— Мне думается, французы не упустили не малейшую деталь обороны островов, — Сарандакитоже подошел к плану и стал водить по нему пальцем, — они имеют на острове: 3000 солдат, 650 пушек и запас продовольствия на полгода, наши возможности гораздо скромнее.
— В порту еще стоит два корабля, — задумчиво произнес Федор Федорович, — фрегат и несколько мелких судов.
— Крепость Корфу одна из самых сильных в Европе, — Сарандаки стал нервно прохаживаться вправо-влево — ни разу не уступала еще открытому захвату. В течение столетий, да и сейчас, считается неприступной…
— Я возьму её, — стукнул по столу Ушаков.
Взятие Корфу на Почтовой марке России
Осуществить взятие Корфу, было на пределе человеческих сил. Отсутствие осадной артиллерии в принципе и малочисленность русских сухопутных войск, так как он располагал из 7400 человек, всего лишь 1700 солдат, угнетали Ушакова, и в своем письме он указывал: «Если бы я имелодин только полк русского сухопутного войска, непременно надеялся бы я Корфу взять, совокупясь вместе с жителями, которые только одной милости просят, чтобы ничьих других войск, кроме наших, к тому не допускать».
В другом письме Федор Федорович указывал: «Брать сию крепость кораблями, — заявлял он, — есть дело в истории войн небывалое».
Вдали от дома приходилось надеяться даже на недавнего врага, и Али-паша выделил русскому адмиралу 4000 солдат, а население Ионических островов поставило под Андреевский флаг еще 3000 опытных бойцов.
В то же время христианское население Корфу, привыкнув к осторожности, боялось помощи как Али-паши, которое могло задержаться на островах, так, впрочем, боялось оно и помощи османов с союзной эскадры. Но у народа на острове Корфу был еще один — местный, внутренний враг…
Как только Андреевские флаги кораблей эскадры показались у острова Корфу, греки поспешили на русскую эскадру. Они предлагали помощь против французов, готовые немедляпойти на крепость. Их лодки сновали между берегом и «Святым Павлом», приставая к его борту по нескольку раз в день. Среди посещавших корабль были рыбаки, виноделы, торговцы шерстью и оливковым маслом, греческая беднота в качестве грузчиков и люди среднего достатка, как правило, занимающиеся торговлей, но, ни одного человека из местных дворян. Это обстоятельство сразу бросилось Федору Федоровичу в глаза и заставило его призадуматься. Ему предстояло освободить остров Корфу и помочь жителям заново устроить своё государство. Ему предстояло разобраться, кто будет с ним и кто — против него… Оказалось, что деды и прадеды греческих рыбаков, виноградарей, шерстобитов, много лет живя под османской властью, всё же сберегли свою веру и свой язык. Но местные патриции, давно перестали быть греками и стали похожи по кругозору на венецианцев, многие из них владели землями в нижней Албании и были сторонниками Али-паши.
Ушакову внешне понравились, приезжавшие к нему на корабль, корфиоты. Глядя на них, он осознал, что эти простые, грубоватые люди крепко надеются на русскую эскадру, так как просто больше не на кого, и что на них-то ему и придётся опереться в борьбе…
Когда началась осада крепости, то на берегу были возведены батареи. Против главных фортов поставили тринадцать самых больших корабельных пушек, а против укрепления Сан-Сальваторе семь мортир, которых удалось найти.
Тем временем английский адмирал Нельсон[124] испытывал досаду и беспокойство от сложившейся ситуации. Силы его были распылены по всему Средиземному морю, и нигде английский флот не был достаточно силен. Его эскадра разделилась на три части. Одна из них стерегла остатки французского флота у Александрии. Вторая часть кораблей была послана для блокады Мальты. Сам же адмирал Нельсон всего с тремя кораблями стоял в Палермо, озабоченный положением неаполитанского короля.
Французская армия разбилаНеаполитанские королевские войска, и в самом Неаполитанском королевстве началась революция! Король Фердинанд IV[125] бежал в Неаполь, а оттуда — в Палермо, на корабль к новоявленному британскому адмиралу, впрочем, достигнувший больших успехов.
События на юге Италии приковывали Нельсона к острову Сицилия, славящимся своими плантациями. Но сам он рвался участвовать в действиях у Ионических островов, и с борта корабля «Авангард[126]» он любезно приветствовал Ушакова: «Спешу воспользоваться случаем, чтобы засвидетельствовать вам своё почтение и уверить в счастьи, какое ощущаю, находясь так близко к вам и трудясь вместе с вами для доброго дела наших государей».
Корабль «Alexander» буксирует повреждённый корабль «Vanguard»
Но это письмо не мешало адмиралу Нельсону в то же время, писать в Константинополь британскому послу Смиту:«…русским нельзя позволить занести ногу на Корфу и что, если допустят их утвердиться в Средиземном море, то Порта будет иметь порядочную занозу в боку».
Положение русской части союзной с османами эскадры уже вскоре после начала осады сделалось затруднительным. Османское правительство обязало Али-пашу выделять продовольствие, но тот этого не делал.
Морского провианта в месяц на одного человека полагалось:
вина горячего — 28 чарок (по 120 мл); гороху-10 фунтов[127];круп — 15 фунтов; мяса солёного говяжьего-14 фунтов; масла коровьего — 6 фунтов; сухарей ржаных — 1 пуд 5 фунтов. И на кораблях эскадры не было ни вина, ни гороху, ни круп, ни мяса, ни масла. Оставался лишь небольшой запас сухарей.
Федор Федорович в отчаянии писал правителю Али-паше, одному из тех, кто обязан был ему помогать: «Служители наши все неизбежно должны умереть с голоду, провианту у нас на эскадре нет, здесь достать не можно и надежды не имею получить его скоро. При такой крайности прошу ваше превосходительство: буде нет провианта заготовленного, приказать от всех обывателей в Морее сбирать печёный хлеб, сушить его в сухари и, сколько готово будет, наискорее прислать сюда. Я требую от вашего превосходительства именем Блистательной Порты и его Султанского Величества, чтобы непременно, во что бы то ни стало, поставили вы к нам немедля сухарей, булгур, фасоль, водку или горячее вино». Вот так вот, героический адмирал просит, умаляет какого — то Али-пашу выделить ему провиант, вот и совместная эскадра с османами, с голоду можно умереть.
На другой день Ушаков сделал к этому письму приписку: «По изготовлении сего письма пришло из Патраса одно купеческое судно, нагруженное сухарями, всего до 700 контарей[128], они надлежат к Кадыр-бею, на Турецкую эскадру и, если он уделит нам половину, то на обе эскадры не более станет их, как на три дня». Все-таки 7000 солдат и матросов каждый день кормить чем-то надо было.
С середины декабря Али-паша начал присылать продовольствие: ячменные сухари и бобы, но … совершенно не годные в пищу. Сухари покрывала ядовитая плесень, а бобы совершенно не разваривались, получалась только чёрная, противная на вкус вода. Матросы питались сухарными крошками, да лишь изредка покупали у жителей мясо, которое тут же варилось и употреблялось в пищу. В дождь и слякоть, типичная декабрьская погода, трудились они на батареях, голодные, в не просыхающей ни днём, ни ночью одежде. Число больных увеличивалось с каждым днём, угрожая ходу вообще всей операции.
Федор Федорович приказал закупить на Албанском берегу тысячу войлочных бурок и роздал матросам, пребывавшим на берегу. Бурки защищали от дождя и холода и служили одеялами во время сна. Эта вынужденная мера спасла многих и облегчила положение десантных отрядов. С ещё большим рвением выполняли теперь матросы приказы своего адмирала, так понимавшего их и берегшего их жизни.
Ушаков и сам служил примером, был деятелен и весел. Среди своих и среди османов, на палубе и в адмиральской каюте, его всегда видели одинаковым — бодрым, великодушным и неизменно прямым в общении человеком.
Из Петербурга ему предписывали способствовать англичанам в блокаде Мальты, а сам Нельсон настаивал на появлении эскадры Ушакова у берегов Египта, и писал в письме: «Египет — главное, Корфу — потом». Англичане обещали и первоклассное снабжение, не уступающее обеспечению их кораблей, а сами договорились с Али-пашой о скудном обеспечении эскадры, пока она находиться у Ионических островов и помогает грекам.
Но Фёдор Фёдорович именно в острове Корфу видел наиболее важное дело. Он только сожалел, что нет у него достаточного количества войск, осадной артиллерии, и мало зарядов и, главное, пуль ружейных, и писал в письме: «А что есть ружье, ежели нет в нём пули? — ничто!»
Османы и вовсе не хотели идти в незнакомые воды, но Кадыр-бей не посмел, ослушаться поставленного над ним хоть и русского, но адмирала, но Фёдор Фёдорович хорошо знал, до чего это ему не по душе, и рассматривал временных союзников лишь как резерв.
Сложно складывались отношения и с Албанским правителем. Али-паша писал русскому главнокомандующему лукавые, льстивые письма и в то же время доносил в Константинополь: «Ушаков присоединяет Ионические острова к России». Под разными выдуманными предлогами откладывая доставку солдат и провианта, он извещал местных пашей, зависимых от него, что им не следует посылать подкреплений соединённой эскадре.
Русская эскадра нуждалась в десантных войсках, необходимых для действий против крепости Корфу. Но, хорошо понимая, какой Али-паша опасный противник, Ушаков писал ему в высшей степени вежливо, беспощадно разоблачая коварство и обман: «Почтеннейшее письмо вашего превосходительства я получил. За выражаемую вами дружбу покорно благодарю. Я не имею времени объясняться подробно, но тогда дружбу вашу почту совершенною, когда войска, требованные пришлются, о которых я повторяю мою просьбу, ни одного дня не замедлить, также не препятствовать другим, которые желали бы к нам войска свои послать».