Неужели так себя воспринимает?
– Про Гумилева слышали? – негромко спросил молодой человек в аспидно-зеленом с золотой каймой – вроде той, которой обшивали гардины, – фраке.
Ему никто не ответил. А что отвечать? И так все понятно.
Она взглянула на Егера. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, и казался погруженным в свои мысли.
Слышал или нет? Что думает обо всем этом?
Ну да ладно. Они здесь по другому поводу.
Как ни странно, через несколько минут она почувствовала, что атмосфера ресторана подействовала расслабляюще. Сразу начинать разговор о деле не хотелось.
Вспомнив недавний поход в «Асторию» и «отдыхающего» там Биндюжника, Анна, стараясь говорить тихо, рассказала Каме, как много лет назад ее похитил преступник, которого петроградские сыщики во главе с ее отцом разыскивали в связи с чередой убийств.
– В столицу он из Одессы приехал. Здесь тоже сколотил банду, а попутно убивал любовников своей сестры и оставлял рядом с трупами кукол, которые она мастерила.
– Как-то вычурно для обычного бандита.
– Он не был обычным. Настоящее имя – Павел Глебов. Его сестра – известная актриса и танцовщица Ольга Глебова-Судейкина. Выступала в «Бродячей собаке», а потом в «Привале комедиантов». Не слышал?
– Нет. Эпоху декаданса в русской литературе я пропустил, – кривя рот в иронической усмешке, сообщил Егер.
– Не декаданса, а символизма, – поправила, сама не зная зачем, Анна.
Егер равнодушно пожал плечами.
И в самом деле – какая разница?
Она отпила глоток воды из стакана.
– Недавно встретила на улице их с Анной Ахматовой. Они все еще в России.
– Ахматовой? У тебя, я смотрю, знакомства в богемной среде.
– А то! – усмехнулась Анна, вспомнив свою работу подавальщицы в «Привале комедиантов».
– Убийцу арестовали?
– Ну да. Только из тюрьмы он сбежал.
– А ты как смогла спастись?
– Меня вытащил один революционер. Правда, Биндюжник убивать меня не собирался…
– Как ты сказала? Биндюжник? – перебил Кама.
– У Глебова кличка такая была раньше. Я о нем вспомнила, когда мы с Румянцевым были в «Астории», я его там видела. Биндюжника то есть. Живого и невредимого.
– Поистине неисповедимы пути Господни, – медленно произнес Кама, глядя на нее странными светлыми глазами.
– Что ты имеешь в виду?
– Твоего Биндюжника я знаю как Петра Ивановича Артемьева, заместителя председателя Совнаркома города Одессы.
С минуту Анна молча жевала принесенное жаркое. Переваривала новость.
– Так ты с ним знаком?
– Поверхностно. В девятнадцатом я разыскивал одного человека, служившего во Французском легионе. Решил привлечь к делу зуавов. Меня вывели на них именно через Артемьева, вхожего в определенные круги.
– Зуавы?
– Жители Сенегала и Марокко – африканских колоний Франции. Их довольно много было. Ходили в красных шароварах и ездили на верблюдах.
– В Одессе?
– В Одессе.
– Представляю реакцию одесситов на такое зрелище.
– Зрелище было поистине феерическим и имело у одесситов огромный успех! Так вот. У Артемьева были связи не только среди легионеров, но и в ближайшем окружении Мишки Япончика, известного на всю округу главаря банды.
– Вот в это верю сразу. Бандит бандита видит издалека.
– Япончик, кстати, одно время сотрудничал с большевистским подпольем. Поставлял оружие, выкупал из тюрем политзаключенных, ликвидировал провокаторов. Но интересно другое. Позже я обнаружил, что Артемьев знаком не только с Япончиком, но и с Петлюрой, а потом и с атаманом Григорьевым.
– Комбригом Григорьевым – ты хотел сказать. Красным командиром, который освободил Одессу от войск Антанты!
– Французы ушли сами. Григорьев со своей бандой – пардон, с бригадой первой Заднепровской украинской советской дивизии – занял город практически бескровно, но продержался недолго. Уже в августе девятнадцатого в Одессу вошли части Добровольческой армии Деникина.
– А потом Котовский выгнал и его!
– И представь: Артемьев был среди котовцев.
– Шустрый малый!
– Вездесущий, я бы сказал. Меня тогда это несколько удивило и, не скрою, заинтересовало. До сих пор переполняла уверенность, что способностью стремительно перемещаться в пространстве обладаю только я.
– Ты хотел сказать – менять обличье, играть разные роли.
– Сейчас не об этом. Времени у меня не было, но Артемьева я запомнил.
– Хотел привлечь к сотрудничеству?
– Скорее наоборот. Подумал, что этого человека стоит опасаться.
– По нашим сведениям, бежать из тюрьмы в шестнадцатом Биндюжнику помогли большевики.
– Не сомневаюсь. Такие, как Артемьев, нужны любой власти.
– То есть бандиты и безжалостные убийцы?
– Я бы выразился иначе: умеющие решать проблемы и выживать в неблагоприятной среде.
Анна задумалась. Так и есть. Глебов выжил в жутком борделе Кейптауна, выбрался из русской тюрьмы, сумел втереться в доверие к новой власти. Поистине – дитя многих талантов!
Медленно разрезая мясо, Егер так же неторопливо рассказывал:
– В Одессе не было возможности собрать достаточно сведений об этом человеке, но кое-что я успел выяснить. В том числе и то, что до революции он был главарем банды в одесском порту, затем в Петрограде и носил кличку Биндюжник. После этого у меня в голове наконец начала складываться картинка. Дальше – больше. Потихоньку-помаленьку установил, что о существовании клада Кшесинской Биндюжник узнал от человека, который в шестнадцатом вытащил его из тюрьмы. Сейчас он – комиссар внешней торговли республики и мой работодатель.
Анна вытаращила глаза и потрясенно уставилась на него.
– Красин? Ух ты! Тесен, оказывается, мир.
Она помолчала, усваивая услышанное, и сообщила:
– Ты знаешь, ведь именно Красин вытащил меня из лап Биндюжника.
– Да ты что! – не смог сдержать удивления Кама. – Так вы давно знакомы!
– Через бандитов Красин добывал для революционеров оружие. Там, где меня держали, все было заставлено ящиками. До сих пор не понимаю – зачем ему понадобилось меня спасать? Риск был огромным.
– Леонид Борисович – личность противоречивая, хотя… мне кажется, дело вовсе не в гуманизме. Просто понял, что бандиты могут засветить склады с оружием. Ведь дочь полицейского будут искать с особым рвением. Так?
Анна пожала плечами. Втайне ей хотелось верить, что Красин тогда просто пожалел девчонку.
– Значит, Красин все это время поддерживал с Биндюжником связь?
– Не просто связь. Артемьев – доверенное лицо руководства РКП(б).
– То есть в Одессе он действовал по заданию партии?
– Мне кажется, Биндюжник всегда и всюду действует исключительно в своих интересах.
Кама произнес это так, что она вскинула на него удивленные глаза.
– Ты сейчас о чем?
– Все о том же. О кладе.
Анна растерянно поморгала.
– Красин поручил Биндюжнику найти клад, так я поняла?
– Красину было прекрасно известно, что у Артемьева в Петрограде остались связи. Бандиты не просто никуда не делись. Они стали сильнее и сплоченнее, я бы сказал. Биндюжник – не последний человек в их среде. Выбор Красина очевиден. Он организовал Артемьеву длительную командировку в Петроград.
– Почему не перевод?
– Это опасно. С любой точки зрения. Биндюжника помнили слишком многие.
Так вот что ты имел в виду, когда сказал, что клад Матильды будут искать и после смерти Румянцева. О Биндюжнике говорил.
– Ценного помощника Артемьев лишился, значит, будет действовать сам.
Анна отложила вилку. Поистине сегодня день открытий!
– Румянцев был подручным Биндюжника?
– Он упоминал в разговоре Одессу, верно?
– Говорил, что работал в девятнадцатом году. Воевал сначала с Антантой, а потом с бандитами. И нашел там хороших друзей.
– Даже так? Неосторожно с его стороны.
– Он говорил о Биндюжнике?
– Наверняка. Котовский вошел в Одессу в феврале двадцатого. В девятнадцатом власть в городе переходила из рук в руки. Если Румянцев находился там все это время, то миновать знакомства с Артемьевым не мог. Кстати, то, что Румянцев чекист, чуть не сбило меня с толку. Не мог понять, чей он человек. Пришлось уточнять. Оказалось, мой непосредственный начальник насчет него был не в курсе. Постепенно размотал клубок.
– Мне всегда казалось, что Никита себе на уме. Способен и на подвиг, и на подлость.
– Согласившись пойти с ним в ресторан, ты рисковала.
– Поняла, когда увидела там Биндюжника.
– Ты хорошо держалась. Создала впечатление, что получаешь удовольствие от общения. Товарищу чекисту это было на руку.
Ее изумлению не было предела. Так растопырила глаза, что он испугался – выскочат из орбит!
– Ты там был?!
– Ну, а где мне еще быть? – делано удивился Кама. – И, кстати, котлета по-киевски действительно выше всяких похвал.
Анна взглянула так, что он поежился. Крылья ее веснушчатого – даже осенью не исчезли! – носа раздулись.
– Ты что, Егер, издеваешься?
– Как можно, мадмуазель!
– Я в ужасе. А еще мнила себя опытным сыщиком! Оказывается, я вообще никуда не гожусь в профессиональном плане. Не только поймать тебя не могла – умудрялась даже не видеть!
– Не переживай так сильно, – милостиво разрешил Кама.
Он-то как раз был доволен собой. Весьма.
– Меня не заметили ни Румянцев, ни Биндюжник. А ты вообще в тот вечер была сама не своя. Нервничала ужасно.
– Что, так очевидно было?
– У тебя всегда все написано на лице, – подтвердил Кама, чем расстроил ее окончательно.
Ну и как после этого служить в уголовном розыске? Любой преступник прочтет на ее лице все тайны. Как научиться сооружать бесстрастную физиономию, как у Егера?
Анна взглянула искоса. Даже сейчас у него на лице не написано ровным счетом ничего. Как будто никаких чувств не существует и в помине.
И тут же вспомнила, каким было это лицо, когда он смотрел на нее, стискивая в объятиях. А глаза!
Чтобы он не заметил ее смущения, Анна принялась резать соленый огурчик.