– Может быть, расстанемся по-хорошему, – предложил Виктор Грек, – отпустите парня, и забудем друг друга. Яша Грек взглянул на часы, давая понять, что аудиенция закончена.
– Ну что же, – вставая из-за тола, сказал Виктор Грек, – как говорил мой сбежавший папа: "судьба играет человеком, а человек играет на трубе".
Яша Грек вздрогнул и посмотрел на собеседника:
– Судьба играет человеком, а человек играет на трубе, – машинально повторил он.
– Именно так, – подтвердил Виктор Грек, – до свиданья.
– Как зовут вашего отца? – спросил Яша Грек.
– Степан.
– Где он сейчас?
– Понятия не имею. Он нас бросил давно.
– А мать?
– Она умерла. Так что я круглый сирота. Только не думайте, что я пытаюсь вас разжалобить. Еще вопросы будут?
Яша Грек покачал головой.
Виктор Грек повернулся и пошел к выходу. Глядя ему в спину, Яша вспомнил свою первую пятерку, полученную на уроке "родной речи". Учительница рассказывала о богатстве русского языка, сыпала пословицами и поговорками. И тогда Яша поднял руку и сказал: "Судьба играет человеком, а человек играет на трубе".
Отец засмеялся, узнав об этом, подкинул его высоко вверх и сказал: "Ты будешь большим человеком", – а потом вслед за сыном повторил свою любимую поговорку.
Яша Грек подозвал Мирона и сказал:
– Останови Черемисина.
– Шеф, это невозможно, – возразил Мирон. – Он где-то здесь, но, где именно, этого никто не знает.
Яша Грек оттолкнул его и, не сознавая, что делает, пошел за Виктором.
Выходя из ресторана, Виктор заметил Толю Хохла, болтающего со швейцаром. Где-то рядом должны были быть еще два таких же, как он, пенсионера из полицейского спецназа. Рязанов сидел в своем желтом "Мерседесе" недалеко от джипа "Джи-Эм-Си Джимми". К машине Виктор пошел напрямик, пропустив громыхающий трамвай, который пересек площадь и исчез, оставив после себя удивительную тишину. Солнце уже не было видно, но последние лучи его все еще отражались в стеклах окон верхних этажей предназначенных под снос зданий.
Яша Грек шел за своим младшим братом, тщетно пытаясь возродить былую ненависть к нему. Когда он подрос, мать рассказала ему, куда делся горячо любимый папа. Всю жизнь Яша ненавидел своего младшего брата, которого никогда не видел, за то, что тот отнял у него отца.
Шагая за младшим братом, он вспомнил вокзал. Это был последний козырь. Вокзал был родимым пятном на его памяти. Вокзал, на перроне которого стояла мать, держа Яшу за руку. Отец выглядывал из окна уходящего вагона. Яша помахал ему вслед и крикнул: "Папа, возвращайся скорей". Но он никогда больше не увидел своего отца.
Виктор Грек не торопясь подходил к машине. Он был спокоен. Друзья прикрывали его. Диктофон с записью, компрометирующей Яшу, лежал в кармане. Он не собирался сдавать его в полицию. Кассету можно обменять на Нико. За ним шел Яша Грек.
Следом за Яшей по долгу службы шагал недоумевающий Мирон. Яша обещал отпустить его сегодня пораньше, и Мирон уже опаздывал на свидание. За ними на расстоянии, изображая зеваку, плелся Толя Хохлов.
Два бывших спецназовца обходили их с обеих сторон.
Лишь один перепуганный Рязанов оставался недвижим в своем "Мерседесе" выпуска 1978 года.
Яша Грек ускорил шаг, озирая мертвые глазницы нежилых домов. Когда оптическое стекло винтовки Черемисина отразило солнечный луч, Яша Грек почувствовал его тепло всем своим естеством. В три прыжка он догнал брата и прыгнул на него, закрывая от пули.
Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, вошла в голову Яши Грека.
Нико вызволили легко. Подъехали к воротам на рязановском "Мерседесе". Пока Рязанов с Толей изображали заблудившихся пьяных мужиков, два пенсионера-спецназовца, натянув на лица черные трикотажные маски, перебрались через забор, до смерти напугав садовника, который по знаку спецназовца упал на землю, закрыв голову руками. Его тут же сковали наручниками и засунули в рот кляп. Обезоружили еще одного охранника, выскочившего на крыльцо.
– Кто в доме? – спросил один из пенсионеров.
– Никого, только в подвале один, – честно ответил бандит, за что тут же получил по затылку и потерял сознание. Затем один все же проверил комнаты, а второй спустился в подвал, где на топчане лежал Нико, прикованный к стене, и невозмутимо смотрел на человека в маске.
Когда привратники увидели людей, несущих на руках храброго грузина, они потеряли дар речи. У них тут же отобрали дубинки, затолкали в сторожку и заперли, наградив каждого на прощанье увесистой плюхой.
– Где Яша? – спросил у Виктора Нико.
Встреча произошла на Польском шоссе. Грек ждал их, сидя в джипе. Толя Хохол категорически запретил ему участвовать в операции. Охранники уже знали Виктора в лицо.
– Яша мертв, – устало ответил Грек.
Нико дернулся, скрипнул зубами.
– Кто это сделал, ты?
Грек пожал плечами.
– Понятия не имею. В меня стреляли, а он в этот момент прыгнул на меня. Пуля попала в него. Зачем он побежал за мной, ума не приложу. Может, догадался, что я разговор записывал? Хотел диктофон отобрать?
Грек отвез Нико в больницу. Оставил машину в больничном дворе и вернулся домой на метро. На конечной остановке долго ждал автобуса. Продрог на осеннем ветру. Время близилось к полуночи, когда он вошел в подошедший автобус и, сев на заднее сиденье, тут же задремал.
Черемисин никогда не повторялся. У него было такое правило. Поэтому для третьей попытки он избрал очень простой, но очень надежный способ. Этому парню феноменально везло. Черемисин прекрасно сознавал, что, если сорвется третья попытка, заказов он больше не получит никогда. Стоя в темном вонючем подъезде, он представил все, что надо будет сделать: поглаживая указательным пальцем тяжелую ребристую рукоятку ножа, вселяющую уверенность, несколько раз сделал махи рукой, поворачиваясь на месте, поднимал левую ногу, перенося на нее тяжесть и падая на нее, одновременно наносил удар. Черемисин не был достаточно силен, и поэтому нанести удар он должен был, используя тяжесть своего тела.
Затем он вышел из подъезда, постоял на крыльце, глубоко вдыхая холодный осенний воздух. Временами налетал несильный ветер, качая тускло горящий фонарь на верхушке одинокого столба. Жестяной колпак, защищающий лампу от дождя, жалобно поскрипывал при порывах ветра.. Черемисин был невысоким круглолицым человеком рыхлого телосложения. Он зябко поежился, поднял воротник плаща и сойдя с крыльца, прошел на детскую площадку прямо перед домом. Листва на деревьях, посаженных вокруг площадки облетела и ему было хорошо видно и автобусную остановку у дороги, и всех, кто шел к дому.
Увидев клиента, Черемисин быстро прошел в подъезд и встал в позицию.
Заскрипели ржавые петли, дверь отворилась, левая нога поднялась, правая рука понесла клинок, и тут раздался душераздирающий вопль.
Нет, Черемисин, конечно, был готов к крику, стону, но это был нечеловеческий вопль. Странно было то, что острие ножа еще не вошло в тело, но, падая на левую ногу, Черемисин наступил на что-то мягкое. Он связал вопль именно с этим и был абсолютно прав, так как он наступил на кота – или кошку, как вам будет угодно.
Рука убийцы дрогнула, и нож вошел не в диафрагму, как он метил, а правее и ниже.
Грек упал на колени и, кроме огненной боли внизу живота, почувствовал острую боль в разбитых коленях. Он хотел позвать на помощь, но постеснялся. Поднялся, и, хватаясь за перила, стал перемещать тело вверх по ступенькам. Многовато боли на сегодняшний день. Дверь он оставил открытой. Когда приедет помощь, вряд ли он сможет открыть. Пол и обои на стене у телефонного столика были испачканы кровью, надо будет все отмыть до приезда хозяйки. Грек позвонил в "Скорую помощь", но услышал голос Тани.
– Здравствуйте, – сказал Грек, -это я, Македонский.
– Здравствуйте, а почему Македонский?
– Потому, что он был грек.
– Должна вас огорчить, он был македонцем.
– Да, ну извините.
Таня засмеялась. Наступила пауза. Затем Грек спросил:
– Ничего, что я звоню?
– Я рада слышать вас.
– А уж я как рад.
Грек потрогал рукоятку ножа, торчащего из живота. Вытаскивать его он боялся. В каком-то фильме он видел, как человек, из которого вытаскивают кинжал, сразу умирает. Ярко-алые капли стекали с рукоятки и падали вниз. Он сидел на полу, привалившись к стене.
– Эй, вы здесь?
– Да, конечно.
– Продолжаем разговор.
– Чем вы занимаетесь? – спросил Грек.
– Разговариваю с вами.
– А до этого?
– Читала.
– Акутагаву?
Таня засмеялась.
– Откуда вы узнали?
– Отныне вы и Акутагава для меня едины.
– Спасибо. Вы мне делаете комплимент.
– Как называется то, что вы читаете?
– Сказка о тиграх.
– Хорошая сказка.
– Прекрасная. Хотите, я вам ее прочту? Не пугайтесь, она короткая.
Отказаться Грек не посмел. Он уже не помнил, вызвал он "Скорую" или нет.
– Вы здесь? – вновь спросила Таня.
– Да, я вас слушаю.
– Такое ощущение, словно вы куда-то пропадаете.
– Нет, я не пропадаю, – сказал Грек.
– Ну так слушайте. "В канун нового года отец, обняв пятилетнего сына, сидел у жаровни. Сын говорит: "Папа, расскажи о тигре"…
– Голос Тани доносился до него словно издалека. Кровь продолжала стекать по рукоятке ножа и капать на пол, образовывая небольшую лужицу.
"Когда же они приедут?" – подумал Грек. Он уже был уверен, что вызвал "Скорую"
– Вы здесь?
– Да, – сказал Грек.
Сын говорит: "Неинтересно. Расскажи еще что-нибудь".
Отец. Но теперь уже не о тигре.
Сын. Нет, и теперь тоже о тигре.
Отец. Нельзя рассказывать об одних только тиграх. Ну ладно, расскажу еще одну историю. Это тоже произошло в Корее. Однажды охотник пошел в горы и вдруг видит – внизу, в долине, тигр.
Сын. Большой тигр?
Отец. Да, огромный тигр. "О, какая прекрасная добыча", – подумал охотник и быстро зарядил ружье.