[249], он велел трубить сигнал к наступлению. В то время как во флоте Евнома с некоторых судов воины только что сошли на берег, некоторые только причаливали к берегу, а иные еще только подплывали, Горгоп напал на афинян, и при лунном свете произошла морская битва, причем Горгопу удалось захватить четыре триэры, которые он привез на буксире в Эгину. Остальные афинские корабли спаслись в Пирей.
(10) После этого Хабрий отправился[250] на Кипр на помощь Евагору[251]. Он располагал восемьюстами пельтастами и десятью триэрами; сюда присоединилось еще некоторое количество кораблей и гоплитов из Афин. Ночью он высадился на Эгине и засел в засаду в лощине близ святилища Геракла; с ним был отряд пельтастов. С наступлением дня прибыли, как было условлено, афинские гоплиты под предводительством Деменета и высадились в шестнадцати стадиях позади святилища Геракла, в местности, именуемой Трипиргией. (11) Услыша об этом, Горгоп выступил против них с войском из его собственных морских воинов и бывших при нем в Эгине восьми спартиатов. Кроме того, он объявил через глашатая, чтобы к походу присоединились те из матросов его экипажа, которые были свободными гражданами[252]; из них явилось очень много людей, причем каждый был вооружен таким оружием, какое смог достать. (12) Как только первые ряды прошли мимо места засады, отряд Хабрия вышел из лощины и стал бросать камни и дротики в противника. Затем к месту битвы подошли и афинские гоплиты, сошедшие с кораблей. Бывшие в первых рядах быстро были перебиты, так как они шли в беспорядке. В числе погибших были Горгоп и лакедемоняне. После их гибели и остальные обратились в бегство. При этом эгинцев погибло около полутораста, а пришедших им на помощь наемников, метэков и матросов не меньше двухсот. (13) После этого афиняне спокойно поплыли по морю, как бы в мирное время: матросы Этеоника, несмотря на его понуждения, отказывались садиться на суда[253], так как он не уплатил им жалованья.
После этого лакедемоняне снова[254] назначили навархом Телевтия{4} и послали его к флоту. Когда солдаты увидели его вернувшимся, их ликованию не было предела. Телевтий созвал их и обратился к ним с такой речью: (14) «Воины, я прибыл к вам, не имея с собой никаких денег; но если богу так угодно и вы приложите все ваше усердие, — я постараюсь доставить вам в изобилии все необходимое. Вам хорошо известно, что, когда я у вас начальником, я прилагаю все старания, чтобы доставить вам возможность жить не хуже, чем живу я сам; но я прибавлю еще, как это ни покажется вам удивительным, что для меня приятнее, чтобы вы были снабжены всем необходимым, чем я сам, и, клянусь богами, я предпочел бы голодать два дня, чем знать, что вы голодны один день. Дверь моего жилища до сих пор была всегда открыта для каждого желающего; так будет и теперь. (15) Поэтому, когда у вас самих припасы будут в изобилии, вы увидите, что и мой стол изобилует кушаньями. Если же вы увидите, что я страдаю от холода, жары или от бодрствования, значит и вы в таком состоянии. Приказывая всем подвергаться всему этому, я не буду иметь целью вас мучить, но буду при этом преследовать вашу же пользу. (16) Ведь наше отечество, воины, несомненно, приобрело репутацию счастливого государства потому, что достигло всех благ, не пребывая в беспечности, а всегда готовое в случае нужды подвергаться трудам и опасностям. Вы и прежде были (я никак не сомневался в этом) доблестными мужами; теперь вы должны попытаться стать еще доблестнее; вместе мы бодро перенесем ратные труды, чтобы затем бодро наслаждаться общим счастьем. (17) Ведь что может быть приятнее нашего будущего, когда мы не должны будем льстить ни одному человеку в мире — ни греку, ни варвару — ради снискания себе жалования? Мы будем в состоянии сами добыть себе все необходимое и притом из самого славного источника. Изобилие, приобретенное благодаря победе над врагом, доставляет сразу и пропитание и славу среди всего человечества».
(18) Когда он окончил речь, все присутствующие громогласно заявили, что они готовы во всем повиноваться ему; пусть же он приказывает, что им делать. Он как раз в это время совершал жертвоприношения. На заявления воинов он ответил: «Мужи, ужинайте так, как вы предполагали до моего прибытия; запаситесь также припасами на один день, затем, не теряя времени отправляйтесь на корабли, дабы мы поплыли, куда угодно божеству{5}, и прибыли во время». (19) Когда они вернулись с ужина, Телевтий посадил их на корабли и поплыл ночью в афинскую гавань, то делая роздых и приказывая отдыхать, то приказывая налечь на весла. Если кто-нибудь усумнится в целесообразности его предприятия и сочтет безрассудным выступлением с двенадцатью триэрами против Афин, где было множество кораблей, то пусть он вдумается в план Телевтия. (20) Он рассчитывал, что афиняне, после гибели Горгопа, не принимают никаких мер для охраны флота, стоящего в гавани. Но, если там и были триэры, готовые к отплытию, то он все же считал безопаснее напасть в самых Афинах на двадцать кораблей, чем где-нибудь в другом месте на десять: он знал, что, когда афиняне находятся вне родины, моряки ночуют у себя на кораблях, когда же они находятся в Афинах, триэрархи ночуют у себя дома, а моряки в различных местах. (21) На это он рассчитывал. Когда он находился в пяти или шести стадиях от гавани, он велел сложить весла и оставался без движения. На заре его корабль двинулся впереди, а остальные следовали за ним. Он запретил топить коммерческие корабли[255] или вообще причинять им какой-нибудь вред; если же он видел где-либо стоящую на якоре триэру, он приказывал прилагать все усилия к тому, чтобы привести ее в боевую негодность. Транспортные суда, наполненные грузом, он приказал уводить из гавани на буксире. На большие из этих судов он приказывал входить своим воинам и по мере возможности брать в плен экипаж. Некоторые воины даже вышли на берег в Дигму{6}, и, схватив, унесли на корабли несколько купцов и судовладельцев. (22) Так поступил Телевтий; из афинян же одни, узнав об этом, выбежали из домов, чтобы посмотреть, чем был вызван шум, другие бежали с улицы в дома за оружием, третьи направлялись в город, чтобы известить о происшедшем. Тогда вышли на защиту все афиняне, гоплиты и всадники, как будто Пирей уже был взят неприятелем. (23) Телевтий же отослал захваченные им грузовые корабли в Эгину, приставив к ним для охраны три или четыре триэры. С остальными судами он поплыл вдоль берега Аттики и, делая вид, что он плывет из гавани[256], захватил много рыболовных и транспортных судов, шедших с островов и наполненных пассажирами. Затем он подплыл к Сунию и захватил несколько барок, наполненных частью хлебом, частью товарами. (24) После этого он уплыл в Эгину. Здесь он продал добычу и дал солдатам жалованье вперед за месяц. И впоследствии он совершал набеги на Аттику и захватывал все, что удавалось. Благодаря этому ему удалось довести экипаж на судах до полного состава и солдаты охотно и расторопно исполняли его приказания.
(25) В это время Анталкид[257] уже возвращался{7} вместе с Тирибазом от царя, добившись у него согласия на союз с лакедемонянами, если афиняне и их союзники не примут мирных условий, предложенных им. Услыша, что Николох[258] со своим флотом блокирован в Абидосе Ификратом и Диотимом, Анталкид отправился по суше в Абидос. Там он взял флот и отплыл оттуда ночью, распустив слух, будто его призвали на помощь калхедоняне; в действительности же он причалил к Перкоте и спокойно стоял на якоре. (26) Деменет{8}, Дионисий, Леонтих, Фаний и прочие, бывшие с ними, услышав об этом, преследовали его, устремившись по направлению к Проконнесу. Как только они проплыли мимо его стоянки, он возвратился в Абидос, так как он слышал, что должен был прибыть Поликсен с двадцатью судами из Сиракуз и Италии, и эти суда он хотел присоединить к своему флоту. Вскоре после этого из Фракии выплыл Фрасибул из Коллита{9} с восемью кораблями с целью соединиться с остальными аттическими кораблями. (27) Когда дозорные сообщили Анталкиду, что подплывает восемь триэр, он велел экипажу двенадцати быстрейших кораблей занять свои места, причем случайно отсутствующих из экипажа заменил моряками с других кораблей. Этим кораблям он велел скрыться в засаду, расположившись так, чтобы быть наименее заметными врагу. Когда неприятельский флот проплывал мимо, они вышли из засады и погнались за ним. Неприятель, заметив их, стал убегать. Лакедемонянам быстро удалось догнать медленно плывущие неприятельские суда своими быстроходными триэрами. Анталкид приказал передовым судам не нападать на задние суда неприятеля, а стараться непременно настичь передовые. Когда эти суда были захвачены, экипаж следовавших за ними кораблей, заметив, что передовые триэры в руках неприятеля, пал духом и без труда[259] был взят в плен. Таким образом удалось захватить весь флот. (28) Затем к Анталкиду пришли на помощь двадцать сиракузских кораблей и флот из Ионии, которая была подчинена Тирибазу[260]. Экипаж для этих судов был набран в области Ариобарзана