И в этот момент ее словно током ударило!
– Подожди, Кама! Недавно ты сказал, что кто-то поставлял Румянцеву информацию. В ресторане Биндюжник был с дамой. Я только сейчас поняла, где ее видела! Это дочь Ирины Родионовны, женщины, которая приходит к Рудницкому помогать по хозяйству. В ресторане Биндюжник звал ее Лялькой! Ну конечно! Ляля или Оля! Это она!
Кама, собиравшийся положить в рот кусок мяса, вздохнул:
– Час от часу не легче.
– Что ты хочешь сказать?
– Нам пора домой. Пей чай. Я расплачусь и покурю пока на улице.
– Мы торопимся?
Кама поднялся и бросил на стол салфетку.
– Чувствую, для продолжения разговора местный антураж не годится. И ты все время забываешь, что мы не на митинге.
Карты на столе
Разговор они продолжили, едва переступив порог ресторана. Говорили на ходу, торопливо, перебивая друг друга, словно стремясь наконец сложить из разрозненных кусочков целое.
– Никита даже головы в сторону Биндюжника не повернул, представляешь? Я подумала: неужели не узнал? Но, конечно, дальше думать не стала. Не могла даже представить! Никита – враг!
– Румянцев участвовал в задержании Глебова лично?
– Нет. Его не нашли той ночью. Думаешь, они уже…
– Вряд ли. Но раз Румянцев не участвовал в поимке, то Биндюжник мог его и не знать. Или он допросы вел?
– Нет. Допрашивал его начальник, а потом – из-за оружия – жандармы. Я тогда все время в больнице у тятеньки торчала. Чем занимался Никита, не вникала. Но что это меняет? Нетрудно выяснить: Румянцев при царе в сыскной служил.
– Наверняка Артемьев это выяснил и учел в раскладе. Сыщик – значит, искать умеет. Приехав в Петроград, Артемьев нашел старого друга и рассказал о задании, не называя имен. То, что Румянцев стал работать в ЧК, добавило ему очков. Чекисты любую дверь сапогом открывают. А вот о том, что Румянцев уже знал о существовании гребня, Артемьеву известно не было. Иначе не стал бы доверять твоему бывшему сослуживцу.
– Представляю, как Никита удивился, узнав, что Биндюжнику нужен клад Кшесинской.
– Удивился вряд ли, но наверняка обрадовался. Артемьев, по сути, развязал ему руки.
– Румянцев действовал осторожно. Следов не оставлял, свидетелей тоже. Даже оружие выбрал такое, чтобы кровь не брызнула на одежду.
– Не слышал, чтобы чекисты запачкаться боялись! – недобро усмехнулся Кама.
– Так он убивать не в чекистской одежде ходил, – ответила Анна с усмешкой. – Я, кстати, когда тебя подозревала, тоже об этом думала. Вот, мол, какой чистюля! Белые рубашки и английский костюмчик запачкать боится!
– Кстати, я выяснил, откуда исключительная меткость. В четырнадцатом на фронте он попал в разведывательный батальон, который формировался почти целиком из пластунов. Слышала о них?
– Много удивительного слышала. Почти нереальные способности.
– Война превратила пластунов в профессиональных убийц. Румянцев многому у них научился. В том числе владению холодным оружием. Пластуны пользовались только им.
– Выходит, Никита, выполняя поручение, на самом деле решал свою задачу. Как и Биндюжник.
– Занятная из них получилась пара, не правда ли?
Ночной ветер бросил им в лицо пригоршню брызг. Анна юркнула Каме за спину и оттуда спросила:
– Неужели Биндюжник собирался обмануть Красина и присвоить клад?
– Почти уверен. И Красин, кстати, тоже.
– Откуда уверенность?
– Иначе не привлек бы к работе меня. Биндюжник знает город, у него связи, а вкупе с Румянцевым они были вполне способны решить и не такую задачу. У меня подобных возможностей нет.
– Тогда почему он послал сюда именно тебя?
– Красин – человек исключительной прозорливости и изощренного ума. Он, я думаю, решил убить двух зайцев. Вот представь: люди наркома внешней торговли начинают разыскивать драгоценности Матильды, которые ищут многие. Нельзя исключать возможность того, что об этом узнает другой, не менее влиятельный нарком, отвечающий, например, за порядок в стране. А такой человек должен знать все по определению.
Анна вынырнула из-под мышки и уставилась на него круглыми глазищами.
– Это ты про кого сейчас говоришь?
– Про него.
– Так, – выдавила она. – Ну и что сделал нарком внешней торговли?
– Позвонил тому самому наркому и попросил прислать человека, который найдет клад Кшесинской первым. Не понимаешь?
Она помотала головой. Кудри разлетелись. Кама залюбовался.
Милые какие эти кудряшки. И коса. Женщина должна носить косу, и никто не убедит его в обратном.
– Ты чего? – спросила Анна.
– Ничего, – ответил он.
Они двинулись дальше.
– Он предложил старому товарищу сделку.
– Долю богатств Матильды?
– И с этого момента поиски стали их совместным предприятием. С каждой стороны – равное количество игроков.
– То есть с одной стороны Румянцев, Биндюжник и куча бандитов, а с другой ты?
– И ты.
– Я? Но уголовный розыск не ищет кладов.
– Верно, но так уж вышло, что ты ввязалась в игру. Только не делай возмущенную моську! Тебя никто не использовал втемную!
– Неужели? А я уж было подумала…
– Что бы ты ни думала, все вышло случайно.
Он снова врал, не решаясь открыть ей всю правду. Как бы не начала посуду бить.
– Ольга, которую Артемьев называет Лялькой…
– Я так поняла, они знакомы давно.
– Ольга лечила Артемьева, когда тот сбежал из тюрьмы в шестнадцатом. С тех пор он всегда возил ее с собой. Знаешь, удобно иметь под рукой медичку.
– Как я сразу не заподозрила, что Ирина Родионовна появилась в доме Рудницкого не случайно!
– Ее Артемьев прислал.
– Странно, что Аркадий Нестерович ни в чем ее не подозревает.
– Ничего удивительного. Одинокий старый человек, а тут – внимание, забота, компания, в конце концов.
– Ты не понимаешь. Рудницкий – профессиональный сыщик.
– Однако в шпионах разбирается плохо.
– Она появилась в его доме из-за меня?
– Из-за клада Кшесинской. На следующий день после твоего первого появления у Рудницкого.
– Аркадию Нестеровичу грозит опасность?
– Пока он ни о чем не догадывается – нет.
– А как Биндюжник узнал? Впрочем, понятно. Румянцев?
– У него Артемьев выяснил, что расследованием убийств занимается девчонка из УГРО и, ничтоже сумняшеся, приказал тебя убрать. Румянцев воспротивился. Рассказал, кто такой Рудницкий, и подсказал идею использовать вас обоих в поисках клада. Так, собственно, и получилось. Рудницкий с ходу выдал тебе немало информации и вывел на гребень.
Они вошли в квартиру. Кама, прислушавшись к тишине на лестнице, запер дверь.
Ей не терпелось договорить.
– Биндюжнику известно о гребне?
– Как ни странно, нет. Эту часть разговора Ирине подслушать не удалось. Джокер помешал.
– Джокер? Каким образом?
– Смешной случай, честное слово. Подошел сзади и решил понюхать. Он обожает запах сырой земли, а Ирина как раз с огорода пришла. Ну она оглянулась и чуть в обморок не упала.
Закинув голову, Анна громко рассмеялась. Так вот что она слышала тогда, на веранде! Испуганный хрюк Ирины.
Она уже было собралась веселиться дальше, но вдруг посерьезнела и наморщила лоб.
– Погоди-ка. Так ты следил за мной уже тогда?
– Не за тобой, а за Лялей. Честно говоря, когда она привела меня к Рудницкому и к тебе, я несколько растерялся.
– Ты? Не представляю тебя растерянным.
– Строю из себя профессионала. Перед тобой. А на самом деле…
Он почесал за ухом. Этот жест и слова так не шли ему, что Анна вдруг насторожилась. В простачка играет? Зачем?
Глупо и не вовремя.
Но Кама продолжал сыпать на голову пепел.
– Не ожидал, что тут такой клубок. Артемьев, Румянцев, ты… И все вы как-то связаны в прошлом. А теперь и в настоящем. Черт ногу сломит.
Ладно. Сделаем вид, что правила игры приняты.
– Я кофе сварю. Будешь? – спросил он, направляясь куда-то в глубь своего жилья.
– Тот самый? Колумбийский? – с едкой улыбкой поинтересовалась она.
– Да, жаль, что в чайной не удалось попробовать, – невозмутимо парировал Кама.
– Ты – мерзавец. Ремезов вместо тебя мне под дых сунул!
– Тогда я не был готов к разговору. Вы бы меня в камеру запихали, и драгоценное время было бы упущено.
Все это он объяснял ей на ходу. Она двинулась за ним и обнаружила, что в квартире имеется кухня. Странное жилье, как будто специально приготовленное для того, чтобы существовать, как говорят французы, autonome. Туалет, ванная, горячая вода, кухня, полный шкаф вещей и белья. Одному человеку хватит надолго. Закрылся на все замки и сиди. Если запастись едой, можно торчать тут хоть год.
Между тем Кама сварил кофе и разлил по крошечным чашечкам.
Она сделала глоток.
– Почему Румянцев был против моего устранения? Решил, пусть лучше я буду вести следствие, чем кто-то более опытный?
– Думаю, ты сама понимаешь: дело в другом.
– В его якобы неземной любви? Глупости! В конце концов, он же решился на убийство?
Кама глядел на нее, наклонив голову. Она не понимает и не верит. Наверное, это правильно. Где ей понять отчаяние отвергнутого! Несчастный Румянцев искал средство пробудить в ней любовь и привязать к себе навсегда. Для этого гребень Матильды и был ему нужен. Мистическая вещь, исполняющая желания владельца. Он верил в ее чудесную силу. Можно сколько угодно считать парня идиотом, но кто знает… Разыщи он гребень…
Анна все смотрела. Сердито, требовательно.
– Не знаю, чем руководствовался твой бывший коллега, – стараясь, чтобы голос звучал сухо и деловито, произнес Кама, – но Артемьеву он представил тебя как свою любовницу…
На пол со звоном упала чайная ложечка. Джокер, неслышно появившийся на кухне и пристроившийся у ног хозяина, приподнялся, фыркнул и снова лег.
– Любовницу?
Вот горячка! Аж кудри дыбом встали!
– Не кипятись. Он пытался тебя защитись, вот и придумал, что ты – его осведомитель в уголовном розыске, через тебя он контролирует ход следствия и сможет пустить его по ложному следу. Чтобы окончательно убедить Артемьева в вашей связи, он привел тебя в тот самый ресторан.