дом «Братья Грачевы» с конца прошлого века славился на всю столицу изделиями в стиле модерн. И в русском стиле тоже. У них был собственный магазин на Невском.
– Возле католической церкви. Я помню. Закрылся, кажется, в восемнадцатом.
Рудницкий кивнул.
– Иногда они делали весьма достойные реплики старинных шедевров. Хорошо работали с эмалью. Дом Грачевых значился в поставщиках высочайшего двора. Их, кстати, семеро братьев было, и все ювелиры. Один – Михаил – был назначен штатным оценщиком. Нам он интересен именно в этом качестве. Кшесинская не раз приносила ему свои драгоценности.
– Носила оценивать подарки? Милая дамочка!
Рудницкий усмехнулся.
– Она всегда смотрела на мир без розовых очков. Михаил вспомнил меня и наше – совсем недолгое, к слову, – знакомство.
– Мне кажется, вы знакомы со всем городом.
– Слава богу, это не так. Иначе меня давно бы к стенке поставили нынешние цари.
– Аркадий Нестерович, – шепнула ему на ухо Анна и показала глазами на Макара.
– Понимаю. Надо быть осторожнее.
– Вот именно.
– Согласен. Излишне говорлив к старости стал, знаете ли.
Рудницкий хотел, чтобы они отправились к Грачеву вдвоем, но, подумав, Анна решила взять с собой Бездельного.
Что ни говори, а парень он сообразительный. Да и для расследования лучше, если они будут обладать общей информацией, чтобы не пересказывать потом с пятого на десятое.
Знаменитый ювелир жил в маленьком домике на Расстанной возле Волкова кладбища, в бедной квартирке из двух комнатушек, но, кажется, совершенно не тяготился своим положением. Держался весьма уверенно и с большим достоинством. Жестом указал вошедшим на диван и сел в кресло напротив, поинтересовавшись, не желают ли гости чаю.
«Вот что значит порода», – подумала Анна.
Разговор начал Рудницкий. Очень быстро Грачев понял, чего от него хотят.
– Конечно, господа. Я готов поделиться тем, что мне известно. Тем более теперь это уже не тайна.
Слушая его, Анна продолжала удивляться, насколько свежа память этого старика. Он помнил все детали, даты, имена.
– После переезда в отдельный дом на Английском проспекте подарком Кшесинской от наследника на новоселье были восемь золотых чарок, обильно украшенных драгоценными камнями в форме кабошонов. Они были очень популярны в тот период, и многие небольшие драгоценные камни в украшениях делали именно в такой круглой форме огранки. Сама Матильда потом говорила с сожалением, что подарки наследника были хорошие, но не крупные.
– Жадный, что ли? – усмехнулся Бездельный.
– Скорее скромный.
– А-а-а-а, – протянул он и ухмыльнулся.
Грачев взглянул на него, пожевал нижнюю губу, словно собирался что-то сказать.
– Расскажите о тех вещах, которые вы видели, – торопливо спросила Анна.
– В сезоне девяносто седьмого года Матильда получает в подарок от четырех великих князей брошь в форме кольца. Оно усыпано бриллиантами, в центре четыре крупных сапфира, на футляре выгравированы их имена.
– Кого это их? – уточнил дотошный Бездельный.
– Четырех великих князей, – терпеливо пояснил Грачев.
– Она со всеми ими жила, что ли? – не утерпел Макар. – Не только с наследником?
Грачев вздохнул и, кажется, мысленно произнес молитву. Анна незаметно ткнула Бездельного кулаком в бок.
– В свой первый бенефис, когда традиционно каждой приме вручают подарок от царской семьи, Матильда получила особенное украшение. Это была брошь в виде бриллиантовой змеи, держащей сапфир-кабошон, как символ великой мудрости.
Вошла старушка, поклонилась гостям и протянула Грачеву пилюли. Извинившись, тот неторопливо запил лекарство водой из серебряного стаканчика и продолжил:
– У Кшесинской была внушительная коллекция ювелирных украшений и изделий Карла Фаберже. Например, от великого князя Владимира Александровича каждый год на Пасху Матильда получала яйцо из ландышей с прикрепленным к нему маленьким яичком. На свой второй бенефис от него же получила золотого двуглавого орла с розовым сапфиром. Но самый поразительный подарок был сделан великим князем Сергеем Михайловичем – шкатулка работы Фаберже, доверху наполненная желтыми бриллиантами без оправы. Сергей Михайлович решил, что прима сама выберет себе будущее украшение.
И, слегка поклонившись, добавил:
– С некоторыми из этих камней я имел честь работать.
– А что, по-вашему, было особенно ценным?
Грачев задумался, глядя в окно, а потом снял невидимую пылинку с сюртука и произнес:
– Разумеется, среди подарков Матильде были исторические камни, ранее принадлежавшие европейским аристократическим домам. Например, на десять лет знакомства великий князь Андрей Владимирович подарил ей сапфировые серьги, окруженные бриллиантами. Эти сапфиры были родом из парюры герцогини Лейхтенбергской.