О затруднительном денежном положении флота Тимофея говорит также Исократ (XV, 109): «Отправив его вокруг Пелопоннеса, государство ассигновало ему только 13 талантов и дало флот из 50 триэр; несмотря на это, он взял Керкиру — город, владеющий 80 триэрами». Там же (XV, 120): «(Соучастники его похода) знают, что он уже с самого начала войны находится в крайней нужде, так как он ничего не взял у города». Тимофей, сын Конона, ученик Исократа, пользовался огромным влиянием в Афинах, как наследник славы и крупного состояния своего отца[606].
К КНИГЕ ШЕСТОЙ
{1} Славился чисто фессалийской расточительностью — фессалийская роскошь, обусловленная необыкновенным плодородием страны, вошла в поговорку. Ср. Афиней (XIV, p. 662): «По общему мнению фессалийцы превосходят всех греков роскошью в одежде и пище».
{2} Ксенофонт никогда не упускает случая прочесть читателю нравоучительную лекцию о военном искусстве.
{3} Фессалия состояла из целого ряда самостоятельных, но объединенных между собою в союз государств. В случае необходимости вести войну, сообща выбирался диктатор, называвшийся тагом.
В Греции нормальное отношение числа всадников к числу пехотинцев было 1:10 (ср. «Отрывок», приложение, гл. 11); но в Фессалии было чрезвычайно развито коневодство, и вдобавок люди аристократического происхождения здесь служили только в коннице. Поэтому здесь пропорция была иная.
Вполне естественно, что Ксенофонт, участник (а потом и руководитель) похода 10000 греков с Киром Младшим против персидского царя, был одним из носителей идеи объединения Греции под сильной властью с целью покорения персидского царства. Идея эта зародилась в умах греков в конце V века. Так, уже в 411 году Аристофан устами своей Лисистраты («Лисистрата», 1133—1134) говорил:
…Общий враг
У всех вас есть заклятый — перс, и все же вы
Ведете войско на свои же города
И, греков убивая, губите нас всех.
В IV веке эта идея была главной темой вдохновенных речей Исократа, и наконец Александр Македонский претворил эту мечту в жизнь. Ксенофонт не напрасно влагает свои мысли в уста Ясона: он действительно думал о походе на персидское царство; это подтверждает Исократ в речи к Филиппу (119): «(Ясон) заявлял, что он перейдет на материк Азии и будет воевать с царем».
{4} Скопас — краннонский властитель, был фессалийским тагом во время персидских войн.
{5} Не делают никаких взносов — установленных для членов афинского морского союза.
Был заключен мир в 374 г. По Диодору (XV, 38, 1) посредником и на этот раз был персидский царь. Хотя вообще Диодор путает мир 374 г. с миром 371 г., сообщая два раза одни и те же факты, но в этом ему, кажется, можно верить (Эд. Мейер, Gesch. d. Alt., V, 398).
{6} На этот остров — в укрепленный пункт Нелл, как мы видим из афинской надписи Inscriptiones Graecae, II, 17, где в числе афинских союзников названы «закинфские демократы, находящиеся в Нелле». Диодор называет этот пункт Аркадией; см. цитату ниже.
{7} Занимавшие город — т. е. аристократы; они противопоставляются демократам, занимавшим Нелл.
{8} Ксенофонт рассказывает о событиях 374 и 373 гг. лишь вкратце и без необходимейших подробностей; «ясно, что ему многое надо затушевать, и потому он нарочно многое замалчивает» (Эд. Мейер, ук. соч., V, 400). Приведем для сравнения рассказ Диодора (XV, 45, 46, 1—3): «Во всех государствах Греции вследствие необычайного положения вещей начались волнения; общая анархия послужила причиной для многочисленных переворотов. При этом лакедемоняне оказывали вооруженную поддержку приверженцам олигархического строя, а афиняне — сторонникам демократии. Оба эти государства лишь короткое время соблюдали мир, а затем стали воевать, содействуя близким им по мыслям правительствам и совершенно не считаясь с заключенным ими всеобщим миром. Так, на Закинфе демократия относилась враждебно к лицам, захватившим власть во время спартанской гегемонии, и, мстя им за прежнее, изгнала их всех из города». Здесь в тексте пропуск; очевидно, олигархам удалось вернуться в город, как можно заключить из диодоровского вступления, — при тайном содействии лакедемонян. Вернувшись, они в свою очередь изгнали демократов. «Последние, — продолжает Диодор, — бежали к начальнику афинского флота Тимофею, вступили в его экипаж и сражались вместе с ним. Заручившись таким образом его содействием, они уговорили его высадить их на свой остров; здесь они захватили приморское укрепление, носившее название Аркадии, и сделали его своей базой. При содействии Тимофея они наносили всяческий ущерб сидевшим в городе. Закинфяне обратились с просьбой о помощи к лакедемонянам. Последние сперва отправили послов в Афины, которые выступили с обвинением против Тимофея, но затем, убедившись, что симпатии афинского народа на стороне изгнанников, приступили к снаряжению флота. Экипировав двадцать пять триэр, они послали их под начальством Аристократа на помощь закинфянам».
Одновременно с этими событиями группа сторонников лакедемонян из Керкиры[607] восстала против демократии и обратилась к спартанцам с просьбой прислать флот, обещая им, что Керкира будет передана в их руки. Лакедемоняне, зная, что обладание Керкирой имеет решающее значение в борьбе за владычество на море, не захотели упустить случая овладеть этим городом. Они тотчас же послали в Керкиру двадцать две триэры под командой Алкида. Они сделали вид, будто этот флот направляется в Сицилию, дабы керкирцы приняли их, как друзей; таким способом они надеялись, действуя вместе с изгнанниками, захватить город. Но керкирцы, узнав о замысле спартанцев, усилили охрану города, а также отправили послов в Афины с просьбой о помощи. Афиняне постановили послать подмогу керкирцам и закинфским изгнанникам и в Закинф отправили стратегом Ктесикла, а в Керкиру собирались отправить значительные морские силы.
{9} Он стал крейсировать — Тимофей выехал из Афин в мунихионе (апреле) 373 г.
Подробнее об этом процессе рассказывает нам Псевдо-Демосфен (49, 9 и сл., 22). Обвинителями Тимофея выступили политический оратор Каллистрат (ср. ниже, § 89 и гл. 3, § 3) и знаменитый полководец Ификрат. С другой стороны, в Афины прибыли в качестве свидетелей защиты могущественные друзья Тимофея — царь Алкет Молосский и Ясон Ферский. Из уважения к этим защитникам, а также ввиду общепризнанных заслуг своего отца Конона, Тимофей был оправдан и только устранен от должности; казначей его Антимах был обвинен в хищениях и казнен; имущество его было конфисковано. Известие Диодора (см. цитату ниже, к § 26), будто Тимофей остался в должности стратега, не соответствует действительности.
{10} Привожу для сравнения не имеющий большой исторической ценности рассказ Диодора (XV, 47, 1—6) об осаде Керкиры: «Лакедемоняне назначили стратегом Мнасиппа и отправили его на Керкиру с флотом из 65 триэр и 1500 солдат. Мнасипп поплыл в Керкиру и, соединившись с изгнанниками, проник в гавань. Ему удалось захватить четыре вражеских корабля; остальные три корабля успели приплыть к берегу, где были сожжены самими керкирцами, не желавшими, чтобы они достались врагу. Мнасипп разбил и на суше керкирское войско, занявшее какой-то холм. Всем этим он навел на керкирцев страшную панику. Афиняне уже задолго до этого послали сына Конона, Тимофея, с флотом из шестидесяти кораблей на помощь керкирцам. Прежде чем отправиться на помощь к Керкире, Тимофей поплыл со своим флотом во Фракию; он склонил много городов к союзу с афинянами и увеличил здесь свой флот на 30 триэр[608]. Вследствие этого он не прибыл своевременно на помощь к Керкире. Это вызвало неудовольствие афинского народа, и Тимофей был сперва устранен от должности стратега; но, когда он приплыл в Афины с целой свитой послов от союзных государств и с тридцатью новыми триэрами, причем весь его флот был блестяще оборудован для войны, афинский народ отменил свое решение и снова назначил его стратегом[609]. Затем было снаряжено еще 40 триэр, так что общее число их достигло ста тридцати. Кроме того были сделаны достаточные запасы хлеба, оружия и прочих необходимых в войне вещей. Непосредственное начальствование в предстоящем предприятии афиняне возложили на Ктесикла, выбрав его стратегом и отправив его с 500 воинами на помощь керкирцам. Ему удалось обмануть бдительность врага и приплыть ночью к Керкире. Во время его прибытия среди граждан шла партийная борьба, а военные дела были в крайнем нерадении. Ктесикл заставил керкирцев прекратить внутреннюю рознь, принял все необходимые меры для обороны города и вдохнул мужество в осажденных. Он начал с того, что неожиданно напал на осаждающих и перебил из них около 200 человек. Затем он завязал большое сражение с врагом, в котором пал сам Мнасипп и кроме того еще значительное число воинов. Наконец, он совершил дело, достойное высших похвал: “превратил осаждающих в осажденных”».
{11} Сфагии — три маленьких острова перед мессенским Пилосом.
{12} О взятии в плен флота Дионисия рассказывает также Диодор (XV, 47, 7): «В то время как война на Керкире почти уже закончилась, сюда приплыл афинский флот под командой стратегов Тимофея[610] и Ификрата. Они прибыли слишком поздно, и в них уже не было нужды; единственное достойное упоминания их дело — это захват настигнутых ими сицилийских триэр, посланных Дионисием на помощь лакедемонянам под командой Киссида и Криниппа. Триэры эти в числе девяти были захвачены вместе с экипажем; от продажи пленных было выручено более шестидесяти талантов, которые пошли на уплату жалованья войску». Рассказ этот в подробностях не совпадает с рассказом нашего автора, и, конечно, мы отдадим предпочтение последнему. Зато нет никакого основания не доверять следующему известию Диодора (XVI, 57, 2—3): «В то время как Ификрат находился со своим флотом на Керкире, он настиг в море сиракузские корабли и овладел ими. Корабли эти везли изваяния из золота и слоновой кости, посланные властителем Сиракуз Дионисием в Олимпию и Дельфы. Не зная, как поступить с захваченной добычей, Ификрат отправил запрос в афинское народное собрание. Афиняне приказали ему оставить религиозные умствования и подумать о том, как бы накормить воинов. Вняв решению своих соответственников, Ификрат продал с публичного торга драгоценности, принадлежавшие богам. Тиранн же был крайне разгневан на афинян и написал им такое письмо: “Дионисий афинскому совету и народу…