{51} Мелон — здесь и Ксенофонт и Плутарх умышленно извращают истину, каждый в другом направлении; Плутарх (Пелопид, 8): «Во главе этого предприятия стоял прежде всего Пелопид, затем также Мелон, Дамоклид и Феопомп[599], принадлежавшие к лучшим беотийским семействам». Ясно, что Плутарх преувеличивает роль своего любимца Пелопида; с другой стороны, Ксенофонт из ненависти к фиванцам умышленно избегает всякого упоминания об их видных деятелях, Эпаминонде и Пелопиде: имя Эпаминонда мы встречаем у него впервые только под 367 г. (VII, 1, 41); Пелопид упомянут только однажды, под тем же годом (VII, 1, 33—55) как посол к персидскому царю; выставлен он здесь в самом неприглядном свете.
{52} С шестью друзьями — по Плутарху (Пелопид, 8; «О божественном духе Сократа», 2, p. 576 C) и Корнелию Непоту (Пелопид, 2) — заговорщиков было двенадцать. Это число — конечно, результат переработки этого события в романтическом, легендарном духе. Зато другое указание Плутарха (Пелопид, 8), — что главная масса заговорщиков под предводительством Ференика стояла наготове, в полном вооружении в Аттике, в Фриасийской равнине — несомненный исторический факт. По-видимому, они действовали сообща с двумя афинскими стратегами, принявшими участие в заговоре и под каким-то благовидным предлогом получившими разрешение находиться со своими войсками на беотийской границе (см. §§ 9 и 19), и были под их командой (см. коммент. к § 9). Вероятно, об этих заговорщиках упоминал и Ксенофонт в утраченном при переписке конце § 9.
{53} В каком-то укромном месте — по Плутарху («О божественном духе Сократа», p. 587, F 594 E) — на Кифероне.
{54} Имея вид возвращающихся из-за города — по Плутарху (Пелопид, 8) они имели при себе силки и гончих собак, чтобы думали, что они — охотники.
{55} Какого-то Харона — по Плутарху (Пелопид, §§ 7—11) он был душою заговора и одним из виднейших деятелей этого времени. В его доме происходили все совещания заговорщиков (там же, 9): «Пелопид со своими товарищами перерядились в одежды земледельцев, отделились друг от друга и таким образом проникли еще днем в разные части города. В это время ветер начинал менять направление; поэтому разразилась снежная буря; почти все спрятались по домам, вследствие чего заговорщикам легче было остаться незамеченными. Все те, кого волновали судьбы заговора, присоединяли к себе сочувствующих и вели их в дом Харона; всего, вместе с изгнанниками, собралось сорок восемь человек».
{56} В здании полемархейона — сообщения Ксенофонта и беотийские надписи дают нам возможность реконструировать устройство полемархейона. Он состоял, по-видимому, из трех главных помещений: 1) Залы совета. Здесь заседало высшее административное учреждение — совет полемархов, состоявший из трех военных магистратов (полемархов) и четырех гражданских (синдиков). Здесь же происходила упоминаемая в нашем рассказе веселая оргия полемархов. Протоколы заседания вел секретарь полемархов. 2) Канцелярии — здесь работал секретарь полемархов, несколько его помощников и, может быть другие, низшие канцелярские чиновники. 3) Казначейство — здесь находилась прежде всего касса. Ею непосредственно заведовал один из трех выбиравшихся на год казначеев, поочередно в течение 4 мес. Ему вносились всякие поступления в пользу казны: налоги, долги, штрафы и т. д. Он же выдавал деньги кредиторам казны по ордерам полемархов и по постановлениям народного собрания. В казначействе же находился архив, состоящий из казенных бумаг финансового содержания; поэтому, тогда как ключ от кассы находился у казначея, ключ от казначейства (как мы видим из нашего места) находился не у него, а у секретаря полемархов. В числе пирующих был убит также фиванский архонт Кабирих, высшее духовное лицо в Фивах; он выбирался жребием на год из числа наиболее почтенных граждан (Плутарх, О «божественном духе» Сократа, 31, p. 597): «Ты уже не будешь больше приносить жертв богам, молясь за врагов отечества и тем накликая беду на родину».
{57} По другой версии — эта версия приведена у Плутарха (в его сочинении «О божественном духе Сократа», 30, p. 596 D): «Они надели полупанцири, убрались густыми венками, одни — еловыми, другие — сосновыми, некоторые даже надели женские платья, желая произвести впечатление веселой толпы гуляк, развлекающихся в обществе женщин». Рассказ Плутарха в «Пелопиде», 11, представляет собою контаминацию обеих версий.
{58} Филлид отправился — по Плутарху (Пелопид, 11) убийство Леонтиада не было совершено Филидом и его переодетыми товарищами: заговорщики с самого начала разделились на две группы, из которых одна направилась в полемархейон, а другая, предводительствуемая Пелопидом и Дамоклидом, в жилище Леонтида (= Леонтиада). Последний, по Плутарху, мужественно защищался и даже убил одного из заговорщиков — Кефисодора. Затем Пелопид с товарищами отправились к жилищу полемарха Гипата и умертвили его.
{59} Сняв часть военных трофеев, ср. Плутарх («О божественном духе Сократа», 34, p. 580 D): «Чернь добыла себе оружие с алтарей, где в изобилии висела разнообразная военная добыча, и из находившихся поблизости оружейных мастерских». Так же «Пелопид», 12.
{60} Амфей — храм или надгробный памятник беотийского героя Амфиона; он находился близ Кадмеи, около Притовых ворот.
{61} К двум афинским стратегам — ср. Плутарх (Пелопид, 12): «Выполнив это (убийство Леонтида и Гипата) и соединившись с отрядом Мелона, они отправили послов в Аттику, к оставшимся там изгнанникам». Надо полагать, что они также стояли под командой упомянутых стратегов. Ср. коммент. к § 3.
{62} Приверженцы враждебной им партии — ср. Плутарх («О божественном духе Сократа», 34, p. 598 E): «Приверженцы лаконофильской партии вместе с так называемыми “лучшими людьми” (т. е. знатью. — С. Л.) бежали в Кадмею». О поведении и судьбе спартанского гарнизона мы имеем два свидетельства: Диодора, разукрашенное позднейшими добавками, которому особенно доверять нельзя (см. коммент. к § 19), и Плутарха, содержащее некоторые новые подробности.
Диодор (XV, 25, 3; XV, 26, 3—4; 27, 1—4): «С наступлением дня (фиванцы) приступили к осаде Кадмеи. В ней находился спартанский гарнизон, число спартанцев вместе с союзниками было не менее 1500. Был послан вестник в Спарту с извещением о происшедшем в Фивах перевороте и просьбой немедленно прислать подмогу; сами же они, защищаясь с возвышенных мест, убили многих из осаждавших, а еще большее число их ранили. (Явились афиняне), кроме того сбежалось много народу из других беотийских городов, и скоро в Фивах собралось большое войско. Общее число гоплитов было не менее двенадцати тысяч… (Осажденные сражались мужественно и с ожесточением), но когда стал ощущаться недостаток в припасах, а лакедемоняне медлили с приготовлениями к походу, между ними начались разногласия. Лакедемоняне считали своим долгом держаться до смерти, а контингенты союзных государств, во много раз превосходившие их численностью, требовали сдачи Кадмеи. Спартанцев было немного, и потому они принуждены были согласиться на сдачу акрополя. С ними заключено было перемирие на условии свободного прохода в Пелопоннес. Три начальника гарнизона[600] были привлечены к суду; из них двое были осуждены на смертную казнь, а на третьего наложен такой штраф, что для уплаты не хватило всего его имущества». Плутарх (Пелопид, 12—13): «Начальники лакедемонян сделали ошибку, не напав тотчас же (на мятежников): их гарнизон состоял из 1500 солдат, и кроме того к ним прибежало много народу из города. Крики, сигнальные огни и сбегающаяся со всех сторон многочисленная чернь наводили на них страх, и они не выходили из Кадмеи. С наступлением дня из Аттики прибыли вооруженные изгнанники, и было созвано народное собрание…[601] После этого Пелопид, избранный беотархом (см. приложение, «Отрывок», коммент. к гл. 11), вместе с Мелоном и Хароном, тотчас же обнес акрополь осадными сооружениями и вел приступ со всех сторон, желая поскорее вынудить лакедемонян к сдаче, чтобы освободить Кадмею прежде, чем придет войско из Спарты. Он добился того, что они попросили перемирия для свободного выхода, и это произошло настолько своевременно, что этот гарнизон уже в Мегарах встретил Клеомброта, идущего с большим войском на Фивы. Спартанцы из трех фиванских[602] гармостов двоих, Гериппида и Аркисса, осудили на казнь, а третий, Лисандрид, присужденный к огромному штрафу, бежал из Пелопоннеса». Афиней (XIII, 609, 3): «В пятьдесят шестой книге своей “Истории” Феопомп рассказывает, что мать Лисандрида Ксенопифия была самой красивой женщиной в Пелопоннесе. Она была казнена вместе со своей сестрой Хрисой лакедемонянами, — тогда же, когда Лисандр, враг и политический противник царя Агесилая, был изгнан из Спарты по проискам последнего». По Плутарху («О божественном духе Сократа», 34, p. 598) Лисандрида во время осады в Фивах не было: он находился в Галиарте. Надо думать, что в действительности он был галиартским гармостом. Плутарх (Агесилай, 24) объясняет нежелание Агесилая стать во главе этого похода теми же причинами: он уже раз подвергался нареканиям за то, что выступил на защиту флиунтских олигархов.
{63} Среди зимы — в ноябре-декабре 379 г.
{64} Подлинно ли война или мир — ловкий прием, при помощи которого Ксенофонт хочет заронить в душу читателя подозрение в том, что Клеомброт был подкуплен фиванцами. Отсюда ясно, что и Агесилай уклонился от участия в этом походе из-за каких-то личных счетов с Клеомбротом. Этот нечистоплотный намек, странная история с оправданием Сфодрия (см. комм. к § 33) и много других мелких фактов — отголоски борьбы между двумя партиями, каждая из которых возглавлялась одним из царей (см. выше, коммент. к кн. III, 3, 1). В этой борьбе Агесилай не брезговал никакими средствами: ни пр