{88}; в бою они были побеждаемы, но добились сдачи семимесячной осадой.
(I. 6. 1) На следующий год{89}, когда было лунное затмение[46] и сгорел древний храм{90} Афины в Афинах [при эфоре Питии и афинском архонте Каллии], лакедемоняне, в виду истечения срока службы Лисандра (на двадцать пятый год войны), послали во флот заместителем Калликратида. (2) Передавая же корабли, Лисандр указывал, что он передает Калликратиду{91} командование как владыка моря и победитель в морском бою. Последний же предложил ему, проплыв из Эфеса влево от Самоса, где были афинские корабли, передать ему корабли в Милете, и тогда он, мол, признает, что Лисандр действительно владыка моря. (3) Когда же Лисандр сказал, что он не хочет возиться, раз начальствует другой, Калликратид взялся сам за дело, и к тем кораблям, которые он взял у Лисандра, присоединил еще пятьдесят экипированных им из Хиоса, Родоса и других союзных городов. Собрав все корабли вместе, причем их оказалось всего сто сорок, он стал приготовляться к встрече с врагом. (4) Но вскоре он узнал, что друзья Лисандра строят козни против него и не только не оказывают должного содействия, но и разглашают по городам, что лакедемоняне совершают крупную ошибку, постоянно меняя навархов, причем часто на эту должность попадают люди, непригодные к этому, лишь недавно познакомившиеся с морским делом и не умеющие обращаться с экипажем; посылая новичков в морском деле, чуждых всему во флоте, они подвергаются опасности претерпеть из-за этого несчастье. Узнав об этом, Калликратид созвал присутствующих там лакедемонян и сказал им следующее:
(5) «Поскольку дело зависит от меня, я бы с удовольствием остался дома; пусть Лисандр или кто-либо другой претендуют на бо́льшую опытность в морском деле, — я не стал бы спорить. Но я послан ко флоту государством. Что же мне в таком случае делать, как не исполнять веления своего государства по мере сил моих? Что же касается того, что я считаю для себя величайшей честью и из-за чего возведен навет на наше государство (о чем я говорю — вы знаете не хуже моего)[47], посоветуйте, что вам кажется наилучшим в моем положении: остаться мне здесь или отплыть на родину и рассказать все, что здесь делается».
(6) Все присутствующие высказали мнение, что он должен повиноваться велениям своего отечества и делать то, за чем он прислан; выступить с противоположным мнением не осмелился никто. Тогда Калликратид отправился к Киру и стал просить жалованье экипажу{92}. Кир же сказал ему, чтобы он подождал два дня. (7) Эта проволочка и обивание порогов вывели из себя Калликратида. «Эллины — несчастнейшие люди, — вскричал он, — если им приходится льстить варварам из-за денег». Затем отплыл в Милет, говоря, что, если он вернется на родину цел и невредим, то он приложит все усилия, чтобы примирить лакедемонян с афинянами. (8) Из Милета он послал триэры за деньгами в Лакедемон, а сам, собрав народное собрание милетян, сказал следующее:
«Милетяне! Мой долг — повиноваться властям своей родины. Что же касается вас, то вы, кажется мне, должны с наибольшим рвением относиться к этой войне, так как, живя среди варваров, вы претерпели от них больше всего несчастий. (9) Вы должны служить примером всем прочим союзникам, дабы мы могли как можно скорее и чувствительнее вредить врагу — прежде чем прибудут послы из Лакедемона, которых я послал за деньгами. (10) Ведь Лисандр ушел отсюда, возвратив Киру, как что-то ненужное, все бывшие при нем деньги. Кир же, когда я явился к нему, все откладывал аудиенцию, а я никак не мог заставить себя обивать его порог. (11) Обещаю, по прибытии денег из Лакедемона, достойным образом отблагодарить вас за те пожертвования, которые получу от вас. Итак с божьей помощью покажем варварам, что и без низкого угождения им мы в силах отмстить врагу».
(12) После него выступил ряд ораторов, главным образом те, которые прежде его обвиняли[48] и которые поэтому боялись противоречить; они предлагали декретировать ассигновку Калликратиду, а также объявили частную подписку. Последний, взяв эти деньги, а также полученные им из Хиоса, выдал каждому моряку по пять драхм{93} путевых денег и отправился в Мефимну{94} на Лесбосе, которая была в это время враждебна лакедемонянам. (13) Жители этого города не пожелали добровольно подчиниться, так как здесь находился афинский гарнизон и партия, стоявшая у власти, была афинофильской; поэтому Калликратид стал атаковать город и взял его приступом. (14) Все имущество было разграблено воинами, а рабов Калликратид велел собрать на агору[49]. Союзники настаивали, чтобы и свободные мефимняне были проданы с публичного торга, но Калликратид заявил, что, пока он у власти, никто из эллинов, поскольку это зависит от него, не будет порабощен. (15) На следующий день всех свободных граждан он отпустил на волю, а афинский гарнизон и тех, которые и раньше были рабами, продал с молотка; Конону же велел передать, что тот завладел морем коварно, как овладевают чужой женой, но он положит конец этой преступной связи. Заметив, что Конон на рассвете выплыл в море, Калликратид погнался за ним, отрезав ему путь в Самос, дабы лишить его возможности бежать туда. (16) Конон обратился в бегство; его корабли были очень быстры на ходу, так как из целого ряда гребных команд он выбрал наилучших гребцов и составил из них несколько команд. Он спасся в Митилену на Лесбосе{95}, а с ним из числа десяти стратегов Леонт и Эрасинид. (17) Но Калликратид вплыл в бухту вслед за ними, преследуя их на ста семидесяти кораблях{96}. Калликратид успел вовремя помешать Конону[50], и последний был принужден сразиться у входа в гавань, причем потерял тридцать кораблей; экипаж бежал с этих кораблей на сушу. Что же касается остальных кораблей, которых оставалось еще сорок, то Конон вытащил их на берег, под защиту крепости. (18) Калликратид со своей стороны ввел корабли в гавань, бросил якори и вел правильную осаду, имея свободный выход для кораблей. С суши он приказал явиться всем мефимнянам поголовно, а по морю перевез войско из Хиоса. В это же время он получил деньги от Кира.
(19) Конон был осажден и с суши и с моря; неоткуда было достать хлеба, в городе была масса народу, а афиняне подмоги не присылали, так как не знали о происходящем. Поэтому Конон, спустив пред рассветом два наиболее быстроходных корабля, экипировал их, выбрав со всех кораблей наилучших гребцов, посадил в трюм морских воинов, и покрыл эти корабли завесами[51]. (20) Весь день{97} эти суда стояли таким образом, под вечер же, когда становилось темно, экипаж выходил на берег так, чтобы враги не могли этого заметить. На пятый день в полдень, когда караульные врагов небрежно следили за осажденными, а некоторые из них даже спали, афиняне выплыли из бухты, взяв с собою умеренное количество хлеба, причем одна триэра направилась в Геллеспонт, а другая поплыла в открытое море[52]. (21) Караульные, собравшись, в замешательстве бросились к кораблям, так как они в это время завтракали на суше. Взойдя на корабли и снявшись с якорей[53], они преследовали триэру, ушедшую в открытое море, догнали ее на закате и, победив в бою и взяв на буксир, отвели в лагерь вместе с экипажем. (22) Но другому кораблю, убежавшему к Геллеспонту, удалось спастись; он прибыл в Афины и принес весть об осаде. Диомедонт отправился на помощь осажденному Конону{98} с двенадцатью кораблями и причалил к берегу в Митиленском проливе. (23) Однако, Калликратид внезапно напал на него и ему удалось захватить десять кораблей из эскадры Диомедонта; последний бежал с двумя кораблями, считая в том числе тот, на котором он плыл сам. (24) Афиняне, услыхав о происшедшем и об осаде{99}, постановили послать на помощь сто десять кораблей, составив экипаж из всех взрослых{100} жителей Афин — как свободных, так и рабов{101}. В тридцать дней сто десять кораблей были экипированы и отправились в путь. На этих кораблях было перевезено также большое количество всадников{102}. (25) После этого они поплыли в Самос и взяли там десять самосских кораблей. Кроме того, они собрали еще более тридцати кораблей от разных союзников, заставляя всех сесть на корабли, даже в том случае, если флот был в отсутствии. Всего же оказалось кораблей более полутораста{103}. (26) Услыша, что афинская подмога уже в Самосе, Калликратид оставил на месте пятьдесят кораблей под предводительством Этеоника, а сам отплыл со ста двадцатью. Он устроил роздых для ужина близ Малейского мыса на Лесбосе [против Митилены]; (27) а афиняне ужинали в этот день на Аргинусских островах, расположенных [против Лесбоса, на Малейском мысе] против Митилены. (28) Калликратид заметил ночью огни; узнав от кого-то, что эти огни — из афинского лагеря, он выплыл в море в п