Анна постаралась быть честной.
– Нет, не думаю. Но ты мог упомянуть случайно. Рыклину мы ничего не говорили. Он знал только, что ездили куда-то, и все.
– Выходит, знали только мы двое.
Трое. Рудницкий знал обо всем раньше их.
Она потянула ворот рубашки.
– Макар, открой на минуточку окно. Душно в машине.
– Да приехали почти. Вон за поворотом.
– Сама вижу, – буркнула она.
Зрелище, как и ожидалось, было печальным.
Старик Грачев, уронив голову, сидел в кресле. Старушка, скрючившись, лежала у самого порога. То ли ползла позвать на помощь, то ли удар был внезапным и застал ее входящей в комнату.
Гнатюк уже был на месте. Повернувшись, он молча дернул подбородком и склонился над телом Грачева.
– Жалко как, – прошептал себе под нос Макар.
Анна развернулась и четко произнесла:
– Товарищ Бездельный, займитесь осмотром помещения. И попрошу без бабских причитаний.
Необидчивый Макар кинулся исполнять.
Анна подошла к криминалисту.
– Что скажешь?
Тот молча приподнял рукав халата, надетого на Грачеве. Рука была проткнута и пришпилена к подлокотнику ножом для разрезания бумаги.
– От кровопотери умер? – удивилась Анна, глядя на залитую кровью руку убитого.
– Нет, это я к другому.
– К чему?
– К тому, что его так пытали. А смерть наступила от проникающего ранения в сердце. Будешь смотреть или поверишь, что его характер совпадает с тем, что я видел на Крюковом?
– Покажи.
Гнатюк обнажил грудь жертвы.
– И крови нет.
– Я ж еще тогда тебе сказал: ювелирная работа. В сердечной мышце таких мест, чтобы без крови и на раз, практически нет. Как только этот шельмец умудряется!
– Зато рука вся в крови. Всяко попала на одежду преступника.
– Не факт. Сдается мне, удар был нанесен сзади. – И пояснил: – Преступник стоял у старика за спиной и оттуда резко воткнул нож в руку. Брызги полетели на одежду убитого.
– Старушку таким же способом убил?
– Да, и правильно сделал. Хоть не мучилась.
– Если бы так, то упала бы плашмя, – подал голос Макар. – А эта еще клубочком свернуться успела. Значит, не сразу преставилась.
Гнатюк пожал плечами.
– Может, и не сразу. Секунды две или три прошло.
– Помнишь девочку Надю, Олесь? Дочку ювелира Савицкого? Ее тоже ударили ножом в сердце, но умерла она не сразу. Успела произнести кое-что, когда ее нашла тетка. А случилось это через несколько минут после того, как убийца покинул место преступления.
Гнатюк оторвался от лупы, в которую рассматривал рану на груди жертвы.
– Было такое дело.
– И как ты это объяснишь?
– Вскрытие показало, что с девочкой он не рассчитал. Ударил чуть правее.
– То есть не такой уж он и ювелир?
– Нет, просто ему детей убивать не приходилось. Не учел возрастные особенности.
– Так, может, ему и бабушек убивать не доводилось? – вступил Макарка.
– Правильно мыслишь, Бездельный. Кто обнаружил тела?
– Милиционер караулит свидетелей в соседней квартире.
– Их несколько?
– Двое. Муж и жена из дома напротив. Зашли якобы с просьбой починить колечко. Камушек выпал.
– Я сниму показания, а ты продолжай осмотр.
Проходя мимо старушки, Анна отвернулась. Прав Макар. Жалко стариков. Очень жалко.
Вид сжавшихся от страха свидетелей был не менее печальным.
– Назовитесь по очереди, – произнесла Анна, устраиваясь за столом и доставая лист бумаги.
Дрожащими голосами те назвались.
– Расскажите все, как было.
– Так мы ничего не знаем, – заторопился мужчина, – ничего не слышали, никого не видели.
– По пути никто не попался? Рядом с домом?
– Никто. Ни одного человека не встретили.
– Правду говорите?
– Да чего нам врать-то? – всплеснул руками свидетель. – Ни единой души. Кошка с собакой у забора, вот и вся живность! Только вошли, с порога поняли, что хозяева убитые, и побежали милицию вызывать.
– Оба побежали?
Мужчина растерялся.
– В смысле? А… нет…. Маня тут осталась.
Маня судорожно сглотнула и вцепилась в мужнину руку.
– А где вы находились в то время, когда ваш муж бегал за милицией?
Маня смотрела круглыми глазами и молчала.
– Ну, говори! – слегка толкнул ее муж.
– Так… тута.
– Где тута?
– В комнате.
– В той самой, где находились убитые?
– Ну да.
– А почему не ушли в другую или в кухню, например? Рядом с трупами неприятно находиться.
– Да… не знаю…
Маня бросила отчаянный взгляд на мужа.
– Так это я ей велел. Сказал с места не сходить. Сторожить.
– Чего сторожить?
– Как чего? Чтобы никто посторонний не вошел и… не стащил чего-нибудь.
Маня громко икнула и прикрыла рот ладошкой.
Так. Попались, голубчики.
Анна поднялась и нависла над тощей Маней, как грозовая туча.
– А ну, быстро говори, что взяла?
Мужичонка, видя, что у Мани зуб на зуб не попадает, вздумал ерепениться:
– Да вы, милая девушка, что, с ума сошедши?
– Кто тебе тут милая девушка? Перед тобой сотрудник уголовного розыска города Петрограда! Сознавайтесь сейчас же, а то обоих в камеру с уголовниками посажу!
При этих словах Маня скукожилась и стала похожа на газетный фунтик, что давеча приносил Бездельный.
– Я… ничего… не… брала, – проблеяла она и судорожно сжала руку в кармане.
– Все из карманов на стол! Живо! – скомандовала Анна таким живодерским голосом, что Маня и ее муженек резво стали выкидывать на стол содержимое карманов.
Среди прочего звякнуло колечко без камешка, а потом другое – уже с камешком, да не с простым. Как ни была Анна несведуща в настоящих драгоценностях, но этот блестящий камень узнала сразу. Да и то – перепутать бриллиант трудно.
– Это чье? – ткнула она.
– Мое!
– Раз твое, почему не на руке? А ну надень!
Маня схватила перстень и попыталась надеть на палец. Никак.
– Мал, что ли?
– Так мы и пришли к Грачеву, чтобы его раскатал пошире, – вступил мужичонка, почуяв, что дело пахнет керосином.
– А почему раньше говорили, что камень вставить? И откуда у вас, простых рабочих, кольцо с бриллиантом, а?
Анна вспомнила: на руке старухи было тоненькое колечко без камушка. Теперь ясно – она камень внутрь поворачивала, чтобы проклятый бриллиант не сверкал и не вводил в искушение.
Анна вернулась за стол и проговорила добрым голосом:
– Пока кольцо лежит на столе, украденным оно не считается. А вот если вы его вынесете отсюда, тогда, считай, тюрьма. Выясним, был ли у сестры Грачева такой перстень, и тогда вам уж точно – exitium.
Незнакомое слово повергло воришек в состояние, близкое к истерике.
– Простите, гражданин… гражданка начальница! – взмолился мужичонка. – Бес попутал! Простите ради Христа!
– Да не кричите вы! – поморщилась Анна. – Ну как услышит кто. Тогда уж точно каторги не миновать!
Она посмотрела на обмершую Маню.
– Вы когда перстень снимали, старушка еще жива была, так? С мертвого пальца так легко не снимешь.
Маня только пошевелила белыми губами.
– Она что-нибудь произнесла при этом?
Из ее глаз покатились крупные слезы.
– Только одно слово. Я еле разобрала.
– Какое же?
– Тайна.
– Какая еще тайна? – высунулся из-за угла Макар. – От нас тайн не бывает, запомни.
– Она так сказала, – дернувшись от испуга, пролепетала Маня.
– Произнесла слово «тайна»? – переспросила Анна и взглянула на Бездельного.
Тот недоуменно пожал плечами.
Тайна, тайна…
А может, не тайна, а тайник?
Тайник, где спрятаны драгоценности Матильды?
Спрятавшись от дождя под лавку, собака и пушистая серая кошка проводили вышедших из дома людей глазами. Подождав, когда они скроются из виду, собака поднялась и неторопливо потрусила в сторону кладбища, время от времени стряхивая с морды капельки влаги.
Лучшая ресторация
Про ее обещание пойти с ним в ресторан Никита не забыл. Утром нарисовался в управлении, держа в руках кипу папок, и напомнил. А когда она согласилась, засиял, как песочком начищенный.
На душе сразу стало муторно. Она хотела узнать хоть что-нибудь о Николае. Или, наоборот, убедиться, что Румянцеву о нем ничего не известно. Это было бы лучше всего. Ей почему-то казалось, что по лицу Никиты она сразу поймет – знает или нет.
– Приходи нарядная! – крикнул он, убегая.
«Вот еще докука», – подумала Анна с тоской.
Но по мере приближения к заветной цели – Никита говорил «ресторация» – она трусила все больше. Надо было подготовиться получше. Ресторан – это вам не чайная и не распивочная, где до революции бывать случалось и не раз. Не затем, чтобы гульнуть, разумеется, а по работе – ловили там жуликов и бандитов.
Когда все питейные заведения были закрыты, сыщики даже взгрустнули немного. Где теперь искать преступников? Разбежались по «малинам», по щелям. То ли дело злачные места – публичные дома и рестораны. Туда как ни зайдешь, выйдешь с уловом.
Было удивительно, что именно сейчас питейные заведения вновь стали расти как грибы. «Сверчок на печи» на Невском, «Прага» на Садовой, «Хромой Джо» на Итальянской, «Золотой якорь» на Василеостровском, «Олень» на Большом проспекте.
– Держитесь, братцы! – вдохновлял сотрудников, поблескивая единственным глазом, их бравый начальник. – Скоро нам облегчение будет! Соберутся наши ненаглядные все в одном месте! Нам на радость, им на погибель!
Никита предложил встретиться у дома Зингера, и она обрадовалась, что их встреча не случится прямо у ресторана. Замучилась бы потом отбиваться от насмешек.
Но все равно несколько раз нервно оглянулась, подходя.
Завидев ее, Никита помахал рукой. Весь такой красивый, радостный, вдохновленный, можно сказать!
Она почувствовала укор совести. Румянцев считает, что у них свидание, а она, мерзавка, просто собирается вытянуть из него информацию.
– Куда мы пойдем? – робко поинтересовалась она, засовывая руку в подставленный Никитой «бублик». – Давай куда-нибудь в не очень шикарное место. А лучше – в чайную.